А хотел сказать, что до настоящего момента все сорок пять дней плавания оставался в силе пессимистический вариант. Мы все еще в 800 милях от Маркизских островов и в 1900 милях от Таити. За какое время преодолеем это расстояние, зависит от ветра, течения и больше всего от состояния гика, осужденного выполнять роль мачты. Чтобы достичь Маркизских островов, мы должны были начать делать все возможное для этого уже за 1200 миль от них. Как трудно управлять спасательной лодкой!
Дождь не прекращается. Всю ночь я под капюшоном слушал его глухой ропот. Устал и измотался. Осточертели тучи и вечное переодевание. Уже нет и смысла менять одежду. Давно все промокло до нитки. Хотя бы на несколько часов показалось солнышко, чтобы просушить одежду и одеяла. На сегодня мы проплыли почти 3000 миль, и это со сломанной мачтой. Это больше, чем расстояние от Лондона до Нью-Йорка.
Hеожиданность
Уже несколько дней нас атакуют какие-то крупные животные. И всегда ночью. Не могу понять, что это за существа. Ударяются в корпус лодки, будто он невидим. Потом, возмутившись, выпрыгивают из воды довольно высоко. Удары весьма ощутимые, а рыбы длиной с метр. Не дельфины, иначе мы бы слышали характерный звук их дыхания. Вчера вечером, в разгар дождя, именно в тот момент, когда я полудремал, полубодрствовал, поглядывая на компас, неожиданно перед самым моим носом пролетела полуметровая рыбина. Я испугался не на шутку. Не хватало еще стать заикой или обрести нервный тик.
Летучие рыбы – куда ни шло, их можно терпеть. До сего времени ни одна из них не ударилась в меня. Кальмары, например, ужасные нахалы. От них мы получали и оплеухи, и удары в спину. Неожиданная для нас новость в том, что в игру вступают теперь и крупные рыбы. Это меня беспокоит. Больше всего боюсь ударов по корпусу лодки. Он пластмассовый, без продольных досок и ребер – шпангоутов. Если корпус даст трещину, мы сразу же пойдем ко дну. Недалеко от Галапагосских островов в 1972 году три косатки атаковали семейную яхту Робертсонов. Она была деревянной и получила две большие пробоины. Вся семья – мать, отец и трое детей – перебрались в резиновую спасательную лодку, а яхта отправилась в царство Посейдона. 39 дней океан носил потерпевших кораблекрушение. К счастью, они были спасены.
Сегодня последний день дождливого апреля.
Месяц кончился. Преодолели все испытания. А их выпало на нашу долю немало. Апрель принес нам массу неприятностей. От всей души желаю, чтобы май оказался не таким щедрым на злоключения, не был бы штормовым, не поливал бы нас дождями, чтобы ярко светила луна, а ветры дули подходящие и течение было попутное (или, еще лучше, отсутствовало бы вовсе). По крайней мере до Таити. До того как отремонтируем лодку и заменим мачту и руль.
Я верю в месяц влюбленных. Надеюсь, что он и для нас окажется счастливым и ласковым.
Джу
Соотечественники в Лиме
При прощании в Кальяо посол Болгарии подарил нам несколько бутылок виски и две бутылки болгарского коньяка «Плиска». Из Софии мы забыли взять с собой алкогольные напитки. Может быть, их и не придется пить, но глупо не иметь на лодке. Вообще, работники посольства и все болгары, живущие в Лиме, принимали нас сердечно, во многом помогли нам.
Надо признаться, что когда мы прибыли в Перу, то чувствовали себя довольно напряженно. Мысль о том, что в Кальяо предстоит решать немало проблем и надо будет то и дело обращаться за помощью в посольство, сковывала нас. Но как только мы увидели в аэропорту Лимы встречающих нас соотечественников, улыбающихся, приветливых, с букетами цветов, на душе сразу стало легче. Даже устроили импровизированную пресс-конференцию. А последние дни превзошли все наши ожидания. Теперь мы их часто вспоминаем. С каким множеством людей мы познакомились во время наших экспедиций! С некоторыми из них, например с Трайчо, крепко подружились. С другими, убеждена, мы, несомненно, стали бы друзьями, будь у нас больше времени. С третьими, уверена, не смогли бы сблизиться, даже проведя вместе долгие годы. Но в общем, люди всегда и всюду были к нам добры и всячески нам помогали. Потому мы сейчас и находимся в центре Тихого океана, в нашей маленькой и красивой «Джу».
