Кроме того, Сафентису не надо было уничтожать всех сервиторов — ему требовалось только пройти мимо них.
Он пригнулся, увертываясь от одного удара, отступил в сторону от второго и мимоходом отсек конечность сервитора оснащенной лезвиями механорукой. Следующий сервитор с ревом поднялся перед Сафентисом. Его пробник, словно ядовитая змея, нацелился в грудь Сафентиса, чтобы проколоть ее и высосать душу. Архимагос ударил кулаком бионической руки в корпус сервитора и опрокинул его на спину.
Если бы сервиторы держали строй и координировали свои атаки, как истинные машины Омниссии, у Сафентиса не было бы никакого шанса. Но это были создания Хаоса. Они по определению не были способны к логике. И Сафентис проходил мимо них, с легкостью вычисляя каждое их движение и не отклоняясь от направления на Скраэкоса.
Почитаемый архимагос обладал высшей степенью усовершенствования, какую только могли предложить Адептус Механикус. Чтобы это понять, Сафентису хватило одного взгляда. Усиления Скраэкоса срослись с продуктами биомеханических технологий, разработанных еретиками Механикус Тьмы, — скверными и греховными, но на короткий период более эффективными. Вдобавок Скраэкос, просто ожидая, пока Сафентис до него доберется, заставлял его тратить энергетические ресурсы, необходимые для восстановления.
Вероятнее всего, Скраэкос убьет Сафентиса. Но дело не в этом. Ведь также существует очень маленькая возможность того, что Сафентис убьет Скраэкоса. И архимагос видел свой священный долг перед Омниссией в том, чтобы использовать этот шанс.
Металлические отростки, заменявшие Скраэкосу руки, налились голубоватым огнем; в землю от них стали проскакивать искры. Пучки соединились в два витых металлических жгута. Скраэкос щелкнул ими, словно двумя хлыстами, и в Сафентиса понеслась голубовато-белая электрическая дуга.
От первого разряда Сафентис уклонился, а второй принял грудью. В то же мгновение внутренние цепочки стали лопаться, как кровеносные сосуды, избыточная энергия переполнила тело и обожгла те небольшие участки плоти, что еще сохранились в его организме.
Скраэкос внезапно оказался совсем близко. Он продолжал хлестать Сафентиса металлическими жгутами. По сравнению с врагом Сафентис двигался слишком медленно. Он был представителем устаревшей механической технологии, отвергнутой биологической ересью, которая создала искусственное тело почитаемого архимагоса.
Один из электрических хлыстов обвил руку Сафентиса, второй продолжал истязать плечи и спину. Сафентиса переполняла боль, о существовании которой он, казалось, давно забыл. Сквозь пелену агонии на него неотступно смотрели мертвые серебряные глаза Скраэкоса. Сафентис застыл, образовав цепь между источником энергии Скраэкоса и землей. Нервные окончания обуглились. Витки энергетических цепей выгорели. Сигналы диагностической тревоги на сетчатке глаз заслоняла дымка боли.
Скраэкос схватил Сафентиса за запястье и лодыжку и резко бросил. Сафентис, разбрасывая искры, взлетел в воздух, тяжело стукнулся о ногу титана и на мгновение лишился сознания.
Очнувшись, архимагос с трудом сфокусировал глаза. Он лежал на спине, а над ним возвышался округлый силуэт лежащего титана. Керамит его брони вздувшимися венами пронизывали биологические новообразования — это был самый наглядный признак ереси из множества других. Но всего лишь один из множества.
Сафентис понял, что отлетел достаточно далеко от Скраэкоса и его сервиторов. Скорее всего, есть еще несколько мгновений, пока кто-нибудь не подойдет, чтобы его прикончить. Архимагос с трудом заставил себя подняться на ноги. Одна из механорук с боевыми приспособлениями оказалась сломана и безвольно повисла вдоль туловища. Узел, передающий к ней импульсы мозга, полностью выгорел. Над Сафентисом поднимались струйки дыма и запах горящей плоти. Перед его взглядом плясали черные точки — при ударе разбилось несколько граней фасетчатых глаз.
Вдалеке, среди обломков упавшего титана роем жуков в металлических панцирях кружились сервиторы смерти. Теперь Сафентис уже ничем не мог помочь Аларику и его воинам.
Скраэкос приближался. Жрец Темных Механикус с царственным спокойствием вошел в тень «Пса войны», где стоял Сафентис. Пучки отростков, заменявших почитаемому архимагосу руки, сгибались и разгибались, словно выбирая способ убийства врага.
— Старые идеи умирают, — сказал Скраэкос, передавая мысли звонким стаккато наречия технис. — Так же, как и ты.
— Умирают лишь еретики, — ответил Сафентис.
— Еретики? Нет. Твое невежество — вот единственная ересь в этом мире. Тебя окружают произведения Омниссии, продиктованные мне Его собственными словами. Твоя внутренняя слабость делает их уродливыми в твоих глазах, но я вижу истинную красоту этого мира.
— Тебя выдают твои же слова, — сказал Сафентис.
Боль сковывала тело архимагоса, и все человеческое в его организме умоляло о конце. Но большая его часть уже давно была не человеческой — такова жертва, принесенная Омниссии. И лишенная людских эмоций часть его существа пока удерживала Сафентиса в сознании.
— Твои мысли уже достаточно отвратительны,— продолжал Сафентис. — Но этот… каннибальский мир, который вы построили… он весь поражен заразой. То, что вы поддались скверне во время пребывания в варпе, уже отвратительно. Но вы еще и настолько слепы, что не видите своего падения. И этому нет прощения.
Скраэкос ударом электрического хлыста отбросил Сафентиса к ноге «Пса войны».
— Слепы?! Когда я брошу тебя программам-охотникам, когда Омниссия извлечет твою душу и вскроет разум, чтобы ты понял, как слабы устои твоего Империума, — вот тогда ты пожалеешь, что не ослеп! — Голос Скраэкоса превратился в рычание, нули и единицы наречия технис срывались с его губ ядовитыми брызгами. — Я видел планеты и звезды, устроенные по Его планам, а ты не можешь увидеть ничего, кроме смерти и тьмы. Твой Омниссия и есть ересь, придуманная трусами, чтобы сокрушить силу воображения. Мой Омниссия будет пожирать твою душу. А когда все закончится, мы посмотрим, кто восторжествует!
В мозг Сафентиса уже не поступала кровь. Значит, у него осталось не больше тридцати секунд, и то лишь в том случае, если у Скраэкоса не лопнет терпение.
Основные системы жизнеобеспечения Сафентиса почти полностью сгорели. Вся нервная система была разрушена. Но не все части его тела были связаны с нервной системой. Сафентис много раз подвергался усовершенствованию. Каждое обновление все больше и больше приближало его к Омниссии; все новые и новые части его плоти заменялись бионическими узлами. В результате усилений в теле архимагоса оставались избыточные устаревшие системы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Он пригнулся, увертываясь от одного удара, отступил в сторону от второго и мимоходом отсек конечность сервитора оснащенной лезвиями механорукой. Следующий сервитор с ревом поднялся перед Сафентисом. Его пробник, словно ядовитая змея, нацелился в грудь Сафентиса, чтобы проколоть ее и высосать душу. Архимагос ударил кулаком бионической руки в корпус сервитора и опрокинул его на спину.
Если бы сервиторы держали строй и координировали свои атаки, как истинные машины Омниссии, у Сафентиса не было бы никакого шанса. Но это были создания Хаоса. Они по определению не были способны к логике. И Сафентис проходил мимо них, с легкостью вычисляя каждое их движение и не отклоняясь от направления на Скраэкоса.
Почитаемый архимагос обладал высшей степенью усовершенствования, какую только могли предложить Адептус Механикус. Чтобы это понять, Сафентису хватило одного взгляда. Усиления Скраэкоса срослись с продуктами биомеханических технологий, разработанных еретиками Механикус Тьмы, — скверными и греховными, но на короткий период более эффективными. Вдобавок Скраэкос, просто ожидая, пока Сафентис до него доберется, заставлял его тратить энергетические ресурсы, необходимые для восстановления.
Вероятнее всего, Скраэкос убьет Сафентиса. Но дело не в этом. Ведь также существует очень маленькая возможность того, что Сафентис убьет Скраэкоса. И архимагос видел свой священный долг перед Омниссией в том, чтобы использовать этот шанс.
Металлические отростки, заменявшие Скраэкосу руки, налились голубоватым огнем; в землю от них стали проскакивать искры. Пучки соединились в два витых металлических жгута. Скраэкос щелкнул ими, словно двумя хлыстами, и в Сафентиса понеслась голубовато-белая электрическая дуга.
От первого разряда Сафентис уклонился, а второй принял грудью. В то же мгновение внутренние цепочки стали лопаться, как кровеносные сосуды, избыточная энергия переполнила тело и обожгла те небольшие участки плоти, что еще сохранились в его организме.
Скраэкос внезапно оказался совсем близко. Он продолжал хлестать Сафентиса металлическими жгутами. По сравнению с врагом Сафентис двигался слишком медленно. Он был представителем устаревшей механической технологии, отвергнутой биологической ересью, которая создала искусственное тело почитаемого архимагоса.
Один из электрических хлыстов обвил руку Сафентиса, второй продолжал истязать плечи и спину. Сафентиса переполняла боль, о существовании которой он, казалось, давно забыл. Сквозь пелену агонии на него неотступно смотрели мертвые серебряные глаза Скраэкоса. Сафентис застыл, образовав цепь между источником энергии Скраэкоса и землей. Нервные окончания обуглились. Витки энергетических цепей выгорели. Сигналы диагностической тревоги на сетчатке глаз заслоняла дымка боли.
Скраэкос схватил Сафентиса за запястье и лодыжку и резко бросил. Сафентис, разбрасывая искры, взлетел в воздух, тяжело стукнулся о ногу титана и на мгновение лишился сознания.
Очнувшись, архимагос с трудом сфокусировал глаза. Он лежал на спине, а над ним возвышался округлый силуэт лежащего титана. Керамит его брони вздувшимися венами пронизывали биологические новообразования — это был самый наглядный признак ереси из множества других. Но всего лишь один из множества.
Сафентис понял, что отлетел достаточно далеко от Скраэкоса и его сервиторов. Скорее всего, есть еще несколько мгновений, пока кто-нибудь не подойдет, чтобы его прикончить. Архимагос с трудом заставил себя подняться на ноги. Одна из механорук с боевыми приспособлениями оказалась сломана и безвольно повисла вдоль туловища. Узел, передающий к ней импульсы мозга, полностью выгорел. Над Сафентисом поднимались струйки дыма и запах горящей плоти. Перед его взглядом плясали черные точки — при ударе разбилось несколько граней фасетчатых глаз.
Вдалеке, среди обломков упавшего титана роем жуков в металлических панцирях кружились сервиторы смерти. Теперь Сафентис уже ничем не мог помочь Аларику и его воинам.
Скраэкос приближался. Жрец Темных Механикус с царственным спокойствием вошел в тень «Пса войны», где стоял Сафентис. