Но что делать утром и днем и в прелестную пору между чаем и вечерней ванной? Насколько легче думать об этом “там”, чем воплощать это “здесь”. Быть сегодня в Англии – в этот день апреля! – так можно мечтать, находясь в Италии, не расписывая подробно свои занятия от завтрака до ленча, от ленча до чая, от чая до ужина. Совсем необязательно восклицать: “О, беседовать с мистером Теннисоном во Фрешуотере 7 апреля в 11.30 утра!” Англия, апрель – достаточно этих двух слов. Но, сойдя с корабля на берег, не стоит кричать: “Я в Англии, в апреле, ура!” Надо как-то воспользоваться этим обстоятельством.
Лондон в конце октября. Что делать в Лондоне в конце октября? Встречаться с людьми. Разве не за этим он приехал в Лондон? В Вестауэйзе у него были другие занятия, зато здесь – именно такие. Хорошо. Он станет встречаться с людьми. Каким образом?
Стояло сияющее октябрьское утро. (О небо, зачем они уехали из Вестауэйза!) Сильвия в этот момент “встречалась” с миссис Стоукер на кухне. Он мог представить себе, как она, присев на кухонный стол, покоряет в очередной раз старую кухарку. Миссис Стоукер предлагает сделать замечательное филе камбалы, но про себя рассуждает, что никогда в жизни ей не приходилось иметь дела с такой приятной и милой дамой, а что касается внешности, то сама царица Савская была бы посрамлена при виде миссис Уэллард. Однако они продолжают обсуждать, какие блюда предпочитала миссис Карстэрс и какие могли бы понравиться мистеру Уэлларду... Хейуардс-гроув... Вестауэйз... и, несомненно, довольно долго беседуют о покойном мистере Стоукере... пока наконец Сильвия не наденет шляпку (что тоже займет немало времени) и не отправится через дорогу и, свернув за угол, как хаживала миссис Карстэрс, не ослепит поставщика рыбы, пообещав ему при том, что он сможет и дальше приносить рыбу в дом номер шесть, тем самым способствуя питанию бесценного мозга автора “Вьюнка”. Да, время Сильвии было совершенно заполнено. Она уже освоилась. А как же мистер Уэллард?
– Придумал! – воскликнул Реджинальд. – Замечательно! – И он тоже надел шляпу (что вовсе не заняло у него времени) и отправился в “Бингли Мейсон”, по дороге раздумывая, не ошибся ли он, точно ли это “Бингли Мейсон”?
Потому что, хотя Бингли Мейсон, Э. X. Пратт, Миллер и Пибоди, Стантоны, а также Уитерби Белл занимались продажей самых очаровательных дамских вещиц, дамы бывают разные. Великосветские дамы, настоящие дамы, красивые дамы, несомненные дамы, а также женщины, вздрагивающие при слове “дама”, и все они становятся еще более великосветскими, еще более настоящими, более красивыми и несомненными при содействии того или другого из этих джентльменов. И хотя витрины притягивали всех этих дам к дверям магазинов и не оставляли равнодушными и мужчин, его жене только один из магазинов казался райскими вратами. Около остальных она, очаровательно пожав плечами, говорила: “Ну конечно, Стантоны” или снисходительно замечала: “Совсем неплохо для Уитерби Белла”, инстинктивно чувствуя, что только у Бингли Мейсона вещи отмечены маркой высокого класса. Во всяком случае – Реджинальд был не совсем уверен, – мне кажется, это именно “Бингли Мейсон”.
В далекое предвоенное время, в эпоху финансовой невинности человека, уважаемый гражданин мог без колебаний предложить уважаемому торговцу чек, не ощущая при этом никакой неловкости. У торговца не возникало ни малейших сомнений, а клиент даже представить себе не мог, что здесь есть повод для сомнений. Возможно, настанут времена, когда те из нас, у кого в порядке банковский счет, вновь смогут высоко держать голову и представать перед своими временными кредиторами без тени стыда, но сейчас отсутствие наличных заставляет нас извиняться за свой промах и нервически выхватывать чековую книжку, причем такое поведение только усугубляет сомнения торговцев. Мы вдруг чувствуем себя отпетыми мошенниками, хотя те, скорее всего, держатся значительно увереннее. Перестаем быть собой и становимся воплощением подозрений человека, имеющего с нами дело.
