Да вас всех под нож надо, всех, до единого! До последнего! Жадного! Негодяя!
По-моему, в этот момент он перестал себя контролировать. Руки его беспорядочно затряслись, дыхание вырывалось наружу с диким стоном, оскаленные зубы щелкали прямо перед моим носом и весь он стал похож на бешеного лесного зверя. Я продолжал безвольно обвисать на его руке, а он внезапно вздернул меня повыше и вдруг ударил справа в голову. Мир вокруг взорвался мириадами искр и я ушел во тьму.
* * *
Караул сидел на старом большом пеньке и жалостливо смотрел на меня, подперев щеку кулаком. На нем был все тот же светлый балахон и был он похож на средневекового монаха, попавшего в монастырь прямиком из грузчиков.
Я слабо застонал и, приложив изрядное усилие, смог принять сидячее положение. Тело слушалось меня! Правда, через секунду я сообразил, что всего лишь лежу в отключке и вижу чрезвычайно реалистичный сон. Ситуация показалась знакомой, я помахал рукой перед лицом Караула, проверяя насколько он готов пообщаться.
– Да здесь я, здесь, – ворчливо сказал Караул. – А тебя все-таки нелегко удивить. Я-то думал: будут вопросы да расспросы, а ты, я вижу, уже полностью проникся и готов просто поговорить.
– А чему я должен удивляться после хождения сквозь камень да вождения за собой полчищ мертвяков? – слабо усмехнулся я и устроился поудобнее, упершись спиной в развилку дерева, оказавшегося позади.
Кругом, насколько хватало глаз, расстилалась белая равнина. Сверху на нее пристально смотрело голубое небо. Солнца не было видно, но вокруг было светло как в ясный день. Среди белой равнины был только один черный пятачок обычной земли с пеньком и деревом. Почему-то это казалось единственно возможным в данной ситуации.
– Ну да, – думая о чем-то своем, согласился Караул.
– Насколько я понимаю, помощи от вас ждать не приходится? – эта мысль пришла мне в голову только что и вырвалась наружу раньше, чем я успел ее обдумать.
Караул заметно смутился, сделал неуверенное движение руками и виноватым голосом сказал:
– Понимаешь, так получается, что мы не можем тебе помочь.
– Могу узнать: почему? – бесцеремонно вопросил я, скорее для развлечения, чем с целью узнать ответ: я раньше только однажды видал Караула таким виноватым и зрелище это было преуморительнейшим. С мыслью о смерти я как-то совсем смирился и воспринимал происходящее как милый подарок судьбы напоследок.
– Ну, я и сам толком не понимаю, – промямлил Караул. – Капитан сказал, что положение вещей нарушаться не должно, что все потенциально предопределено и нарушать эту линию чрезвычайно опасно для… Ну для всех, в общем.
– Я должен сдохнуть для общего блага? – клянусь, я даже не думал об этом, но мой рот сам сказал эти слова. Я удивился, но мысленно присоединился к вопросу.
– Э-э-э… Ну в общем… Ну я не стал бы так жестко…
– Караул, – сказал я мягко, но настойчиво. – Не надо.
– Капитан сказал, что ты в любом случае должен умереть, – решившись выпалил Караул и сразу покрылся красными пятнами. Мне стало жаль его, этого большого человека, столкнувшегося с моральными проблемами, которые невозможно сокрушить ударом кулака. – А Прыщ сказал, что Кэп имеет на это право и это как-то связано с общей историей и общей линией рождения событий. Только я ничего не понял. Кэп тебя просто приговорил и сам от этого страдает, но никому и шагу супротив сделать не дает.
– Странно, – хмыкнул я, продолжая с подначкой разглядывать Караула. – Ну хоть сами пристрелите тогда. Жалко вам что ли? Все лучше, чем меня невесть кто сожрет.
– Нельзя! – почти простонал Караул. – Заказчики твоего похищения – это те твари, что были разогнаны год назад. Но, оказалось, что теперь они не могут покинуть этот мир. У них, немногим дальше, за водокачкой, в колодце ход в свой мир даже открыт, но ты их не пускаешь домой!
– Я?! – после секундной паузы меня разобрал неудержимый смех.
Караул, казалось, сумел смутиться еще больше.
– Слушай, Караул, – с трудом пробулькал я сотрясаясь от смеха. – А ты с Сухарем выступать парой не думал? Ну с Марченко-Хахашуткиным? Вы бы спелись! Главное в этом деле серьезное лицо и полная чушь в прямом эфире!
– Да погоди ты, – сказал Караул чуть не плача. – Во время тех событий ты оказался связан с ними. Насовсем. Это же словно одна кровеносная система получилась. Не могут они уйти, пока ты не погибнешь. Причем смерть должна быть насильственной и убить тебя должны они. Иначе, они тут навсегда. Вторая Зона сейчас мала, но совсем не исчезает. Не могут они отсюда убраться, пока ты жив!
