Они были у нас короткое время. Овладеть языком под их руководством было невозможно. Но немного мы с ним ознакомились. Наши предки записали на пленку все, что они говорили, и снабдили пленку переводом. Ты спросишь, как они могли это сделать? Мы не знаем. Но ваши люди сумели быть понятыми. Есть предположение, что они пользовались передачей мысленных образов. Наша наука до этого не дошла, даже сейчас. Как бы то ни было, по этим записям мы смогли ознакомиться с общим строем вашего языка, произношением и так далее. Это нам очень помогло. Но идти к вам с таким языком было бесцельно. Нам нужен был современный язык.
— Понимаю,—сказал я.—Вам помогла газета.
— Ты ее видел?
— Да, мне показали.
— Мы поручили эту газету «мозгу», который должны были показать тебе…
— Я видел.
— … И он выучил по ней современный язык. Конечно, если бы в его распоряжении не было пленки наших предков, он не мог бы выучить нас говорить. И тогда я разговаривал бы с тобой только письменно.
— Это ясно! — сказал я.
— Что еще ты хотел узнать у меня?—спросил он. Было странно, что его как будто совершенно не интересовало, что я делал в их мире. Ведь он этого не знал. Впрочем, ему была известна подготовленная ими программа и, возможно, ему не хотелось тратить мое время на рассказ о том, что он и так узнает через два часа.
— Как будто ничего, — ответил я.—Хотя нет, хотел! Почему вас не было со мной там, у вас?
— Я же говорил, что, готовясь к переходу, провел два с половиной часа в изолированном помещении. Те же два часа, которые ты провел у нас. Как же я мог быть с тобой?
Я вспомнил свои мысли по дороге от дома до берега (повторной дороге) и сказал:
— Вас могли разбудить.
Он не удивился, а ответил задумчиво:
— Да, могли! Но. они этого не сделали. Почему? Ведь это был бы опыт, которого так не хватает для понимания законов перехода. Скорее всего они боялись.
— Я не боялся, но поступил так же.
Он вопросительно взглянул на меня. Я рассказал ему, где я очутился, вернувшись в наш мир, и что сделал. Он слушал с большим вниманием.
— Это очень важно,—сказал он.—И наводит на мысль, что в этих случаях воля человека не свободна.
— По-моему,—сказал я,—как раз наоборот, свободна. Уверен, что мог бы остаться дома! Он не улыбнулся моей горячности.
— \0чень сомнительно. Я сказал, что они испугались. Что-то тут есть! Ведь если бы ты остался дома, я оказался бы здесь один, без тебя. Наше знакомство не состоялось бы, и ты не перешел бы в наш мир. Все было бы иначе!—Он задумался.—Ты знаешь,—сказал он, — я обнял тебя намеренно, желая точно повторить то, что было. Но если бы я не хотел этого?
— Тогда вы меня не обняли бы.
— Но ведь я сделал это в прошлый раз. А мы переживаем то же самое время!
Я вспомнил. Ведь и я сам посмотрел на Кара-Даг, хотя твердо решил не делать этого.
— Но ведь мы же не повторяем в точности все, что делали прошлый раз!—сказал я, чувствуя, как мысли начинают путаться, и что я начинаю волноваться (не в тот ли момент, как и в прошлый раз?).
Он заметил мое волнение и… МЯГКИМ ДВИЖЕНИЕМ ПОЛОЖИЛ СВОЮ РУКУ НА МОЮ, СЛЕГКА СЖАЛ ЕЕ, КАК БЫ УСПОКАИВАЯ МЕНЯ.
«Черт возьми!—подумал я.—Точно, как тогда. Что же это значит?».
— А это вы сделали намеренно? — спросил я, и мой голос заметно дрогнул.
— Нет, — ответил он. — Я думал о другом. Я напомнил ему, что точно то же движение он сделал прошлый раз и примерно в то же время.
— Вот видишь! —сказал он только.
«Ну хорошо! —подумал я.—Сейчас я встану и пойду домой. В прошлый раз этого не было».
Но я не встал и не пошел. Даже не сделал попытки. Почему? До сих пор не могу этого понять. Я как-то сразу забыл об этом моем намерении. Настолько, что совсем спокойно, будто ни о чем другом никогда не думал и не волновался, задал ему вопрос, который давно уже хотел задать:
— Кто вы такой?
— Я работник науки. Обычный и ничем не примечательный. Работал в группе, готовящей этот опыт. А для самого опыта выбрали меня потому, что я совершенно здоров и физически крепок. Кроме того, я много занимался горным спортом и мне часто приходилось падать с довольно большой высоты. И я прекрасно плаваю.
Последние фразы казались шуткой, но он был вполне серьезен.
