Как всегда. Он вздохнул, в ответ на неизбежные насмешки лишь молча отпил большой глоток пива и пошел к телефону.
Глава 2
Возня с бумагами официальной отчетности была лишь одной из неприятностей, отравлявших жизнь Киту Карсону. Положение владельца отеля на Вокзале Времени было неизбежно связано со множеством досадных хлопот. Список его излюбленных жалоб, тщательно запрятанный в дальнем уголке души, чтобы не отвлекать от дел, включал счета из прачечной, цены на продовольствие, доставляемое через таможню, стоимость замены полотенец, пепельниц и замазывания надписей, которые постояльцы то и дело выцарапывали на стенах, персонал, готовый в любой момент потребовать расчета, ужасную скуку, прерываемую лишь внезапными скандалами, от которых он наживал себе язву, и — почти в самом верху этого списка — туристов.
Но бумагомарание он ненавидел больше всего на свете.
Это было едва ли не хуже, чем вернуться к занятиям наукой.
Офис руководителя «Нового Эдо», попросторнее некоторых новейших, из Верхнего Времени, домов, относился к тем преимуществам его нынешнего положения, что делали его терпимым. Его кабинет был оборудован видеоэкраном во всю стену, так что, сидя в своем кресле, он мог любоваться панорамными сценами Общего зала в данный момент и столь же панорамными, записанными на пленку картинами многих эпизодов из Нижнего Времени. Бар со спиртным, набитый контрабандными бутылками жидкой амброзии (которые и Кит, и его предшественник, построивший «Новый Эдо», тайком таскали из Верхнего Времени), был под рукой всякий раз, когда работа становилась слишком занудной.
Бесценные картины и другие художественные сокровища, спасенные из разрушенных во время онинских войн пятнадцатого века дворцов Киото, украшали кабинет Кита, устланный новехонькими циновками татами из рисовой соломы и отделанный тонкой резьбой по дереву и безукоризненно чистыми раздвижными перегородками из натянутой на каркас бумаги.
Однако лучшим украшением его кабинета служил уходящий в потолок световой колодец, бросавший «дневной свет» (почти настоящий с виду) на миниатюрный японский сад камней. Завораживающая композиция из расчерченного граблями белого песка, вертикально поставленных камней и искусно обрезанных сухих веток, заполнявшая целый угол кабинета, давала отдых глазам и врачевала душу.
Она была спасением Кита в те дни, когда ему приходилось возиться с бумажками. Он время от времени откидывался на спинку стула, брал в руку стакан хорошего виски и созерцал символические «острова» — каменные глыбы, плавающие посреди подернутого рябью «моря» песка. Киту доставляло большое удовольствие воображать составителей этих бланков обязательной отчетности приговоренными к долгой жизни на одном из миниатюрных пустынных островов, навеки затерянных там без надежды на спасение.
Если уж говорить о совершенном дзенском аде…
Телефонный звонок оторвал его от наполовину заполненного бланка, составленного так, что потребовалась бы целая свора высокооплачиваемых юристов для его расшифровки. Кит улыбнулся, хотя звонок пришел по линии экстренной связи. Он зажал трубку между плечом и ухом, позволив взгляду блуждать по садику в углу, и ответил:
— Да, Джимми?
Джимми Окуда, сидевший за стойкой портье, был единственным человеком, имевшим непосредственный доступ к этой линии связи. Звонок по «тревожной линии» обычно означал для Кита еще один подскок кровяного давления; сегодня такое отвлечение было более чем желательно.
— Звонок от Малькольма Мура, Кит.
— Малькольма? — Что это взбрело Джимми в голову — беспокоить его по «тревожной линии» ради звонка от Малькольма Мура? — Хм… соедини меня с ним.
На интеркоме вспыхнул огонек внешней линии, когда Джимми переключил поступивший вызов на кабинет Кита. И что только могло понадобиться от него Малькольму Муру? Кит неоднократно предлагал ему работу и всякий раз получал вежливый, но твердый отказ.
Кит нажал кнопку:
— Малькольм? Привет, чем могу быть тебе полезен?
— Кит, прости, что отрываю тебя от того, чем ты сейчас занимаешься, но минут через пять к тебе должен явиться посетитель.
— Да? — По тону Малькольма можно было предположить все что угодно. Судя по доносящемуся шуму, Малькольм звонил из «Нижнего Времени». Это могло предвещать любые неожиданности. Кит уже стал вспоминать смертельных врагов, которых он нажил в Нижнем Времени, и гадать, куда он дел свой бронежилет, который обычно носил, будучи разведчиком, как Малькольм сказал:
— Тебя разыскивает некто из Верхнего Времени.
— Из Верхнего?
