Рука его по-прежнему лежала на ее плече, касаясь шеи и волос.
– Простите меня, дорогая леди, если я несколько удивился вашему появлению, – произнес Джерри.
Теперь и Розмари узнала его: это старомодное обаяние и отеческие манеры были памятны ей по многим телевизионным постановкам. Он продолжал:
– Бен сказал нам только, что ждет Розмари, но фамилию назвать не удосужился. Очень скромно с его стороны.
– Я, пожалуй, пойду, – сказала Бетси. – Нужно раздать текст всем остальным.
Она встала, и листы сценария вместе с ведомостями полетели на пол. Наклонившись, она стала собирать их под столом.
– Оставайся, – сказал Бен. – Выпьем шампанского.
Девушка, которая уже выпрямилась, собрав бумаги, вспыхнула и пробормотала:
– Спасибо, но мне не хочется. Машина заедет за вами в семь. Ждите в холле.
И она устремилась к выходу; на пути столкнулась с официантом, извинилась по-испански и исчезла.
Розмари слегка нахмурилась. Смятение Бет-си и этот вид испуганного кролика были ей знакомы. Достаточно молода, чтобы втюриться в мужчину, который ей не по зубам. В кого-нибудь вроде Бена. Но он даже не взглянул, как она уходит, поглаживая руку Розмари и перебирая ее пальцы.
– Оставайся и выпей с нами, Джерри!
Бен не скрывал радости и готов был разделить ее со всеми. Розмари расслабилась и вновь ощутила восторженное ликование, потому что была рядом с ним.
Джерри остался, не желая обижать Бена отказом и явно заинтересованный отношениями сидевшей вместе с ним пары.
– Это моя дама, – сказал Бен, представляя ее, и Розмари порадовалась, что ей не придется видеть, как вытянулось бы при этих словах и без того несчастное лицо Бетси.
– Разве Бетси не испанка? – спросила она позже, пытаясь определить, какую реакцию вызовет упоминание имени девушки.
Однако Бен, который углубился в меню, чтобы заказать им обоим ужин, даже не поднял головы.
– Наполовину испанка. Родилась в Англии. Ты хочешь рыбу или мясо, дорогая?
– Я хочу тебя.
Уверившись в своей полной безопасности, она произнесла это так смело, что он взглянул ей в глаза.
И улыбнулся.
– Я весь твой, Рози.
10
И он был весь ее в эту первую ночь в Барселоне. Совершенно измученная нетерпеливым ожиданием, она едва прикоснулась к заказанной им еде, а от вина и вовсе отказалась. Розмари хотела иметь ясную голову, чтобы насладиться каждым мгновением страсти, уготованной ей в этой слишком маленькой испанской кровати в конце длинного гостиничного коридора. Ее тело принадлежало ему, ее рассудок изнемогал от желания крикнуть: «Я люблю тебя, Бен Моррисон!»
Но когда позже, в ночи, она наконец насытилась им, смелость покинула ее. Ведь это могло бы оттолкнуть его, напугать. Она заснула в его объятиях, ощущая себя молодой, желанной – и абсолютно беззащитной.
На следующий день он ушел рано, поцеловав ее в губы, но она лишь слегка пошевелилась.
Розмари проснулась в восемь, увидела только смятые простыни рядом и записку на подушке, но запах купленного для него одеколона еще стоял в комнате. Она села в постели, чтобы прочесть послание, написанное второпях карандашом на листке из гостиничного телефонного блокнота почти неразборчивым почерком.
«Рози, есть плохие новости – сегодня мы будем сниматься до восьми вечера. Есть и хорошие новости: завтра и послезавтра я буду свободен. Развлекайся вовсю. Увидимся позже. Постскриптум: ты прекрасно выглядишь утром».
Перечитав записку трижды и не обнаружив ничего, что было бы скрыто между строк, она свернула ее и сунула в сумочку. Он же торопился. Господи Боже, что можно ждать от мужчины в таких обстоятельствах?
Провалявшись в постели дольше, чем обычно, она наконец заставила себя встать и принять душ, подставив лицо и тело под упругие струи, пока окончательно не проснулась.
Она вспоминала теперь об ужине в ресторане вчера вечером: как вновь почувствовала себя довольной и счастливой, предоставив Бену распоряжаться. Когда она сушила волосы, ей внезапно пришло в голову, что Бен читал меню и заказывал по-испански без всякого труда, причем на ее нетренированный слух изъяснялся прекрасно. Улыбнувшись самой себе, она подумала, какие еще удивительные таланты откроет в нем, прежде чем все это ей наскучит.
За окнами на улицах Барселоны ярко светило солнце.
Во время завтрака официант рассказал Розмари о местах, которые могли бы заинтересовать того, кто впервые оказался в Испании. Где лучше поесть или выпить чашечку кофе, какие бары будут для нее совершенно безопасны. Было тепло, и она с удовольствием предвкушала, как проведет в одиночестве этот день, обещавший завершиться свиданием с Беном.
