Девушка молчит, руководит движением людей. Краснолицые грузчики носят ящики с булками, кассирша руководит движением булок. "Ну, впустите, зачем мы на лестнице" - говорит женщина в очках, наверное, учительница. У них особенный голос. Девушка не смотрит на учительницу, она отучилась, слава Богу, и теперь на хорошем месте - следит за булками, и фасует, когда есть, что фасовать. Раньше здесь продавали конфеты, и фасовать было что, а теперь продают только чай, иногда, - его фасуют на фабрике, - да булки... Разрезать пополам - нож даден, так что совсем фасовать нечего. Но следить надо - и направлять потоки людей... И вдруг один парень стал развязывать веревочку. "Что это вы обнаглели, - говорит - я пока похожу по магазину, согреюсь..." Девушка не может два конца защищать, она один обслуживает, а парень с другого хулиганит, узлы развязывает. Она - к тому концу и безобразие пресекла, но с покинутой стороны начинается новое вмешательство - пожилой человек в очках преступно вторгается на территорию. Одной не справиться...
- Да что же это!.. Маша, Маша, скорей сюды!.. Кассирша Маша смотрит совершается недозволенное, она оставляет грузчиков и бросается на помощь, закрывает прорыв, и теперь они обе на месте, каждая свой конец защищает. Вдвоем они справятся.
Прогресс налицо
Дед моего приятеля получил свободу в десять лет - отменили крепостное право. Отец уже был свободным крестьянином, но в тридцатых годах у него отняли лошадь и корову, заставили вступить в колхоз и забрали паспорт приписали к земле. Мой приятель снова свободный человек, учился бесплатно и поступил в аспирантуру. Но он не имел права жить со своей женой. Жениться-то он мог, но жену не приписывали к нему - не положено, и он жил в общежитии, отдельно. Через три года его направили на работу, и снова дали общежитие, комнатку шести метров в четырехкомнатной квартире. Приписали, конечно, но жену не стали приписывать. В ЖЭКе какая-то женщина говорит -"не припишу, площади у вас нет..." Как же быть? Площадь не дают - и приписку не дают, о здоровье заботятся:
- Тесно в вашей комнатке для двоих - нормы санитарные не позволяют.
- А четыре года жить отдельно - позволяют?..
- Постыдились бы, товарищ... Пусть площадь дадут - припишем.
А в институте говорят - "пусть только припишут, со временем и квартиру дадим..."
Пришел мой приятель домой - и заплакал. Отца его разлучить с женой так просто не могли - пришлось арестовать. Деда - могли... и даже продать могли. Я утешаю его - "продать не могут..."
- Но ведь приписан, а жену не приписывают - четыре года вместе не живем - и вовсе хотят запретить...
- Я думаю, не запретят, у этой женщины просто плохое настроение было... пойди еще.
И, конечно, все утряслось. Взяли у него паспорт жены - молча - и влепили в него большую жирную печать. Теперь и она приписана, и им можно жить вместе. А потом они и квартиру получили, две комнаты отдельных - и там их приписали, и руку пожали, поздравили. А ведь дед еще был крепостной. Время идет - прогресс налицо.
Еще не зима
"Ты куда?.." "За сигаретами..." Он накинул пальто, схватил шапку и выскочил на улицу. Воспользовался передышкой - разговор затих, прежде чем пойти по новому кругу. "Упреки, подозренья..." Он пересек молчаливый двор-колодец и вышел на пустынную улицу. "Какие сигареты, какой ларек?.." только тут он понял, что она кричала ему вслед. Закрыто все - люди спят еще и вообще воскресенье. "Туманное утро, седое..." Октябрь борется с ноябрем, никак зима не установится. Асфальт голубой от изморози, одинокие деревья замерли, стоят не дыша. Вчера на повороте грузовик въехал на панель и уперся в дерево. Оно согнулось, но не упало. Выживет ли?.. Дерево стояло, нагнувшись и большой веткой касалось земли, как человек, который падает и выставил руку. Проехала машина-поливалка, со звериной мордой и двумя кривыми клыками, по ним струйками стекала вода. "Дан приказ... поливают..." Он медленно дошел до угла. Дворник задумчиво скреб асфальт у бордюра выцарапывал последние листья. Закрыто все... Сейчас бы в узкую темную пещерку, где люди стоят спиной друг к другу и ждут своей очереди, а потом молча выпивают, глядя пустыми глазами на свои внутренние дела. Никто никому не помощник, не судья, не советчик... Просто бы постоять среди чужих людей... Может она ляжет досыпать?.. Нет, завелась надолго... Он увидел свою одинокую конуру в коммуналке, с коридором-проспектом, по которому в воскресное утро, свободные от ясель и садов разъезжают на самокатах дети. Но зато дверь закрыта, дверь! - черт возьми! Он с нежностью вспомнил маленький кусочек металла, который отделял его от мира, от неодобрения и любопытства - как живет... не так живет... - и от настойчивой любви... Сам по себе... Проклятие обернулось радужным воспоминанием. А что если?.. И не возвращаться, иначе не получится... Связка ключей в кармане, бумажник несколько рублей... документы... а как же... Жить не даст, телефон оборвет... А может надоел... слава Богу...
Он стоял, нащупывая в связке ключей один, старенький, самый сейчас нужный... И все?.. И все. Но как же... пропал, милицию поднимет на ноги... Ну, и пусть, что я, обязан, что ли... Проехал с мелодичным шумом троллейбус, улица зашевелилась. А как неплохо все начиналось, как все было неплохо... Неплохо - не хорошо. Начинать после сорока - и не в первый раз... Дурак. Жить вместе... о-о-о... Он вспомнил продавленный диван, стол... свой стол! свое окно - за ним небольшой дворик с двумя тихими деревьями, скамейка... правда, ее сломали... Но это вам не каменные джунгли... Мыслимое ли дело... Он шел, все убыстряя шаг. Мыслимое ли дело... Надо жить у себя... у себя надо жить... Какое счастье, что не обменяли. Когда-то в этой коммуналке жили отец и мать, и двое детей, он с братом. Как жили? Но одному там роскошно... одному - хорошо... Одному надо жить, одному... Невидимое солнце растопило замерзшую воду, асфальт стал влажным, на ветках повисли капли.
Еще не зима... Если идти прямо, потом свернуть раза два-три - через час дойду, дойду... Рядом с домом кондитерская, там булочки продавали, мягкие, теплые - и кофе с молоком.
Мерзость
Подруга позвонила поздно вечером. "Ты завтра на работе?"
- Да, с утра...
- Аня, мне нужно встретиться...
Анна жила одна, и подруга иногда пользовалась ее квартирой. В те дни к вечеру дома было уже пусто и тихо, и даже чище обычного. Кровать тщательно застлана. Но коврик перед ней чуть сдвинут... и везде едва уловимо не так, как было... "Простыни с собой приносит, рюмки трогали... а бутылку, пустую - унесли?.. подушка лежала не так..." Все это было неприятно. Хотя что, собственно, произошло? И куда им идти? В гостиницу не пустят проверяют печати в паспорте. А домой боится приводить... Анна никогда не видела мужа подруги, он был постоянно в разъездах... мифическая личность... а может и нет его вовсе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
- Да что же это!.. Маша, Маша, скорей сюды!.. Кассирша Маша смотрит совершается недозволенное, она оставляет грузчиков и бросается на помощь, закрывает прорыв, и теперь они обе на месте, каждая свой конец защищает. Вдвоем они справятся.
Прогресс налицо
Дед моего приятеля получил свободу в десять лет - отменили крепостное право. Отец уже был свободным крестьянином, но в тридцатых годах у него отняли лошадь и корову, заставили вступить в колхоз и забрали паспорт приписали к земле. Мой приятель снова свободный человек, учился бесплатно и поступил в аспирантуру. Но он не имел права жить со своей женой. Жениться-то он мог, но жену не приписывали к нему - не положено, и он жил в общежитии, отдельно. Через три года его направили на работу, и снова дали общежитие, комнатку шести метров в четырехкомнатной квартире. Приписали, конечно, но жену не стали приписывать. В ЖЭКе какая-то женщина говорит -"не припишу, площади у вас нет..." Как же быть? Площадь не дают - и приписку не дают, о здоровье заботятся:
- Тесно в вашей комнатке для двоих - нормы санитарные не позволяют.
- А четыре года жить отдельно - позволяют?..
- Постыдились бы, товарищ... Пусть площадь дадут - припишем.
А в институте говорят - "пусть только припишут, со временем и квартиру дадим..."
Пришел мой приятель домой - и заплакал. Отца его разлучить с женой так просто не могли - пришлось арестовать. Деда - могли... и даже продать могли. Я утешаю его - "продать не могут..."
- Но ведь приписан, а жену не приписывают - четыре года вместе не живем - и вовсе хотят запретить...
- Я думаю, не запретят, у этой женщины просто плохое настроение было... пойди еще.
И, конечно, все утряслось. Взяли у него паспорт жены - молча - и влепили в него большую жирную печать. Теперь и она приписана, и им можно жить вместе. А потом они и квартиру получили, две комнаты отдельных - и там их приписали, и руку пожали, поздравили. А ведь дед еще был крепостной. Время идет - прогресс налицо.
Еще не зима
"Ты куда?.." "За сигаретами..." Он накинул пальто, схватил шапку и выскочил на улицу. Воспользовался передышкой - разговор затих, прежде чем пойти по новому кругу. "Упреки, подозренья..." Он пересек молчаливый двор-колодец и вышел на пустынную улицу. "Какие сигареты, какой ларек?.." только тут он понял, что она кричала ему вслед. Закрыто все - люди спят еще и вообще воскресенье. "Туманное утро, седое..." Октябрь борется с ноябрем, никак зима не установится. Асфальт голубой от изморози, одинокие деревья замерли, стоят не дыша. Вчера на повороте грузовик въехал на панель и уперся в дерево. Оно согнулось, но не упало. Выживет ли?.. Дерево стояло, нагнувшись и большой веткой касалось земли, как человек, который падает и выставил руку. Проехала машина-поливалка, со звериной мордой и двумя кривыми клыками, по ним струйками стекала вода. "Дан приказ... поливают..." Он медленно дошел до угла. Дворник задумчиво скреб асфальт у бордюра выцарапывал последние листья. Закрыто все... Сейчас бы в узкую темную пещерку, где люди стоят спиной друг к другу и ждут своей очереди, а потом молча выпивают, глядя пустыми глазами на свои внутренние дела. Никто никому не помощник, не судья, не советчик... Просто бы постоять среди чужих людей... Может она ляжет досыпать?.. Нет, завелась надолго... Он увидел свою одинокую конуру в коммуналке, с коридором-проспектом, по которому в воскресное утро, свободные от ясель и садов разъезжают на самокатах дети. Но зато дверь закрыта, дверь! - черт возьми! Он с нежностью вспомнил маленький кусочек металла, который отделял его от мира, от неодобрения и любопытства - как живет... не так живет... - и от настойчивой любви... Сам по себе... Проклятие обернулось радужным воспоминанием. А что если?.. И не возвращаться, иначе не получится... Связка ключей в кармане, бумажник несколько рублей... документы... а как же... Жить не даст, телефон оборвет... А может надоел... слава Богу...
Он стоял, нащупывая в связке ключей один, старенький, самый сейчас нужный... И все?.. И все. Но как же... пропал, милицию поднимет на ноги... Ну, и пусть, что я, обязан, что ли... Проехал с мелодичным шумом троллейбус, улица зашевелилась. А как неплохо все начиналось, как все было неплохо... Неплохо - не хорошо. Начинать после сорока - и не в первый раз... Дурак. Жить вместе... о-о-о... Он вспомнил продавленный диван, стол... свой стол! свое окно - за ним небольшой дворик с двумя тихими деревьями, скамейка... правда, ее сломали... Но это вам не каменные джунгли... Мыслимое ли дело... Он шел, все убыстряя шаг. Мыслимое ли дело... Надо жить у себя... у себя надо жить... Какое счастье, что не обменяли. Когда-то в этой коммуналке жили отец и мать, и двое детей, он с братом. Как жили? Но одному там роскошно... одному - хорошо... Одному надо жить, одному... Невидимое солнце растопило замерзшую воду, асфальт стал влажным, на ветках повисли капли.
Еще не зима... Если идти прямо, потом свернуть раза два-три - через час дойду, дойду... Рядом с домом кондитерская, там булочки продавали, мягкие, теплые - и кофе с молоком.
Мерзость
Подруга позвонила поздно вечером. "Ты завтра на работе?"
- Да, с утра...
- Аня, мне нужно встретиться...
Анна жила одна, и подруга иногда пользовалась ее квартирой. В те дни к вечеру дома было уже пусто и тихо, и даже чище обычного. Кровать тщательно застлана. Но коврик перед ней чуть сдвинут... и везде едва уловимо не так, как было... "Простыни с собой приносит, рюмки трогали... а бутылку, пустую - унесли?.. подушка лежала не так..." Все это было неприятно. Хотя что, собственно, произошло? И куда им идти? В гостиницу не пустят проверяют печати в паспорте. А домой боится приводить... Анна никогда не видела мужа подруги, он был постоянно в разъездах... мифическая личность... а может и нет его вовсе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11