— А разве это имеет значение?—спросил я.
— Да, и большое. Правда, не в такой степени, как для первого нашего человека, который совершил переход двадцать восемь лет назад. Он шел на значительный риск, я — на много меньший.
— Не понял вас.
— Это очень просто,—сказал он.—Наши миры очень близки, они находятся совсем рядом. В разных измерениях, конечно. Но они не полностью тождественны. Равнина у нас может соответствовать гористой местности у вас, и наоборот. Ты же сам видел, что ваш берег моря соответствует у нас городу на берегах реки. Человек, впервые совершающий переход, мог оказаться в открытом море, на вершине горы, в кратере вулкана, где угодно. Наконец, он мог оказаться на месте, уже занятом человеком или зданием.
— А что произошло бы в этом случае?—спросил я, представив себе совмещение двух человек или стены и человека в одном и том же месте. Жуткая картина!
Но он ответил весьма прозаично:
— Ничего страшного, но возможен сильный удар. А попади он на край крыши или склон горы—падение с неизвестной высоты. Вот я, например, мог оказаться не рядом с тобой, а точно на твоем месте. Тогда я как бы упал на тебя. Могли быть ушибы, а возможно, и что-нибудь похуже.
— И вы шли на это?
Он пожал плечами, словно хотел сказать: «А что же делать!».
— А какие опасности грозят при обратном переходе? — спросил я.
— Возвращение в свой мир всегда совершенно безопасно. Вернувшийся может оказаться только там, где находился до перехода в соответствующий момент времени. Ты же сам оказался дома, там, где был прошлый раз в эту секунду. Иначе быть не может!
— Да!—сказал я.—Свалиться на плечи матери я никак не мог, ведь этого не было.
— Именно,—сказал он,—этого не было. Разные события в один момент произойти не могут.
— Вы сказали, что шли на риск, меньший, чем первый ваш человек,—сказал я.—Мне кажется, что это не так. Прошло двадцать восемь лет. Допустим, что за эти годы было землетрясение и на этом месте образовался залив. Или был выстроен город. Или, — продолжал я, увлекшись,—завод, и вы попали бы в доменную печь.
— У нас,—сказал он вместо ответа,—есть книга, написанная одним из тех, кто встретился триста лет назад с вашими людьми. Кстати, их было трое. Эта книга—его воспоминания. Так вот он писал о точно такой же путанице в вопросах времени, какую я наблюдаю сейчас у тебя. Ты говоришь, что на этом месте мог быть завод. Куда же он делся за эти двадцать восемь лет?
Я смешался, только тут вспомнив, что первый пришелец, перешедший к нам, был здесь на двадцать восемь лет ПОЗЖЕ, чем мой собеседник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
— Понимаю,—сказал я.—Вам помогла газета.
— Ты ее видел?
— Да, мне показали.
— Мы поручили эту газету «мозгу», который должны были показать тебе…
— Я видел.
— … И он выучил по ней современный язык. Конечно, если бы в его распоряжении не было пленки наших предков, он не мог бы выучить нас говорить. И тогда я разговаривал бы с тобой только письменно.
— Это ясно! — сказал я.
— Что еще ты хотел узнать у меня?—спросил он. Было странно, что его как будто совершенно не интересовало, что я делал в их мире. Ведь он этого не знал. Впрочем, ему была известна подготовленная ими программа и, возможно, ему не хотелось тратить мое время на рассказ о том, что он и так узнает через два часа.
— Как будто ничего, — ответил я.—Хотя нет, хотел! Почему вас не было со мной там, у вас?
— Я же говорил, что, готовясь к переходу, провел два с половиной часа в изолированном помещении. Те же два часа, которые ты провел у нас. Как же я мог быть с тобой?
Я вспомнил свои мысли по дороге от дома до берега (повторной дороге) и сказал:
— Вас могли разбудить.
Он не удивился, а ответил задумчиво:
— Да, могли! Но. они этого не сделали. Почему? Ведь это был бы опыт, которого так не хватает для понимания законов перехода. Скорее всего они боялись.
— Я не боялся, но поступил так же.
Он вопросительно взглянул на меня. Я рассказал ему, где я очутился, вернувшись в наш мир, и что сделал. Он слушал с большим вниманием.
— Это очень важно,—сказал он.—И наводит на мысль, что в этих случаях воля человека не свободна.
— По-моему,—сказал я,—как раз наоборот, свободна. Уверен, что мог бы остаться дома! Он не улыбнулся моей горячности.
— \0чень сомнительно. Я сказал, что они испугались. Что-то тут есть! Ведь если бы ты остался дома, я оказался бы здесь один, без тебя. Наше знакомство не состоялось бы, и ты не перешел бы в наш мир. Все было бы иначе!—Он задумался.—Ты знаешь,—сказал он, — я обнял тебя намеренно, желая точно повторить то, что было. Но если бы я не хотел этого?
