Барука и Михаша.
- Вот и хорошо. А ночью я сожгу город, и любой повстанец сможет мне об этом напомнить. Джетам, наверное, понравится.
"Олаф, все ли готово?"
"Мороз еще только начинается," - сотник встал с вязанки дров и вытянулся, хотя не видел Повелителя, обращавшегося к нему издалека.
"Мороз скует и мою армию. Зачем ты солгал Зижде? Он скорбит. Он жаловался мне."
"Прости, Повелитель," - сотнику и в самом деле стало стыдно. Зачем было обещать пауку, что согреет его ночью множеством костров? - "Я извинюсь перед Зиждой."
"Не забудь. Начинай, Олаф-сотник. Тебе хватит людей?"
"Да, Повелитель. Хватит моей сотни, остальные... Когда они поймут, что происходит, то могут просто не подчиниться мне. Я справлюсь."
Воины, сидевшие рядом с командиром, хмуро смотрели на него. Они понимали, с кем он сейчас говорит, и понимали, чего они ждут. Дрова, город... Давно уже ясно, что произойдет. Неужели это приказ Повелителя?
- Забрасывайте вязанки на смертоносцев! - потребовал сотник. - Половина из вас зайдет с северной стороны, остальные рассредоточатся вокруг стен. Кладем дрова, поджигаем и сразу же уходим. Факелы зажечь по моей команде. Все ясно?
- Неужели сожжем? - покачал головой один из старых солдат. - В степи про Чивья пройдет худая слава.
- В степи, скорее всего, все города уже сожжены стрекозами. Все, хватит рассуждать, действуйте. Во славу Повелителя Чивья!
Воины, против обыкновения, не ответили, но начали закреплять дрова на спинах присевших смертоносцах. Олаф подошел к Зижде, положил на него свои вязанки.
- Прости меня, смертоносец. Я солгал... Это была шутка.
"Ты прежде не шутил со мной, Олаф-сотник," - обиженно ответил паук.
- Как? Я ведь называл тебя раскорякой, например... Это ведь шутка.
"Оскорбление - это шутка?.." - Зижда в волнении потоптался на месте. - "Я не снесу такой шутки от другого."
- Надеюсь, я один такой грубиян, - вздохнул сотник и забрался в седло. - Факелы зажечь! Волнуешься, Зижда?
"Мы делаем подлость... Но мы выполняем приказ. Слава Повелителю Чивья!"
- Слава Повелителю! - поддержал его криком Олаф. - За мной!
Сотня сдвинулась с места. Тяжело нагруженные пауки с трудом набирали скорость, приближаясь к городу. Самки следили за ними, Олаф чувствовал, как кипит в них ярость, переплетенная со страхом за потомство. Что, если они выскочат, разорвут маленький отряд на куски? Но нет, этого не произойдет, самки смертоносцев не организованы.
"Повелитель разворачивает армию," - на бегу поделился услышанным Зижда. - "Они встают подковой с юга, востока и запада."
- Значит, с севера прикроем город мы. Но самки выскочат именно на армию - Повелитель мудр. Ветер дует с севера.
"Мы пожрем их потомство," - зловеще передал смертоносец.
Олаф только тихонько вздохнул. Почему Повелитель назначил в этом деле своим Оком именно сотника? Поручил бы лучше поджог Зижде, а уж тот командовал бы людьми. Тогда Олаф имел бы к этом отношения не больше, чем остальные из его сотни: просто выполнял бы страшный приказ.
Стены города приближались. Сотня, подчиняясь командам командира, которые Зижда тут же передавал другим смертоносцам, рассыпалась, окружая обреченное поселение. Горящие огни освещали угрюмые лица воинов. Олаф заметил, что многие смотрят на него, и с досадой опустил факел, спрятал лицо в тень.
Наконец они добежали. Сотник ощущал паучих за стеной так, словно они хором выкрикивали ему оскорбления. Зижда остановился, паук тоже очень нервничал - даже самки врага оставались для него самками. Олаф сбросил вниз дрова, спрыгнул сам и быстро подтащил вязанки к стене, поднес к подсушенной соломе огонь.
На запах дыма из города ударил такой поток эмоций, что Олаф едва не упал. Ох и плохо же придется всем, если сейчас самки вырвутся здесь, с севера, затопчут сотню, потом будут метаться вокруг. Но глупые паучихи попятились, затолкались за стенами, стараясь отодвинуться с сидевшими на их спинах паучатами подальше. А тех, что успели отложить яйца? Будут вытаскивать их из огня по одному, в жвалах, пока не сгорят сами.
- Убираемся отсюда! - сотник взлетел на Зижду. - Сотня, уходим!
Вся северная стена, неаккуратно сложенная из камней и дерева, запестрела быстро разгорающимися кострами. Скоро подсохнет паутина и тогда огонь проникнет в город. Зижда рванулся так, что Олаф едва не вылетел из седла.
"Приказ Повелителя! Приказ Повелителя!" - бормотал смертоносец.