Не поддавшись на призывные гудки желто-черных такси, Розмари прошлась пешком почти по всей Лас-Рамблас, как посоветовал ей за завтраком официант. Она вела себя, как и все прочие туристы. Никто не узнавал ее, никто не просил автограф – она была обыкновенной женщиной, которая, подобно миллионам других, старается занять себя, пока любимый не вернется домой.
По дороге Розмари встретился рынок; запах пищи и предобеденный голод в желудке побудили ее войти внутрь. Она купила нарезанную ломтиками салями и начала есть ее прямо из пакета, встав у стойки с чашечкой крепкого кофе. Выпила бокал терпкого красного вина в темном маленьком баре, который рекомендовал ей все тот же официант. Атмосфера была чисто парижской, и она мысленно пообещала себе: «Когда-нибудь я поеду с Беном туда, в самый романтический город на земле. Если, конечно, он не успеет меня бросить».
Днем у нее кончилась пленка в фотоаппарате, и она уселась на террасе ресторана в большом универмаге на Пласа-де-Каталунья – пила кофе и разглядывала многолюдные улицы, веером расходившиеся от площади. Она курила, наслаждаясь бездельем, зачарованно слушала мелодичную испанскую речь; думала о Бене и о том, сколько возможностей у них появится, если он полюбит ее.
Это было ребячеством, она знала это. Но солнце и полная отстраненность от всего, что имело важное значение для нее в другой жизни, поощряли глупость. Для разумной практичности настанет время, когда она вернется домой. А сейчас был праздник, отпускной роман, и, как всегда бывает в подобных случаях, она позволила себе поверить, что это будет длиться вечно. Она следила за стрелками на своих часах, считая минуты и даже секунды, которые медленно ползли, приближаясь к восьми, когда вновь можно будет насладиться запахом и прикосновениями мужчины, вскружившего ей голову. Каждая клеточка ее тела хранила память о нем. Она грезила о днях, что проведет с ним в Барселоне, где ее никто не знает, и обо всех предстоящих им ночах.
В шесть она вернулась в гостиницу и стала прикидывать, что надеть сегодня вечером. Выбор был невелик. Она никогда не умела покупать вещи, которые хорошо переносят путешествия, поэтому они большей частью прибывали по назначению «сморщенные, словно чернослив», как заметила однажды Фрэнсис, наблюдая за подругой, которая развешивала смятые платья на уродливые гостиничные вешалки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Простите меня, дорогая леди, если я несколько удивился вашему появлению, – произнес Джерри.
Теперь и Розмари узнала его: это старомодное обаяние и отеческие манеры были памятны ей по многим телевизионным постановкам. Он продолжал:
– Бен сказал нам только, что ждет Розмари, но фамилию назвать не удосужился. Очень скромно с его стороны.
– Я, пожалуй, пойду, – сказала Бетси. – Нужно раздать текст всем остальным.
Она встала, и листы сценария вместе с ведомостями полетели на пол. Наклонившись, она стала собирать их под столом.
– Оставайся, – сказал Бен. – Выпьем шампанского.
Девушка, которая уже выпрямилась, собрав бумаги, вспыхнула и пробормотала:
– Спасибо, но мне не хочется. Машина заедет за вами в семь. Ждите в холле.
И она устремилась к выходу; на пути столкнулась с официантом, извинилась по-испански и исчезла.
Розмари слегка нахмурилась. Смятение Бет-си и этот вид испуганного кролика были ей знакомы. Достаточно молода, чтобы втюриться в мужчину, который ей не по зубам. В кого-нибудь вроде Бена. Но он даже не взглянул, как она уходит, поглаживая руку Розмари и перебирая ее пальцы.
– Оставайся и выпей с нами, Джерри!
Бен не скрывал радости и готов был разделить ее со всеми. Розмари расслабилась и вновь ощутила восторженное ликование, потому что была рядом с ним.
Джерри остался, не желая обижать Бена отказом и явно заинтересованный отношениями сидевшей вместе с ним пары.
– Это моя дама, – сказал Бен, представляя ее, и Розмари порадовалась, что ей не придется видеть, как вытянулось бы при этих словах и без того несчастное лицо Бетси.
– Разве Бетси не испанка? – спросила она позже, пытаясь определить, какую реакцию вызовет упоминание имени девушки.
Однако Бен, который углубился в меню, чтобы заказать им обоим ужин, даже не поднял головы.
– Наполовину испанка. Родилась в Англии. Ты хочешь рыбу или мясо, дорогая?
– Я хочу тебя.
Уверившись в своей полной безопасности, она произнесла это так смело, что он взглянул ей в глаза.
И улыбнулся.
– Я весь твой, Рози.