— Тогда вы меня не обняли бы.
— Но ведь я сделал это в прошлый раз. А мы переживаем то же самое время!
Я вспомнил. Ведь и я сам посмотрел на Кара-Даг, хотя твердо решил не делать этого.
— Но ведь мы же не повторяем в точности все, что делали прошлый раз!—сказал я, чувствуя, как мысли начинают путаться, и что я начинаю волноваться (не в тот ли момент, как и в прошлый раз?).
Он заметил мое волнение и… МЯГКИМ ДВИЖЕНИЕМ ПОЛОЖИЛ СВОЮ РУКУ НА МОЮ, СЛЕГКА СЖАЛ ЕЕ, КАК БЫ УСПОКАИВАЯ МЕНЯ.
«Черт возьми!—подумал я.—Точно, как тогда. Что же это значит?».
— А это вы сделали намеренно? — спросил я, и мой голос заметно дрогнул.
— Нет, — ответил он. — Я думал о другом. Я напомнил ему, что точно то же движение он сделал прошлый раз и примерно в то же время.
— Вот видишь! —сказал он только.
«Ну хорошо! —подумал я.—Сейчас я встану и пойду домой. В прошлый раз этого не было».
Но я не встал и не пошел. Даже не сделал попытки. Почему? До сих пор не могу этого понять. Я как-то сразу забыл об этом моем намерении. Настолько, что совсем спокойно, будто ни о чем другом никогда не думал и не волновался, задал ему вопрос, который давно уже хотел задать:
— Кто вы такой?
— Я работник науки. Обычный и ничем не примечательный. Работал в группе, готовящей этот опыт. А для самого опыта выбрали меня потому, что я совершенно здоров и физически крепок. Кроме того, я много занимался горным спортом и мне часто приходилось падать с довольно большой высоты. И я прекрасно плаваю.
Последние фразы казались шуткой, но он был вполне серьезен.
— А разве это имеет значение?—спросил я.
— Да, и большое. Правда, не в такой степени, как для первого нашего человека, который совершил переход двадцать восемь лет назад. Он шел на значительный риск, я — на много меньший.
— Не понял вас.
— Это очень просто,—сказал он.—Наши миры очень близки, они находятся совсем рядом. В разных измерениях, конечно. Но они не полностью тождественны. Равнина у нас может соответствовать гористой местности у вас, и наоборот. Ты же сам видел, что ваш берег моря соответствует у нас городу на берегах реки. Человек, впервые совершающий переход, мог оказаться в открытом море, на вершине горы, в кратере вулкана, где угодно. Наконец, он мог оказаться на месте, уже занятом человеком или зданием.
— А что произошло бы в этом случае?—спросил я, представив себе совмещение двух человек или стены и человека в одном и том же месте. Жуткая картина!
Но он ответил весьма прозаично:
— Ничего страшного, но возможен сильный удар. А попади он на край крыши или склон горы—падение с неизвестной высоты. Вот я, например, мог оказаться не рядом с тобой, а точно на твоем месте. Тогда я как бы упал на тебя. Могли быть ушибы, а возможно, и что-нибудь похуже.
— И вы шли на это?
Он пожал плечами, словно хотел сказать: «А что же делать!».
— А какие опасности грозят при обратном переходе? — спросил я.
— Возвращение в свой мир всегда совершенно безопасно. Вернувшийся может оказаться только там, где находился до перехода в соответствующий момент времени. Ты же сам оказался дома, там, где был прошлый раз в эту секунду. Иначе быть не может!
— Да!—сказал я.—Свалиться на плечи матери я никак не мог, ведь этого не было.
— Именно,—сказал он,—этого не было. Разные события в один момент произойти не могут.
— Вы сказали, что шли на риск, меньший, чем первый ваш человек,—сказал я.—Мне кажется, что это не так. Прошло двадцать восемь лет. Допустим, что за эти годы было землетрясение и на этом месте образовался залив. Или был выстроен город. Или, — продолжал я, увлекшись,—завод, и вы попали бы в доменную печь.
— У нас,—сказал он вместо ответа,—есть книга, написанная одним из тех, кто встретился триста лет назад с вашими людьми. Кстати, их было трое. Эта книга—его воспоминания. Так вот он писал о точно такой же путанице в вопросах времени, какую я наблюдаю сейчас у тебя. Ты говоришь, что на этом месте мог быть завод. Куда же он делся за эти двадцать восемь лет?
Я смешался, только тут вспомнив, что первый пришелец, перешедший к нам, был здесь на двадцать восемь лет ПОЗЖЕ, чем мой собеседник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16