Сегодня Дончо вычерпал воду из кормовой части и кокпита. Вылил за борт не менее 20 ведер. На этот раз ведро служило единицей измерения, а вообще-то, он откачивает воду ручным насосом. Выбросили вон несколько мешочков с песком: они пропитались водой и издавали дурной запах. Просушили резиновую спасательную лодку. О ней у нас забота особая. Всю ночь дождя не было, и сегодня ярко светит солнце, потому и занялись этими делами. Погода стоит чудесная, дует прекрасный ветер, лодку сопровождают целые кавалькады разных рыб: пеламиды, корифены. Время от времени из воды высоко выпрыгивают то корифены, то тунец. Не могу на них налюбоваться. Взлетают на каждой волне и затем стремительно скатываются с гребня. «Нашей» акулы сегодня не видно. Может быть, умчалась вслед за рыболовным судном. Где-то в половине первого ночи далеко на горизонте с правого борта я заметила огни. Они были у самой воды и двигались медленно, почти как и мы. Что это – яхта или рыболовное судно? Если яхта, то почему она сияет огнями посреди океана, вдали от морских линий, где суда обычно не появляются? Скорее всего, это рыболовное судно. Вместе с вахтой передала его Дончо, а в 4 часа утра, когда снова принимала дежурство, огни уже исчезли. Возможно, акула и перекочевала к рыбакам. И я нисколько не огорчаюсь. Мне почему-то больше по душе не эта «надзирательница», а сотни других красивых рыб. Хорошо, что мы с Дончо не рыбаки и можем спокойно ими любоваться.
Не знаю, какие уж заклинания сотворить, чтобы не испортилась погода. Мы оба стали чрезвычайно чувствительны, обидчивы. Особенно я. Все меня раздражает. Я мгновенно, словно туго натянутая струна, реагирую на погоду, на звуки, на любые перемены, но особенно остро на пустяковое слово, намек, на неосторожную фразу. К сожалению, все мне представляется неотвратимым, прямо-таки роковым и чрезвычайно важным. И хотя я прекрасно понимаю, что это не так, что не следует столь болезненно реагировать на слова, придавать им фатальное значение, но не могу совладать с собой. Здесь чаще, чем в Атлантическом океане, мы сердимся, обижаемся, а потом раскаиваемся и миримся. Нет, мы не ругаемся, просто один из нас втихомолку рассердится на что-нибудь, что ему показалось обидным. Потом злость проходит, и он извиняется.
Мне пришла в голову мысль, что в Софии уже весна. А мы вылетели оттуда в разгар зимы. Во что сейчас одевают Яну? Наверное, наряжают ее во что-нибудь красное, желтое или сиреневое.
Интересно, с чего бы это мне взбрели на ум такие кричащие цвета, тогда как я, всегда любила пастельные тона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Дождь не прекращается. Всю ночь я под капюшоном слушал его глухой ропот. Устал и измотался. Осточертели тучи и вечное переодевание. Уже нет и смысла менять одежду. Давно все промокло до нитки. Хотя бы на несколько часов показалось солнышко, чтобы просушить одежду и одеяла. На сегодня мы проплыли почти 3000 миль, и это со сломанной мачтой. Это больше, чем расстояние от Лондона до Нью-Йорка.
Hеожиданность
Уже несколько дней нас атакуют какие-то крупные животные. И всегда ночью. Не могу понять, что это за существа. Ударяются в корпус лодки, будто он невидим. Потом, возмутившись, выпрыгивают из воды довольно высоко. Удары весьма ощутимые, а рыбы длиной с метр. Не дельфины, иначе мы бы слышали характерный звук их дыхания. Вчера вечером, в разгар дождя, именно в тот момент, когда я полудремал, полубодрствовал, поглядывая на компас, неожиданно перед самым моим носом пролетела полуметровая рыбина. Я испугался не на шутку. Не хватало еще стать заикой или обрести нервный тик.
Летучие рыбы – куда ни шло, их можно терпеть. До сего времени ни одна из них не ударилась в меня. Кальмары, например, ужасные нахалы. От них мы получали и оплеухи, и удары в спину. Неожиданная для нас новость в том, что в игру вступают теперь и крупные рыбы. Это меня беспокоит. Больше всего боюсь ударов по корпусу лодки. Он пластмассовый, без продольных досок и ребер – шпангоутов. Если корпус даст трещину, мы сразу же пойдем ко дну. Недалеко от Галапагосских островов в 1972 году три косатки атаковали семейную яхту Робертсонов. Она была деревянной и получила две большие пробоины. Вся семья – мать, отец и трое детей – перебрались в резиновую спасательную лодку, а яхта отправилась в царство Посейдона. 39 дней океан носил потерпевших кораблекрушение. К счастью, они были спасены.
Сегодня последний день дождливого апреля.