Олаф огляделся, паника паука будто немного успокоила его самого. Неподалеку крутился в седле Люсьен, он явно пытался направить своего смертоносца к сотнику, но не умел этого сделать.
- Зижда, левее! - Олаф похлопал смертоносца по панцирю. - Еще, еще! Молодец, малыш!
Смертоносцы совершенно не знали понятия "ласка", но почему-то в минуты паники именно такое обращение помогало пробиться сквозь волны помутненного сознания смертоносца.
- Они не бросятся на нас?! - закричал Люсьен, когда друзья оказались рядом. - Там впереди ручей делает петлю, нас прижмут к берегу!
- Не успеем добежать, - усмехнулся сотник. - Самки потерзают нас гораздо раньше. Но они не пойдут даже сквозь маленький огонь, не хватит разума. Они побегут на юг, вместе с дымом. Там и будет битва.
- Мы туда не поедем? - в голосе стражника послышались просящие нотки.
- Нет, мне приказано остаться живым, - успокоил его Олаф. - А утром поедем на Джемму... Ты видишь Михаша и Барука?
Он приказал рабу сесть на одного смертоносца вместе с пленным и просто сидеть, не слезая, передвигаясь вместе с сотней.
- Да, - Люсьен показал рукой и едва не выпал из седла.
Из города ударила расходящаяся во все стороны волна ужаса и ярости, будто все самки сошли с ума одновременно. Незащищенное сознание стражника с трудом выдержало такой натиск.
- Все, - прокомментировал это событие Олаф. - Сейчас они пойдут. Слава Повелителю!
"Слава Повелителю!" - откликнулись оба смертоносца.
Даже сквозь треск разгорающегося пламени, которое стало перекидываться на постройки за стеной, было слышно, как с грохотом разлетелся целый участок стены. Каждая самка заботилась только о своих малышах, они давили и топтали друг друга, выбегая из задымленного города.
- Не позавидуешь им сейчас, - поежился Люсьен.
Олаф не ответил. Он мог представить, что сейчас происходит у южной стены. Из клубов дыма вылетают разъяренные самки, бьют строй смертоносцев импульсами гнева. Но пауки сплочены, с ними их Повелитель, они устоят. Первый удар будет страшен, наверняка Старик побережет людей, уберет их со спин восьмилапых. Когда первые десятки пауков погибнут, а толпа самок потеряет набранную инерцию, чивийцы пойдут вперед.
Самка страшна в гневе, но не привыкла действовать в строю. Она выбирает одного, первого попавшегося противника и вцепляется в него, стараясь забраться сверху, чтобы уберечь от ударов лап мягкое брюхо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
- Вот и хорошо. А ночью я сожгу город, и любой повстанец сможет мне об этом напомнить. Джетам, наверное, понравится.
"Олаф, все ли готово?"
"Мороз еще только начинается," - сотник встал с вязанки дров и вытянулся, хотя не видел Повелителя, обращавшегося к нему издалека.
"Мороз скует и мою армию. Зачем ты солгал Зижде? Он скорбит. Он жаловался мне."
"Прости, Повелитель," - сотнику и в самом деле стало стыдно. Зачем было обещать пауку, что согреет его ночью множеством костров? - "Я извинюсь перед Зиждой."
"Не забудь. Начинай, Олаф-сотник. Тебе хватит людей?"
"Да, Повелитель. Хватит моей сотни, остальные... Когда они поймут, что происходит, то могут просто не подчиниться мне. Я справлюсь."
Воины, сидевшие рядом с командиром, хмуро смотрели на него. Они понимали, с кем он сейчас говорит, и понимали, чего они ждут. Дрова, город... Давно уже ясно, что произойдет. Неужели это приказ Повелителя?
- Забрасывайте вязанки на смертоносцев! - потребовал сотник. - Половина из вас зайдет с северной стороны, остальные рассредоточатся вокруг стен. Кладем дрова, поджигаем и сразу же уходим. Факелы зажечь по моей команде. Все ясно?
- Неужели сожжем? - покачал головой один из старых солдат. - В степи про Чивья пройдет худая слава.
- В степи, скорее всего, все города уже сожжены стрекозами. Все, хватит рассуждать, действуйте. Во славу Повелителя Чивья!
Воины, против обыкновения, не ответили, но начали закреплять дрова на спинах присевших смертоносцах. Олаф подошел к Зижде, положил на него свои вязанки.
- Прости меня, смертоносец. Я солгал... Это была шутка.
"Ты прежде не шутил со мной, Олаф-сотник," - обиженно ответил паук.
- Как? Я ведь называл тебя раскорякой, например... Это ведь шутка.
"Оскорбление - это шутка?.." - Зижда в волнении потоптался на месте. - "Я не снесу такой шутки от другого."
- Надеюсь, я один такой грубиян, - вздохнул сотник и забрался в седло. - Факелы зажечь! Волнуешься, Зижда?
"Мы делаем подлость... Но мы выполняем приказ. Слава Повелителю Чивья!"
- Слава Повелителю! - поддержал его криком Олаф. - За мной!
