У меня есть деньги, бабушка. Ладно, не деньги, но кое-что дороже денег, которые в конце концов просто бумага, чья стоимость варьируется в зависимости от чьих-то капризов и колебаний каких-то индексов. Как говорят, золото – это не все, существуют еще и бриллианты. Подумай, бабушка: Огненная Земля, Москва, Фиджи, Острова Зеленого Мыса, Самарканд. Представь, бабушка: больше чем полкило бриллиантов и полная свобода, дорога, по которой можно идти до бесконечности.
Потому что мир велик, а жизнь просто игра.
Если бы я предложила ей такой план, бабушка поначалу пришла бы в восторг, но боюсь, после подумала бы, что слишком стара, чтобы столько передвигаться, и не захотела бы ехать со мной. Она бы предпочла, чтобы я однажды повезла ее по магазинам, здесь, поблизости. Я уверена. А потом она бы мне сказала «прощай» с балкона на этаже тети Мари и наблюдала бы, как я скроюсь из виду.
– Останови, останови скорее! – торопит меня Бренди, буквально вырывает у меня пульт дистанционного управления видеомагнитофона и сама быстро останавливает пленку. – Привет, бабушка.
Внутри аппарата, на маленькой пленке домашнего видео мой свояк Виктор пытается удовлетворить огромную матрону, настолько же горячую, насколько и уродливую. Тем не менее, похоже, сеньору не заботит собственное уродство, кажется даже, что она о нем не догадывается. Или, возможно, она поняла, что красота – лишь отправная точка уродства, и с тех пор стала любить себя, довольствуясь тем, что имеет.
Мы выяснили из разговоров, которые слышны на пленках, что Виктор сотрудник сети бесплатных сексуальных услуг, свободных контактов без всяких обязательств, угрызений совести и религиозных ограничений; эта деятельность не только снимает эмоциональное напряжение и стресс, но и предоставляет возможность взбираться на самые разные женские тела, которые можно вообразить. В действительности у него была не единственная любовница, как подумала Гадор, увидев несколько эпизодов с одной и той же партнершей, заснятых с разницей в пару лет. Как стало ясно, он обслуживал значительную часть женского населения, достигшего совершеннолетия, трудясь и в нашем городе, и в некоторых пригородах. И, что еще хуже, возможно, у Виктора нет собственной видеокамеры, и он пользуется аппаратурой своих партнерш, которые любезно делают ему копии, хотя он пока не может позволить себе купить видеомагнитофон.
Полагаю, мой бывший свояк – персонаж, о котором можно было бы сделать телевизионную программу и порассуждать в семь тридцать утра о сексе.
Наблюдая за его действиями в домашнем порнофильме, я вспоминаю мужскую особь мухи дрозофилы в разгар ритуала спаривания.
– Привет, девочки, – говорит бабушка, оставляет сумку на буфете и направляется в сторону кухни, потому что не слишком любит смотреть телевизор.
Я ее целую, и она исчезает за дверью. Я ее очень люблю.
Я снова сажусь перед телевизором и говорю Бренди, что, по-моему, у Виктора комплекс Эдипа: он пытается утолить свою жажду, имея многочисленные сексуальные контакты с женщинами почти всегда старше его.
– Комплекс Эдипа? – Бренди с ужасом округляет глаза; в дверях появляется наша собака Ачилипу, она подходит к Бренди, прижимается носом к ее коленям и нюхает. – Ты имеешь в виду того греческого парня, верно? Который убил своего отца, женился на матери, а потом вырвал себе глаза? Хочешь сказать, что Виктор следует его примеру? Разве можно предположить, что кто-то пожелает себе такой судьбы? – Она сурово качает головой, гладит животное одной рукой, а другой крутит прядь волос, немного ее послюнив. – Я считаю, что дело совсем не в этом, просто он таким уродился. Он, черт возьми, без этого не может. Когда он ходил в школу, у него было зеркальце, прикрепленное к ботинку, он ставил ногу поближе к девчонке, чтобы видеть ее трусы. Мне рассказала Гадор, он ей говорил. Парень, который в одиннадцать лет придумывает такой трюк… Я бы сказала, это уже определенный признак. Ясно, что из него мог получиться насильник-маньяк. Нужно благодарить Небо, что он нашел выход для того, что копится у него внутри.
– Чего именно? – спрашивает Бели, недавно пришедшая с улицы с грудой пакетов, которые она сваливает на стол в углу.
– Я не могу все тебе повторить.
– Но что вы смотрели по телевизору? Вы обе.
– Ничего особенного мы не смотрели.
– Уверяю тебя, ничего особенного, – подхватываю я с недовольным и усталым видом.
– Ладно, давайте включим; я хочу увидеть, что вы смотрели. – На лице Бели появляется скорбное выражение матери семейства, которая пытается подловить своих дочерей и вывести их на чистую воду.
– Вот еще! Это можно смотреть только после восемнадцати лет.
– Мне уже почти восемнадцать. Включите видео, мне до совершеннолетия осталась пара месяцев. Не думаю, что сюда явится судья и арестует нас за просмотр этой кассеты. Я на улице видела вещи и похуже.
Бренди отказывается запускать пленку, Бели пытается перехватить у нее пульт дистанционного управления, но ей не удается, и она включает агрегат вручную, а мы обе стараемся ей помешать. Собака начинает лаять, возбужденная этой возней, она не знает, что ей делать: то ли покусать нас троих, то ли убежать и укрыться от всех на своем коврике около двери. В процессе борьбы мы случайно несколько раз задеваем видеомагнитофон, и в результате на экране появляется убыстренная версия сношений Виктора. Ускоренное прокручивание пленки превращает его в персонажа-эпилептика времен немого кино, его жалкие, судорожные наскоки на бесстыдную сеньору желто-зеленого цвета придают ему вид придурка, старающегося разрушить своими тычками китайскую стену.
– Матерь божья! – комментируем мы почти хором, парализованные таким зрелищем.
– Нашей семье только такого не хватало! – говорит Бели, медленно поднимаясь и ища взглядом ленту для волос, которая упала во время сражения. – Не врач, не адвокат, не биржевой маклер… Мерзкий каменщик, вот кто утер нам нос, а мы считали себя такими важными. Если вас это утешит, я никогда не выйду замуж за каменщика. Пойду перекушу что-нибудь на кухне. – Бели выходит, бросив украдкой последний взгляд на телевизор. – Знаете, он у него не такой длинный, как кажется.
– Видишь, Бренди? – говорю я своей сестре, указывая на экран и нажимая кнопку «пауза». – Знаешь, кого мне напоминает эта тетка?
Бренди пожимает плечами, снова усаживается на пол у дивана и обнимает собаку.
– Не имею ни малейшего понятия.
– Жену одного цыгана – невестку старика, которого мы похоронили. Не то что они абсолютно одинаковы, но если смотреть вот так, под таким углом, страшно похожи. Забавно, верно?
– Посмотри, может, это она, – предлагает Бренди.
– Нет, не она. Когда смотришь на нее в движении, сразу заметно, что сходство не слишком большое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44