Месяц кончился. Преодолели все испытания. А их выпало на нашу долю немало. Апрель принес нам массу неприятностей. От всей души желаю, чтобы май оказался не таким щедрым на злоключения, не был бы штормовым, не поливал бы нас дождями, чтобы ярко светила луна, а ветры дули подходящие и течение было попутное (или, еще лучше, отсутствовало бы вовсе). По крайней мере до Таити. До того как отремонтируем лодку и заменим мачту и руль.
Я верю в месяц влюбленных. Надеюсь, что он и для нас окажется счастливым и ласковым.
Джу
Соотечественники в Лиме
При прощании в Кальяо посол Болгарии подарил нам несколько бутылок виски и две бутылки болгарского коньяка «Плиска». Из Софии мы забыли взять с собой алкогольные напитки. Может быть, их и не придется пить, но глупо не иметь на лодке. Вообще, работники посольства и все болгары, живущие в Лиме, принимали нас сердечно, во многом помогли нам.
Надо признаться, что когда мы прибыли в Перу, то чувствовали себя довольно напряженно. Мысль о том, что в Кальяо предстоит решать немало проблем и надо будет то и дело обращаться за помощью в посольство, сковывала нас. Но как только мы увидели в аэропорту Лимы встречающих нас соотечественников, улыбающихся, приветливых, с букетами цветов, на душе сразу стало легче. Даже устроили импровизированную пресс-конференцию. А последние дни превзошли все наши ожидания. Теперь мы их часто вспоминаем. С каким множеством людей мы познакомились во время наших экспедиций! С некоторыми из них, например с Трайчо, крепко подружились. С другими, убеждена, мы, несомненно, стали бы друзьями, будь у нас больше времени. С третьими, уверена, не смогли бы сблизиться, даже проведя вместе долгие годы. Но в общем, люди всегда и всюду были к нам добры и всячески нам помогали. Потому мы сейчас и находимся в центре Тихого океана, в нашей маленькой и красивой «Джу».
Сегодня Дончо вычерпал воду из кормовой части и кокпита. Вылил за борт не менее 20 ведер. На этот раз ведро служило единицей измерения, а вообще-то, он откачивает воду ручным насосом. Выбросили вон несколько мешочков с песком: они пропитались водой и издавали дурной запах. Просушили резиновую спасательную лодку. О ней у нас забота особая. Всю ночь дождя не было, и сегодня ярко светит солнце, потому и занялись этими делами. Погода стоит чудесная, дует прекрасный ветер, лодку сопровождают целые кавалькады разных рыб: пеламиды, корифены. Время от времени из воды высоко выпрыгивают то корифены, то тунец. Не могу на них налюбоваться. Взлетают на каждой волне и затем стремительно скатываются с гребня. «Нашей» акулы сегодня не видно. Может быть, умчалась вслед за рыболовным судном. Где-то в половине первого ночи далеко на горизонте с правого борта я заметила огни. Они были у самой воды и двигались медленно, почти как и мы. Что это – яхта или рыболовное судно? Если яхта, то почему она сияет огнями посреди океана, вдали от морских линий, где суда обычно не появляются? Скорее всего, это рыболовное судно. Вместе с вахтой передала его Дончо, а в 4 часа утра, когда снова принимала дежурство, огни уже исчезли. Возможно, акула и перекочевала к рыбакам. И я нисколько не огорчаюсь. Мне почему-то больше по душе не эта «надзирательница», а сотни других красивых рыб. Хорошо, что мы с Дончо не рыбаки и можем спокойно ими любоваться.
Не знаю, какие уж заклинания сотворить, чтобы не испортилась погода. Мы оба стали чрезвычайно чувствительны, обидчивы. Особенно я. Все меня раздражает. Я мгновенно, словно туго натянутая струна, реагирую на погоду, на звуки, на любые перемены, но особенно остро на пустяковое слово, намек, на неосторожную фразу. К сожалению, все мне представляется неотвратимым, прямо-таки роковым и чрезвычайно важным. И хотя я прекрасно понимаю, что это не так, что не следует столь болезненно реагировать на слова, придавать им фатальное значение, но не могу совладать с собой. Здесь чаще, чем в Атлантическом океане, мы сердимся, обижаемся, а потом раскаиваемся и миримся. Нет, мы не ругаемся, просто один из нас втихомолку рассердится на что-нибудь, что ему показалось обидным. Потом злость проходит, и он извиняется.
Мне пришла в голову мысль, что в Софии уже весна. А мы вылетели оттуда в разгар зимы. Во что сейчас одевают Яну? Наверное, наряжают ее во что-нибудь красное, желтое или сиреневое.
Интересно, с чего бы это мне взбрели на ум такие кричащие цвета, тогда как я, всегда любила пастельные тона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103