Подобным же образом, в эпоху сексуальной невинности человека, когда бы она ни существовала, муж мог безо всякою смущения купить пару трусиков своей жене, которая также безо всякого смущения прекрасно могла обойтись и так. Ну и сейчас, конечно, нет ничего дурного в том, чтобы купить белье своей жене... и, однако, говорил себе Реджинальд перед входом в “Бингли Мейсон”, поверит ли продавщица, что я покупаю белье для жены? Нет? Похоже ли, что я сам в это верю? Нет. И даже если мы оба верим в это, ситуация все равно несколько сомнительная... Я хочу сказать, у этих вещиц могут оказаться всякие особенности... я имею в виду... ну ничего, наверное, я не первый мужчина, который покупает женское белье. Продавщицы знают, как вести подобные разговоры. Или, может быть, ограничиться чулками?
Во всяком случае, он начнет с чулок. Он купил на первом этаже дюжину, опасаясь, что дальнейшие покупки ему будут не под силу. Молодая женщина (молодая дама? девушка? как к ней обращаться?) дружески улыбнулась ему и заметила, что сегодня удивительно теплый день для октября, что, впрочем, говорила каждому покупателю. Шелковые чулки? Пожалуйста. Какого размера?
– Не знаю... – сказал Реджинальд. – Я совсем забыл... то есть никогда не знал... это для моей жены, – пояснил он, как будто это могло помочь.
Но молодая женщина все еще нуждалась в данных.
– Какой размер обуви у вашей супруги?
– Этого я тоже не знаю. – Он попытался представить себе изящную ножку Сильвии. – Может быть, пятый? Понятия не имею.
– Ваша супруга примерно моего роста?
Реджинальд задумчиво взглянул на нее.
– Да, я бы сказал, как раз такого.
– Тогда девять с половиной.
– Звучит замечательно, – улыбнулся Реджинальд, чувствуя огромное облегчение. Мысль о том, чтобы упомянуть жену, оказалась кстати.
– Какой цвет предпочитает супруга?
Только все наладилось, и снова неудача.
Это гораздо труднее, чем мне представлялось, подумал Реджинальд. Вот, кстати, “пасть дракона” – название цвета или коктейля? Кроме того, есть оттенки, которые вслух и назвать страшно.
– Покажите мне разные. Все, что у вас есть, – распорядился он. – Самые модные и самые красивые. И самые дорогие. Я возьму дюжину.
К тому времени, как они выбрали самые красивые и Реджинальд доверился опыту своей собеседницы относительно модности и стоимости, у них сложились настолько добрые отношения, что даже духовное лицо не побоялось бы завести разговор о ночных рубашках. Но когда молодая женщина ответила: “Это этажом выше, сэр”, вся его недавно появившаяся смелость исчезла. Этажом выше означало, что вместо непринужденного разговора с близким другом, который знает все о его жене, придется начинать разговор о ночном дамском белье с совершенно чужим человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Лондон в конце октября. Что делать в Лондоне в конце октября? Встречаться с людьми. Разве не за этим он приехал в Лондон? В Вестауэйзе у него были другие занятия, зато здесь – именно такие. Хорошо. Он станет встречаться с людьми. Каким образом?
Стояло сияющее октябрьское утро. (О небо, зачем они уехали из Вестауэйза!) Сильвия в этот момент “встречалась” с миссис Стоукер на кухне. Он мог представить себе, как она, присев на кухонный стол, покоряет в очередной раз старую кухарку. Миссис Стоукер предлагает сделать замечательное филе камбалы, но про себя рассуждает, что никогда в жизни ей не приходилось иметь дела с такой приятной и милой дамой, а что касается внешности, то сама царица Савская была бы посрамлена при виде миссис Уэллард. Однако они продолжают обсуждать, какие блюда предпочитала миссис Карстэрс и какие могли бы понравиться мистеру Уэлларду... Хейуардс-гроув... Вестауэйз... и, несомненно, довольно долго беседуют о покойном мистере Стоукере... пока наконец Сильвия не наденет шляпку (что тоже займет немало времени) и не отправится через дорогу и, свернув за угол, как хаживала миссис Карстэрс, не ослепит поставщика рыбы, пообещав ему при том, что он сможет и дальше приносить рыбу в дом номер шесть, тем самым способствуя питанию бесценного мозга автора “Вьюнка”. Да, время Сильвии было совершенно заполнено. Она уже освоилась. А как же мистер Уэллард?
– Придумал! – воскликнул Реджинальд. – Замечательно! – И он тоже надел шляпу (что вовсе не заняло у него времени) и отправился в “Бингли Мейсон”, по дороге раздумывая, не ошибся ли он, точно ли это “Бингли Мейсон”?
