Она помнила, как взъерошила его волосы и произнесла «Ш-ш-ш…», словно это он нуждался в утешении.
Чарми ощупала свое тело, чтобы понять, как заживают раны. Она не ощущала боли, она вообще ничего не ощущала, словно вместе с нерожденным ребенком она утратила и свою собственную жизнь – двойной выкидыш.
Чарми подумала о маленьком Натане. Бедняжка, ему всего семь лет. Его взяла к себе Ханна после того, как миссис Мюнчи нашла…
Чарми закрыла глаза. Что сделал с ней Рон в этот раз…
Она тихо заплакала. Ничего не изменилось. По-прежнему в нем жил дьявол. И в этот раз маленький мальчик видел все это, бедняжка Натан кричал все то время, когда Рон избивал ее.
Наконец ее сознание стало проясняться. Она вспомнила, что ее ребенок сейчас находится в безопасности у Ханны, потому что Рон должен был уехать во Фресно. Чарми поклялась, что Натан никогда не вернется обратно в тот дом на Авенида Гасиенда. И она тоже.
Слабенькая, но уже без игл капельниц в венах, она вылезла из кровати и с трудом стала одеваться. Когда она, настороженно вслушиваясь в звуки за дверью, накладывала кое-как макияж, в памяти вспыхнуло еще одно воспоминание: Иван Хендрикс, мужчина, с которым она столкнулась в «Кат-Кост».. Сколько дней прошло? Говорила ли ей Филиппа о том, взялся ли он за ее дело… Чарми не могла припомнить. Это неважно. Теперь уже вообще все неважно.
Глянув в холл и заметив, что сестры заняты посетителями, Чарми взяла одну из ваз с цветами, которую кто-то прислал ей, перекинула через руку сумку и, невзирая на слабость, прошла через холл так нахально и уверенно, как только могла, делая вид, что она посетительница, направляющаяся к пациентке.
Вэлли-мемориал было оживленным местом, к тому же неподалеку от Фривея, откуда сюда доставляли множество пациентов, пострадавших в дорожных происшествиях. На подъездной дуге стояло несколько свободных такси.
Когда она села в машину и назвала место назначения, водитель бросил на нее изумленный взгляд.
– Вы не ошиблись? Ладно, леди, – сказал он, пожав плечами.
Когда такси выехало на Сансет-бульвар и засверкали огни Голливуда, она подумала: нет, она никогда не вернется к Рону, никогда не вернется в тот мрачный дом. Это позади. Все позади.
Такси, обгоняя попутные машины, уже мчалось по петляющей горной дороге.
– Вы не ошиблись, леди? – снова спросил водитель, взглянув с сомнением на пассажирку в зеркало.
– Я не ошиблась, – ответила она.
Наконец они достигли места назначения. Она видела впереди здания с куполами, зеленоватые крыши, освещенные электрическими лампами и лунным светом. Стоянка у обсерватории Гриффин-парк была забита, каждому хотелось посмотреть последнее шоу в планетарии «Следующая остановка «Марс».
Дул свежий ветер, но Чарми не ощущала холода. Она не ощущала ничего. Она вышла из такси, оставив там вазу с цветами, прошла по асфальту и стала медленно подниматься по ступеням главного здания к одной из башен с телескопами. Так она брела, слабая после стольких дней, проведенных в больнице, все выше и выше, туда, где были установлены и направлены к звездам телескопы. Чарми была довольна, что на площадке никого не было. Иногда сюда забирались влюбленные парочки, отдававшиеся друг другу с таким пылом, словно от этого зависели их жизнь.
Чарми стояла и глядела на город. Ветер взбивал ее белокурые волосы. Она напряженно вцепилась в доходящий до высоты груди каменный парапет, глубоко вздохнула и перегнулась вперед, так что увидела под собой глубокую бетонную пропасть. Потом сделала шаг назад и закричала так громко, как только могла:
– Рон Чартер, где бы ты ни был – срать я на тебя хотела…
Через пять минут она вернулась к поджидавшему ее такси; еще через сорок минут она стояла в дверях дома Филиппы со словами: «Все в порядке. Мы должны сделать из «Старлайта» сенсацию».
32
Фрида Голдман находилась в состоянии депрессии. Депрессии, расстройства, чуть ли не помешательства.
Сидя в столовой своей хижины, которая походила на охотничий домик какого-нибудь миллионера, она угрюмо взирала на прекрасное послеполуденное солнце, сияющее сквозь ветви сосен, и думала. Снег! Она его ненавидела. Этим утром она пошла погулять, чтобы дать горничным возможность убрать в ее комнате. Вернувшись, она обнаружила, что окна распахнуты настежь. Это ей напомнило Джейка, ее мужа, выходца из восточных штатов, который часто говаривал: «Калифорнийцы! Летом они закрывают окна, а зимой открывают!» Джейк любил снег. Ему должно понравиться в «Стар».