10
И он был весь ее в эту первую ночь в Барселоне. Совершенно измученная нетерпеливым ожиданием, она едва прикоснулась к заказанной им еде, а от вина и вовсе отказалась. Розмари хотела иметь ясную голову, чтобы насладиться каждым мгновением страсти, уготованной ей в этой слишком маленькой испанской кровати в конце длинного гостиничного коридора. Ее тело принадлежало ему, ее рассудок изнемогал от желания крикнуть: «Я люблю тебя, Бен Моррисон!»
Но когда позже, в ночи, она наконец насытилась им, смелость покинула ее. Ведь это могло бы оттолкнуть его, напугать. Она заснула в его объятиях, ощущая себя молодой, желанной – и абсолютно беззащитной.
На следующий день он ушел рано, поцеловав ее в губы, но она лишь слегка пошевелилась.
Розмари проснулась в восемь, увидела только смятые простыни рядом и записку на подушке, но запах купленного для него одеколона еще стоял в комнате. Она села в постели, чтобы прочесть послание, написанное второпях карандашом на листке из гостиничного телефонного блокнота почти неразборчивым почерком.
«Рози, есть плохие новости – сегодня мы будем сниматься до восьми вечера. Есть и хорошие новости: завтра и послезавтра я буду свободен. Развлекайся вовсю. Увидимся позже. Постскриптум: ты прекрасно выглядишь утром».
Перечитав записку трижды и не обнаружив ничего, что было бы скрыто между строк, она свернула ее и сунула в сумочку. Он же торопился. Господи Боже, что можно ждать от мужчины в таких обстоятельствах?
Провалявшись в постели дольше, чем обычно, она наконец заставила себя встать и принять душ, подставив лицо и тело под упругие струи, пока окончательно не проснулась.
Она вспоминала теперь об ужине в ресторане вчера вечером: как вновь почувствовала себя довольной и счастливой, предоставив Бену распоряжаться. Когда она сушила волосы, ей внезапно пришло в голову, что Бен читал меню и заказывал по-испански без всякого труда, причем на ее нетренированный слух изъяснялся прекрасно. Улыбнувшись самой себе, она подумала, какие еще удивительные таланты откроет в нем, прежде чем все это ей наскучит.
За окнами на улицах Барселоны ярко светило солнце.
Во время завтрака официант рассказал Розмари о местах, которые могли бы заинтересовать того, кто впервые оказался в Испании. Где лучше поесть или выпить чашечку кофе, какие бары будут для нее совершенно безопасны. Было тепло, и она с удовольствием предвкушала, как проведет в одиночестве этот день, обещавший завершиться свиданием с Беном.
Не поддавшись на призывные гудки желто-черных такси, Розмари прошлась пешком почти по всей Лас-Рамблас, как посоветовал ей за завтраком официант. Она вела себя, как и все прочие туристы. Никто не узнавал ее, никто не просил автограф – она была обыкновенной женщиной, которая, подобно миллионам других, старается занять себя, пока любимый не вернется домой.
По дороге Розмари встретился рынок; запах пищи и предобеденный голод в желудке побудили ее войти внутрь. Она купила нарезанную ломтиками салями и начала есть ее прямо из пакета, встав у стойки с чашечкой крепкого кофе. Выпила бокал терпкого красного вина в темном маленьком баре, который рекомендовал ей все тот же официант. Атмосфера была чисто парижской, и она мысленно пообещала себе: «Когда-нибудь я поеду с Беном туда, в самый романтический город на земле. Если, конечно, он не успеет меня бросить».
Днем у нее кончилась пленка в фотоаппарате, и она уселась на террасе ресторана в большом универмаге на Пласа-де-Каталунья – пила кофе и разглядывала многолюдные улицы, веером расходившиеся от площади. Она курила, наслаждаясь бездельем, зачарованно слушала мелодичную испанскую речь; думала о Бене и о том, сколько возможностей у них появится, если он полюбит ее.
Это было ребячеством, она знала это. Но солнце и полная отстраненность от всего, что имело важное значение для нее в другой жизни, поощряли глупость. Для разумной практичности настанет время, когда она вернется домой. А сейчас был праздник, отпускной роман, и, как всегда бывает в подобных случаях, она позволила себе поверить, что это будет длиться вечно. Она следила за стрелками на своих часах, считая минуты и даже секунды, которые медленно ползли, приближаясь к восьми, когда вновь можно будет насладиться запахом и прикосновениями мужчины, вскружившего ей голову. Каждая клеточка ее тела хранила память о нем. Она грезила о днях, что проведет с ним в Барселоне, где ее никто не знает, и обо всех предстоящих им ночах.
В шесть она вернулась в гостиницу и стала прикидывать, что надеть сегодня вечером. Выбор был невелик. Она никогда не умела покупать вещи, которые хорошо переносят путешествия, поэтому они большей частью прибывали по назначению «сморщенные, словно чернослив», как заметила однажды Фрэнсис, наблюдая за подругой, которая развешивала смятые платья на уродливые гостиничные вешалки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90