Малькольм тихо хихикнул:
— Когда-нибудь, Кит, я заставлю тебя рассказать мне о той сделке в Бангкоке. Да, из Верхнего. И очень нетерпеливо к тому же. Мы проголосовали и решили, что тебя стоит предупредить, прежде чем этот посетитель на тебя накинется. — Малькольм засмеялся чему-то, что знал лишь он и его теперешние сотрапезники и во что Кита явно решили пока не посвящать.
— Охо-хо. Спасибо, я подумаю над этим.
— Не стоит благодарности. Для чего же еще нужны друзья? Удовлетвори наше любопытство, ладно? Свен говорит, что поверит всему, что бы ты ни рассказал, и поставит выпивку.
Кит поднял бровь. Если Свен Бейли был настолько заинтригован, то определенно надвигалось нечто очень странное.
— Я дам вам знать. Спасибо за предупреждение.
Малькольм повесил трубку. Кит оттолкнул кресло назад. Кто бы ни направлялся к нему, встречать незнакомца лицом к лицу, не размявшись, не отвечало представлениям Кита о разумной стратегии. Он задержался у выхода, чтобы надеть обувь, вспомнил, в каком он виде, и, поспешно сменив удобное кимоно на деловой пиджак и брюки, спустился вниз в главный вестибюль «Нового Эдо».
— Джимми, Малькольм говорит, что сюда направляется для встречи со мной кто-то из Верхнего Времени. Скажи ему, что меня сейчас нет, ладно? Я хочу, чтобы несколько минут меня нельзя было найти. Пусти его по ложному следу или что-нибудь придумай.
Джимми, который тоже был отставным разведчиком прошлого, подмигнул и кивнул:
— Конечно, Кит.
Для разведчиков прошлого никакая предосторожность не бывает излишней.
Особенно для всемирно известных.
Кит мысленно проклял всех репортеров на свете и двинулся сквозь собиравшуюся толпу. Вестибюль «Нового Эдо» был точной копией приемного зала сегунов в замке Эдо, каким он выглядел перед тем, как эта знаменитая штаб-квартира сёгуната Иэяцу Токугавы сгорела дотла при пожаре Длинных Рукавов в 1657 году. Самой примечательной деталью интерьера вестибюля была увеличенная до размеров фрески репродукция знаменитой утраченной картины Миямото Мусаси, изображавшей рассвет над замком Эдо. Картина была заказана этому прославленному художнику, поэту и воину не кем иным, как третьим сегуном Японии Иэмицу Токугавой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Глава 2
Возня с бумагами официальной отчетности была лишь одной из неприятностей, отравлявших жизнь Киту Карсону. Положение владельца отеля на Вокзале Времени было неизбежно связано со множеством досадных хлопот. Список его излюбленных жалоб, тщательно запрятанный в дальнем уголке души, чтобы не отвлекать от дел, включал счета из прачечной, цены на продовольствие, доставляемое через таможню, стоимость замены полотенец, пепельниц и замазывания надписей, которые постояльцы то и дело выцарапывали на стенах, персонал, готовый в любой момент потребовать расчета, ужасную скуку, прерываемую лишь внезапными скандалами, от которых он наживал себе язву, и — почти в самом верху этого списка — туристов.
Но бумагомарание он ненавидел больше всего на свете.
Это было едва ли не хуже, чем вернуться к занятиям наукой.
Офис руководителя «Нового Эдо», попросторнее некоторых новейших, из Верхнего Времени, домов, относился к тем преимуществам его нынешнего положения, что делали его терпимым. Его кабинет был оборудован видеоэкраном во всю стену, так что, сидя в своем кресле, он мог любоваться панорамными сценами Общего зала в данный момент и столь же панорамными, записанными на пленку картинами многих эпизодов из Нижнего Времени. Бар со спиртным, набитый контрабандными бутылками жидкой амброзии (которые и Кит, и его предшественник, построивший «Новый Эдо», тайком таскали из Верхнего Времени), был под рукой всякий раз, когда работа становилась слишком занудной.
Бесценные картины и другие художественные сокровища, спасенные из разрушенных во время онинских войн пятнадцатого века дворцов Киото, украшали кабинет Кита, устланный новехонькими циновками татами из рисовой соломы и отделанный тонкой резьбой по дереву и безукоризненно чистыми раздвижными перегородками из натянутой на каркас бумаги.
Однако лучшим украшением его кабинета служил уходящий в потолок световой колодец, бросавший «дневной свет» (почти настоящий с виду) на миниатюрный японский сад камней. Завораживающая композиция из расчерченного граблями белого песка, вертикально поставленных камней и искусно обрезанных сухих веток, заполнявшая целый угол кабинета, давала отдых глазам и врачевала душу.
Она была спасением Кита в те дни, когда ему приходилось возиться с бумажками. Он время от времени откидывался на спинку стула, брал в руку стакан хорошего виски и созерцал символические «острова» — каменные глыбы, плавающие посреди подернутого рябью «моря» песка. Киту доставляло большое удовольствие воображать составителей этих бланков обязательной отчетности приговоренными к долгой жизни на одном из миниатюрных пустынных островов, навеки затерянных там без надежды на спасение.
Если уж говорить о совершенном дзенском аде…
Телефонный звонок оторвал его от наполовину заполненного бланка, составленного так, что потребовалась бы целая свора высокооплачиваемых юристов для его расшифровки. Кит улыбнулся, хотя звонок пришел по линии экстренной связи. Он зажал трубку между плечом и ухом, позволив взгляду блуждать по садику в углу, и ответил:
— Да, Джимми?
Джимми Окуда, сидевший за стойкой портье, был единственным человеком, имевшим непосредственный доступ к этой линии связи. Звонок по «тревожной линии» обычно означал для Кита еще один подскок кровяного давления; сегодня такое отвлечение было более чем желательно.
— Звонок от Малькольма Мура, Кит.
— Малькольма? — Что это взбрело Джимми в голову — беспокоить его по «тревожной линии» ради звонка от Малькольма Мура? — Хм… соедини меня с ним.
На интеркоме вспыхнул огонек внешней линии, когда Джимми переключил поступивший вызов на кабинет Кита. И что только могло понадобиться от него Малькольму Муру? Кит неоднократно предлагал ему работу и всякий раз получал вежливый, но твердый отказ.
Кит нажал кнопку:
— Малькольм? Привет, чем могу быть тебе полезен?
— Кит, прости, что отрываю тебя от того, чем ты сейчас занимаешься, но минут через пять к тебе должен явиться посетитель.
— Да? — По тону Малькольма можно было предположить все что угодно. Судя по доносящемуся шуму, Малькольм звонил из «Нижнего Времени». Это могло предвещать любые неожиданности. Кит уже стал вспоминать смертельных врагов, которых он нажил в Нижнем Времени, и гадать, куда он дел свой бронежилет, который обычно носил, будучи разведчиком, как Малькольм сказал:
— Тебя разыскивает некто из Верхнего Времени.
— Из Верхнего?
Малькольм тихо хихикнул:
— Когда-нибудь, Кит, я заставлю тебя рассказать мне о той сделке в Бангкоке. Да, из Верхнего. И очень нетерпеливо к тому же. Мы проголосовали и решили, что тебя стоит предупредить, прежде чем этот посетитель на тебя накинется. — Малькольм засмеялся чему-то, что знал лишь он и его теперешние сотрапезники и во что Кита явно решили пока не посвящать.
— Охо-хо. Спасибо, я подумаю над этим.
— Не стоит благодарности. Для чего же еще нужны друзья? Удовлетвори наше любопытство, ладно? Свен говорит, что поверит всему, что бы ты ни рассказал, и поставит выпивку.
Кит поднял бровь. Если Свен Бейли был настолько заинтригован, то определенно надвигалось нечто очень странное.
— Я дам вам знать. Спасибо за предупреждение.
Малькольм повесил трубку. Кит оттолкнул кресло назад. Кто бы ни направлялся к нему, встречать незнакомца лицом к лицу, не размявшись, не отвечало представлениям Кита о разумной стратегии. Он задержался у выхода, чтобы надеть обувь, вспомнил, в каком он виде, и, поспешно сменив удобное кимоно на деловой пиджак и брюки, спустился вниз в главный вестибюль «Нового Эдо».
— Джимми, Малькольм говорит, что сюда направляется для встречи со мной кто-то из Верхнего Времени. Скажи ему, что меня сейчас нет, ладно? Я хочу, чтобы несколько минут меня нельзя было найти. Пусти его по ложному следу или что-нибудь придумай.
Джимми, который тоже был отставным разведчиком прошлого, подмигнул и кивнул:
— Конечно, Кит.
Для разведчиков прошлого никакая предосторожность не бывает излишней.
Особенно для всемирно известных.
Кит мысленно проклял всех репортеров на свете и двинулся сквозь собиравшуюся толпу. Вестибюль «Нового Эдо» был точной копией приемного зала сегунов в замке Эдо, каким он выглядел перед тем, как эта знаменитая штаб-квартира сёгуната Иэяцу Токугавы сгорела дотла при пожаре Длинных Рукавов в 1657 году. Самой примечательной деталью интерьера вестибюля была увеличенная до размеров фрески репродукция знаменитой утраченной картины Миямото Мусаси, изображавшей рассвет над замком Эдо. Картина была заказана этому прославленному художнику, поэту и воину не кем иным, как третьим сегуном Японии Иэмицу Токугавой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134