Фриде тоже нравился бы «Стар», если бы ее дело с Сидом Стерном не лопнуло. Как только Банни могла сделать это!
Фрида не могла во всем винить бедную девушку. Впрочем, вовсе не после утраты надежды на получение «Оскара» и последующее ухудшение отношения один кастинг-директор сказал: «Ее последняя картина – это счастливый случай. Теперь ей не видать ролей. Ей лучше поступить в цирк». Но Банни теперь не поступить ни в какой цирк с ее баснословными внешними данными. Фрида знала, что требовалось огромное мужество для того, чтобы решиться на такое полное изменение и претерпеть так много хирургических вмешательств. Одно только отсасывание жира с живота и бедер было болезненной и ослабляющей процедурой. Бедняжка Банни, она пережила месяцы мучений. Ей удалили задние совершенно здоровые зубы, чтобы можно было втянуть щеки. И все для того, чтобы потом обнаружить, что в этом не было никакой необходимости. Все эти страдания и одиночество стоили ей одного из самых заманчивых приглашений в истории кино за последние годы. В довершение всего после того, как Фрида грохнулась в обмороке на пол, увидев эти поражающие изменения, Банни стала грызть себя поедом в страхе перед тем, как отреагирует на все это ее отец – Берни Ковальски, такой крупный, такой важный и такой отвратительный по отношению к своей дочери.
Фрида встала, подошла к бару, налила себе стакан апельсинового сока и щедро плеснула туда водки.
Ну и неудачный выдался день. Началось с того, что она позвонила Сиду и сообщила ему о метаморфозе Банни, а он сказал: «Да, Фрида, это очень интересно, я рад, что она так великолепна, но я не могу использовать ее, извини». Затем она должна была позвонить дилеру Ламборджини и аннулировать свой заказ на «Дьяболо» за двести тысяч долларов. Затем отправиться в «Замок» с намерением вернуть норковую шубу ценой в двенадцать тысяч. В последнем случае у Фриды ничего не вышло, шубу пришлось оставить.
Она также решила продлить свое пребывание в хижине на день или два. Вообще-то сегодня утром она намеревалась выписаться, чтобы вернуться в Лос-Анджелес в свой офис и снова погрузиться в дела. Но после того как она прошлась по величественному холлу, напомнившему ей замок Спящей Красавицы, осмотрела некоторые личные вещи Марион Стар, послушала рождественскую музыку, увидела пламя и ощутила жар огромных каминов, наконец, заметила проходившего мимо хорошенького «смокинга-с-улыбкой», Фрида осознала, что в этом месте есть что-то притягивающее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Чарми ощупала свое тело, чтобы понять, как заживают раны. Она не ощущала боли, она вообще ничего не ощущала, словно вместе с нерожденным ребенком она утратила и свою собственную жизнь – двойной выкидыш.
Чарми подумала о маленьком Натане. Бедняжка, ему всего семь лет. Его взяла к себе Ханна после того, как миссис Мюнчи нашла…
Чарми закрыла глаза. Что сделал с ней Рон в этот раз…
Она тихо заплакала. Ничего не изменилось. По-прежнему в нем жил дьявол. И в этот раз маленький мальчик видел все это, бедняжка Натан кричал все то время, когда Рон избивал ее.
Наконец ее сознание стало проясняться. Она вспомнила, что ее ребенок сейчас находится в безопасности у Ханны, потому что Рон должен был уехать во Фресно. Чарми поклялась, что Натан никогда не вернется обратно в тот дом на Авенида Гасиенда. И она тоже.
Слабенькая, но уже без игл капельниц в венах, она вылезла из кровати и с трудом стала одеваться. Когда она, настороженно вслушиваясь в звуки за дверью, накладывала кое-как макияж, в памяти вспыхнуло еще одно воспоминание: Иван Хендрикс, мужчина, с которым она столкнулась в «Кат-Кост».. Сколько дней прошло? Говорила ли ей Филиппа о том, взялся ли он за ее дело… Чарми не могла припомнить. Это неважно. Теперь уже вообще все неважно.
Глянув в холл и заметив, что сестры заняты посетителями, Чарми взяла одну из ваз с цветами, которую кто-то прислал ей, перекинула через руку сумку и, невзирая на слабость, прошла через холл так нахально и уверенно, как только могла, делая вид, что она посетительница, направляющаяся к пациентке.
Вэлли-мемориал было оживленным местом, к тому же неподалеку от Фривея, откуда сюда доставляли множество пациентов, пострадавших в дорожных происшествиях. На подъездной дуге стояло несколько свободных такси.
Когда она села в машину и назвала место назначения, водитель бросил на нее изумленный взгляд.
– Вы не ошиблись? Ладно, леди, – сказал он, пожав плечами.
Когда такси выехало на Сансет-бульвар и засверкали огни Голливуда, она подумала: нет, она никогда не вернется к Рону, никогда не вернется в тот мрачный дом. Это позади. Все позади.
Такси, обгоняя попутные машины, уже мчалось по петляющей горной дороге.