Потому что, хотя Бингли Мейсон, Э. X. Пратт, Миллер и Пибоди, Стантоны, а также Уитерби Белл занимались продажей самых очаровательных дамских вещиц, дамы бывают разные. Великосветские дамы, настоящие дамы, красивые дамы, несомненные дамы, а также женщины, вздрагивающие при слове “дама”, и все они становятся еще более великосветскими, еще более настоящими, более красивыми и несомненными при содействии того или другого из этих джентльменов. И хотя витрины притягивали всех этих дам к дверям магазинов и не оставляли равнодушными и мужчин, его жене только один из магазинов казался райскими вратами. Около остальных она, очаровательно пожав плечами, говорила: “Ну конечно, Стантоны” или снисходительно замечала: “Совсем неплохо для Уитерби Белла”, инстинктивно чувствуя, что только у Бингли Мейсона вещи отмечены маркой высокого класса. Во всяком случае – Реджинальд был не совсем уверен, – мне кажется, это именно “Бингли Мейсон”.
В далекое предвоенное время, в эпоху финансовой невинности человека, уважаемый гражданин мог без колебаний предложить уважаемому торговцу чек, не ощущая при этом никакой неловкости. У торговца не возникало ни малейших сомнений, а клиент даже представить себе не мог, что здесь есть повод для сомнений. Возможно, настанут времена, когда те из нас, у кого в порядке банковский счет, вновь смогут высоко держать голову и представать перед своими временными кредиторами без тени стыда, но сейчас отсутствие наличных заставляет нас извиняться за свой промах и нервически выхватывать чековую книжку, причем такое поведение только усугубляет сомнения торговцев. Мы вдруг чувствуем себя отпетыми мошенниками, хотя те, скорее всего, держатся значительно увереннее. Перестаем быть собой и становимся воплощением подозрений человека, имеющего с нами дело.
Подобным же образом, в эпоху сексуальной невинности человека, когда бы она ни существовала, муж мог безо всякою смущения купить пару трусиков своей жене, которая также безо всякого смущения прекрасно могла обойтись и так. Ну и сейчас, конечно, нет ничего дурного в том, чтобы купить белье своей жене... и, однако, говорил себе Реджинальд перед входом в “Бингли Мейсон”, поверит ли продавщица, что я покупаю белье для жены? Нет? Похоже ли, что я сам в это верю? Нет. И даже если мы оба верим в это, ситуация все равно несколько сомнительная... Я хочу сказать, у этих вещиц могут оказаться всякие особенности... я имею в виду... ну ничего, наверное, я не первый мужчина, который покупает женское белье. Продавщицы знают, как вести подобные разговоры. Или, может быть, ограничиться чулками?
Во всяком случае, он начнет с чулок. Он купил на первом этаже дюжину, опасаясь, что дальнейшие покупки ему будут не под силу. Молодая женщина (молодая дама? девушка? как к ней обращаться?) дружески улыбнулась ему и заметила, что сегодня удивительно теплый день для октября, что, впрочем, говорила каждому покупателю. Шелковые чулки? Пожалуйста. Какого размера?
– Не знаю... – сказал Реджинальд. – Я совсем забыл... то есть никогда не знал... это для моей жены, – пояснил он, как будто это могло помочь.
Но молодая женщина все еще нуждалась в данных.
– Какой размер обуви у вашей супруги?
– Этого я тоже не знаю. – Он попытался представить себе изящную ножку Сильвии. – Может быть, пятый? Понятия не имею.
– Ваша супруга примерно моего роста?
Реджинальд задумчиво взглянул на нее.
– Да, я бы сказал, как раз такого.
– Тогда девять с половиной.
– Звучит замечательно, – улыбнулся Реджинальд, чувствуя огромное облегчение. Мысль о том, чтобы упомянуть жену, оказалась кстати.
– Какой цвет предпочитает супруга?
Только все наладилось, и снова неудача.
Это гораздо труднее, чем мне представлялось, подумал Реджинальд. Вот, кстати, “пасть дракона” – название цвета или коктейля? Кроме того, есть оттенки, которые вслух и назвать страшно.
– Покажите мне разные. Все, что у вас есть, – распорядился он. – Самые модные и самые красивые. И самые дорогие. Я возьму дюжину.
К тому времени, как они выбрали самые красивые и Реджинальд доверился опыту своей собеседницы относительно модности и стоимости, у них сложились настолько добрые отношения, что даже духовное лицо не побоялось бы завести разговор о ночных рубашках. Но когда молодая женщина ответила: “Это этажом выше, сэр”, вся его недавно появившаяся смелость исчезла. Этажом выше означало, что вместо непринужденного разговора с близким другом, который знает все о его жене, придется начинать разговор о ночном дамском белье с совершенно чужим человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70