Сотня сдвинулась с места. Тяжело нагруженные пауки с трудом набирали скорость, приближаясь к городу. Самки следили за ними, Олаф чувствовал, как кипит в них ярость, переплетенная со страхом за потомство. Что, если они выскочат, разорвут маленький отряд на куски? Но нет, этого не произойдет, самки смертоносцев не организованы.
"Повелитель разворачивает армию," - на бегу поделился услышанным Зижда. - "Они встают подковой с юга, востока и запада."
- Значит, с севера прикроем город мы. Но самки выскочат именно на армию - Повелитель мудр. Ветер дует с севера.
"Мы пожрем их потомство," - зловеще передал смертоносец.
Олаф только тихонько вздохнул. Почему Повелитель назначил в этом деле своим Оком именно сотника? Поручил бы лучше поджог Зижде, а уж тот командовал бы людьми. Тогда Олаф имел бы к этом отношения не больше, чем остальные из его сотни: просто выполнял бы страшный приказ.
Стены города приближались. Сотня, подчиняясь командам командира, которые Зижда тут же передавал другим смертоносцам, рассыпалась, окружая обреченное поселение. Горящие огни освещали угрюмые лица воинов. Олаф заметил, что многие смотрят на него, и с досадой опустил факел, спрятал лицо в тень.
Наконец они добежали. Сотник ощущал паучих за стеной так, словно они хором выкрикивали ему оскорбления. Зижда остановился, паук тоже очень нервничал - даже самки врага оставались для него самками. Олаф сбросил вниз дрова, спрыгнул сам и быстро подтащил вязанки к стене, поднес к подсушенной соломе огонь.
На запах дыма из города ударил такой поток эмоций, что Олаф едва не упал. Ох и плохо же придется всем, если сейчас самки вырвутся здесь, с севера, затопчут сотню, потом будут метаться вокруг. Но глупые паучихи попятились, затолкались за стенами, стараясь отодвинуться с сидевшими на их спинах паучатами подальше. А тех, что успели отложить яйца? Будут вытаскивать их из огня по одному, в жвалах, пока не сгорят сами.
- Убираемся отсюда! - сотник взлетел на Зижду. - Сотня, уходим!
Вся северная стена, неаккуратно сложенная из камней и дерева, запестрела быстро разгорающимися кострами. Скоро подсохнет паутина и тогда огонь проникнет в город. Зижда рванулся так, что Олаф едва не вылетел из седла.
"Приказ Повелителя! Приказ Повелителя!" - бормотал смертоносец.
Олаф огляделся, паника паука будто немного успокоила его самого. Неподалеку крутился в седле Люсьен, он явно пытался направить своего смертоносца к сотнику, но не умел этого сделать.
- Зижда, левее! - Олаф похлопал смертоносца по панцирю. - Еще, еще! Молодец, малыш!
Смертоносцы совершенно не знали понятия "ласка", но почему-то в минуты паники именно такое обращение помогало пробиться сквозь волны помутненного сознания смертоносца.
- Они не бросятся на нас?! - закричал Люсьен, когда друзья оказались рядом. - Там впереди ручей делает петлю, нас прижмут к берегу!
- Не успеем добежать, - усмехнулся сотник. - Самки потерзают нас гораздо раньше. Но они не пойдут даже сквозь маленький огонь, не хватит разума. Они побегут на юг, вместе с дымом. Там и будет битва.
- Мы туда не поедем? - в голосе стражника послышались просящие нотки.
- Нет, мне приказано остаться живым, - успокоил его Олаф. - А утром поедем на Джемму... Ты видишь Михаша и Барука?
Он приказал рабу сесть на одного смертоносца вместе с пленным и просто сидеть, не слезая, передвигаясь вместе с сотней.
- Да, - Люсьен показал рукой и едва не выпал из седла.
Из города ударила расходящаяся во все стороны волна ужаса и ярости, будто все самки сошли с ума одновременно. Незащищенное сознание стражника с трудом выдержало такой натиск.
- Все, - прокомментировал это событие Олаф. - Сейчас они пойдут. Слава Повелителю!
"Слава Повелителю!" - откликнулись оба смертоносца.
Даже сквозь треск разгорающегося пламени, которое стало перекидываться на постройки за стеной, было слышно, как с грохотом разлетелся целый участок стены. Каждая самка заботилась только о своих малышах, они давили и топтали друг друга, выбегая из задымленного города.
- Не позавидуешь им сейчас, - поежился Люсьен.
Олаф не ответил. Он мог представить, что сейчас происходит у южной стены. Из клубов дыма вылетают разъяренные самки, бьют строй смертоносцев импульсами гнева. Но пауки сплочены, с ними их Повелитель, они устоят. Первый удар будет страшен, наверняка Старик побережет людей, уберет их со спин восьмилапых. Когда первые десятки пауков погибнут, а толпа самок потеряет набранную инерцию, чивийцы пойдут вперед.
Самка страшна в гневе, но не привыкла действовать в строю. Она выбирает одного, первого попавшегося противника и вцепляется в него, стараясь забраться сверху, чтобы уберечь от ударов лап мягкое брюхо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74