– Вы не ошиблись, леди? – снова спросил водитель, взглянув с сомнением на пассажирку в зеркало.
– Я не ошиблась, – ответила она.
Наконец они достигли места назначения. Она видела впереди здания с куполами, зеленоватые крыши, освещенные электрическими лампами и лунным светом. Стоянка у обсерватории Гриффин-парк была забита, каждому хотелось посмотреть последнее шоу в планетарии «Следующая остановка «Марс».
Дул свежий ветер, но Чарми не ощущала холода. Она не ощущала ничего. Она вышла из такси, оставив там вазу с цветами, прошла по асфальту и стала медленно подниматься по ступеням главного здания к одной из башен с телескопами. Так она брела, слабая после стольких дней, проведенных в больнице, все выше и выше, туда, где были установлены и направлены к звездам телескопы. Чарми была довольна, что на площадке никого не было. Иногда сюда забирались влюбленные парочки, отдававшиеся друг другу с таким пылом, словно от этого зависели их жизнь.
Чарми стояла и глядела на город. Ветер взбивал ее белокурые волосы. Она напряженно вцепилась в доходящий до высоты груди каменный парапет, глубоко вздохнула и перегнулась вперед, так что увидела под собой глубокую бетонную пропасть. Потом сделала шаг назад и закричала так громко, как только могла:
– Рон Чартер, где бы ты ни был – срать я на тебя хотела…
Через пять минут она вернулась к поджидавшему ее такси; еще через сорок минут она стояла в дверях дома Филиппы со словами: «Все в порядке. Мы должны сделать из «Старлайта» сенсацию».
32
Фрида Голдман находилась в состоянии депрессии. Депрессии, расстройства, чуть ли не помешательства.
Сидя в столовой своей хижины, которая походила на охотничий домик какого-нибудь миллионера, она угрюмо взирала на прекрасное послеполуденное солнце, сияющее сквозь ветви сосен, и думала. Снег! Она его ненавидела. Этим утром она пошла погулять, чтобы дать горничным возможность убрать в ее комнате. Вернувшись, она обнаружила, что окна распахнуты настежь. Это ей напомнило Джейка, ее мужа, выходца из восточных штатов, который часто говаривал: «Калифорнийцы! Летом они закрывают окна, а зимой открывают!» Джейк любил снег. Ему должно понравиться в «Стар».
Фриде тоже нравился бы «Стар», если бы ее дело с Сидом Стерном не лопнуло. Как только Банни могла сделать это!
Фрида не могла во всем винить бедную девушку. Впрочем, вовсе не после утраты надежды на получение «Оскара» и последующее ухудшение отношения один кастинг-директор сказал: «Ее последняя картина – это счастливый случай. Теперь ей не видать ролей. Ей лучше поступить в цирк». Но Банни теперь не поступить ни в какой цирк с ее баснословными внешними данными. Фрида знала, что требовалось огромное мужество для того, чтобы решиться на такое полное изменение и претерпеть так много хирургических вмешательств. Одно только отсасывание жира с живота и бедер было болезненной и ослабляющей процедурой. Бедняжка Банни, она пережила месяцы мучений. Ей удалили задние совершенно здоровые зубы, чтобы можно было втянуть щеки. И все для того, чтобы потом обнаружить, что в этом не было никакой необходимости. Все эти страдания и одиночество стоили ей одного из самых заманчивых приглашений в истории кино за последние годы. В довершение всего после того, как Фрида грохнулась в обмороке на пол, увидев эти поражающие изменения, Банни стала грызть себя поедом в страхе перед тем, как отреагирует на все это ее отец – Берни Ковальски, такой крупный, такой важный и такой отвратительный по отношению к своей дочери.
Фрида встала, подошла к бару, налила себе стакан апельсинового сока и щедро плеснула туда водки.
Ну и неудачный выдался день. Началось с того, что она позвонила Сиду и сообщила ему о метаморфозе Банни, а он сказал: «Да, Фрида, это очень интересно, я рад, что она так великолепна, но я не могу использовать ее, извини». Затем она должна была позвонить дилеру Ламборджини и аннулировать свой заказ на «Дьяболо» за двести тысяч долларов. Затем отправиться в «Замок» с намерением вернуть норковую шубу ценой в двенадцать тысяч. В последнем случае у Фриды ничего не вышло, шубу пришлось оставить.
Она также решила продлить свое пребывание в хижине на день или два. Вообще-то сегодня утром она намеревалась выписаться, чтобы вернуться в Лос-Анджелес в свой офис и снова погрузиться в дела. Но после того как она прошлась по величественному холлу, напомнившему ей замок Спящей Красавицы, осмотрела некоторые личные вещи Марион Стар, послушала рождественскую музыку, увидела пламя и ощутила жар огромных каминов, наконец, заметила проходившего мимо хорошенького «смокинга-с-улыбкой», Фрида осознала, что в этом месте есть что-то притягивающее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161