Смех во мне умер мгновенно. Теперь я точно понимал: это правда. Что-то похожее я и сам чувствовал последнее время, просто не мог сформулировать в точных словах.
– По-моему ты повторяешься, – сказал я сухо. – Хватит дергаться. Если пришло время для сталкера – значит пора. Отпусти меня обратно – сил больше нет на твои сопли смотреть. Подумаешь: скоро к вам присоединюсь и буду ходить модным призраком по Зоне.
Последние слова сказал нарочно бодро и подмигнул своему старому товарищу.
* * *
Переход ото сна к бодрствованию оказался мгновенным. Только что вокруг разбегалась во все стороны бесконечное белое поле и вот уже серый утренний рассвет стягивает ночное покрывало со стены леса и развалин старой лесопилки.
В горле было сухо, как в пустыне, тело снова не откликалось на растерянные команды мозга, правая половина головы глухо пульсировала остатками боли.
Сухарь деловито возился у потухшего костра. Бросив на него взгляд, я прикрыл глаза и задумался. Получалось, что единственно-правильный вариант – это просто ничего не делать и ждать, пока он не отдаст меня тем мерзким тварям. Ну и Зона с ним. Он, похоже, тоже не волен над своей жизнью. Также, как и меня, несет и тащит его по ухабам, а он просто страдает от всего этого, но воспротивиться не может по определению: ему это просто невдомек. Что он там говорил про семью?
– Ты когда-нибудь видел белого енота, Клык? – неожиданно мирным голосом спросил Сухарь.
Я удивился и открыл глаза. Метрах в двадцати от нас действительно сидел белоснежный зверек, ясно видимый на фоне растворяющейся ночи. Белый енот? Белый енот??!
Зверь теперь сидел ближе и Сухарь вдруг обеспокоился.
– А ну, пошел! – заорал он и махнул в сторону енота рукой. Зверь устрашающий жест игнорировал и, казалось, просто внимательно нас разглядывал.
– Да что же это, – суетливо забормотал Сухарь. – Они же скоро придут. А тут этот. Почему он тут? Почему не боится? А ну, брысь!!
Я сдавленно хихикнул. Мышцы лица оказались вполне послушны и я начал похахатывать.
И тут Сухарь взбесился. Ловким движением он вырвал из под плаща пистолет и в две секунды расстрелял по еноту всю обойму. Я уже просто неприлично ржал во весь голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
По-моему, в этот момент он перестал себя контролировать. Руки его беспорядочно затряслись, дыхание вырывалось наружу с диким стоном, оскаленные зубы щелкали прямо перед моим носом и весь он стал похож на бешеного лесного зверя. Я продолжал безвольно обвисать на его руке, а он внезапно вздернул меня повыше и вдруг ударил справа в голову. Мир вокруг взорвался мириадами искр и я ушел во тьму.
* * *
Караул сидел на старом большом пеньке и жалостливо смотрел на меня, подперев щеку кулаком. На нем был все тот же светлый балахон и был он похож на средневекового монаха, попавшего в монастырь прямиком из грузчиков.
Я слабо застонал и, приложив изрядное усилие, смог принять сидячее положение. Тело слушалось меня! Правда, через секунду я сообразил, что всего лишь лежу в отключке и вижу чрезвычайно реалистичный сон. Ситуация показалась знакомой, я помахал рукой перед лицом Караула, проверяя насколько он готов пообщаться.
– Да здесь я, здесь, – ворчливо сказал Караул. – А тебя все-таки нелегко удивить. Я-то думал: будут вопросы да расспросы, а ты, я вижу, уже полностью проникся и готов просто поговорить.
– А чему я должен удивляться после хождения сквозь камень да вождения за собой полчищ мертвяков? – слабо усмехнулся я и устроился поудобнее, упершись спиной в развилку дерева, оказавшегося позади.
Кругом, насколько хватало глаз, расстилалась белая равнина. Сверху на нее пристально смотрело голубое небо. Солнца не было видно, но вокруг было светло как в ясный день. Среди белой равнины был только один черный пятачок обычной земли с пеньком и деревом. Почему-то это казалось единственно возможным в данной ситуации.
– Ну да, – думая о чем-то своем, согласился Караул.
– Насколько я понимаю, помощи от вас ждать не приходится? – эта мысль пришла мне в голову только что и вырвалась наружу раньше, чем я успел ее обдумать.
Караул заметно смутился, сделал неуверенное движение руками и виноватым голосом сказал:
– Понимаешь, так получается, что мы не можем тебе помочь.
– Могу узнать: почему? – бесцеремонно вопросил я, скорее для развлечения, чем с целью узнать ответ: я раньше только однажды видал Караула таким виноватым и зрелище это было преуморительнейшим. С мыслью о смерти я как-то совсем смирился и воспринимал происходящее как милый подарок судьбы напоследок.
– Ну, я и сам толком не понимаю, – промямлил Караул. – Капитан сказал, что положение вещей нарушаться не должно, что все потенциально предопределено и нарушать эту линию чрезвычайно опасно для… Ну для всех, в общем.
– Я должен сдохнуть для общего блага? – клянусь, я даже не думал об этом, но мой рот сам сказал эти слова. Я удивился, но мысленно присоединился к вопросу.
– Э-э-э… Ну в общем… Ну я не стал бы так жестко…
– Караул, – сказал я мягко, но настойчиво. – Не надо.
– Капитан сказал, что ты в любом случае должен умереть, – решившись выпалил Караул и сразу покрылся красными пятнами. Мне стало жаль его, этого большого человека, столкнувшегося с моральными проблемами, которые невозможно сокрушить ударом кулака. – А Прыщ сказал, что Кэп имеет на это право и это как-то связано с общей историей и общей линией рождения событий. Только я ничего не понял. Кэп тебя просто приговорил и сам от этого страдает, но никому и шагу супротив сделать не дает.
– Странно, – хмыкнул я, продолжая с подначкой разглядывать Караула. – Ну хоть сами пристрелите тогда. Жалко вам что ли? Все лучше, чем меня невесть кто сожрет.
– Нельзя! – почти простонал Караул. – Заказчики твоего похищения – это те твари, что были разогнаны год назад. Но, оказалось, что теперь они не могут покинуть этот мир. У них, немногим дальше, за водокачкой, в колодце ход в свой мир даже открыт, но ты их не пускаешь домой!
– Я?! – после секундной паузы меня разобрал неудержимый смех.
Караул, казалось, сумел смутиться еще больше.
– Слушай, Караул, – с трудом пробулькал я сотрясаясь от смеха. – А ты с Сухарем выступать парой не думал? Ну с Марченко-Хахашуткиным? Вы бы спелись! Главное в этом деле серьезное лицо и полная чушь в прямом эфире!
– Да погоди ты, – сказал Караул чуть не плача. – Во время тех событий ты оказался связан с ними. Насовсем. Это же словно одна кровеносная система получилась. Не могут они уйти, пока ты не погибнешь. Причем смерть должна быть насильственной и убить тебя должны они. Иначе, они тут навсегда. Вторая Зона сейчас мала, но совсем не исчезает. Не могут они отсюда убраться, пока ты жив!
Смех во мне умер мгновенно. Теперь я точно понимал: это правда. Что-то похожее я и сам чувствовал последнее время, просто не мог сформулировать в точных словах.
– По-моему ты повторяешься, – сказал я сухо. – Хватит дергаться. Если пришло время для сталкера – значит пора. Отпусти меня обратно – сил больше нет на твои сопли смотреть. Подумаешь: скоро к вам присоединюсь и буду ходить модным призраком по Зоне.
Последние слова сказал нарочно бодро и подмигнул своему старому товарищу.
* * *
Переход ото сна к бодрствованию оказался мгновенным. Только что вокруг разбегалась во все стороны бесконечное белое поле и вот уже серый утренний рассвет стягивает ночное покрывало со стены леса и развалин старой лесопилки.
В горле было сухо, как в пустыне, тело снова не откликалось на растерянные команды мозга, правая половина головы глухо пульсировала остатками боли.
Сухарь деловито возился у потухшего костра. Бросив на него взгляд, я прикрыл глаза и задумался. Получалось, что единственно-правильный вариант – это просто ничего не делать и ждать, пока он не отдаст меня тем мерзким тварям. Ну и Зона с ним. Он, похоже, тоже не волен над своей жизнью. Также, как и меня, несет и тащит его по ухабам, а он просто страдает от всего этого, но воспротивиться не может по определению: ему это просто невдомек. Что он там говорил про семью?
– Ты когда-нибудь видел белого енота, Клык? – неожиданно мирным голосом спросил Сухарь.
Я удивился и открыл глаза. Метрах в двадцати от нас действительно сидел белоснежный зверек, ясно видимый на фоне растворяющейся ночи. Белый енот? Белый енот??!
Зверь теперь сидел ближе и Сухарь вдруг обеспокоился.
– А ну, пошел! – заорал он и махнул в сторону енота рукой. Зверь устрашающий жест игнорировал и, казалось, просто внимательно нас разглядывал.
– Да что же это, – суетливо забормотал Сухарь. – Они же скоро придут. А тут этот. Почему он тут? Почему не боится? А ну, брысь!!
Я сдавленно хихикнул. Мышцы лица оказались вполне послушны и я начал похахатывать.
И тут Сухарь взбесился. Ловким движением он вырвал из под плаща пистолет и в две секунды расстрелял по еноту всю обойму. Я уже просто неприлично ржал во весь голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98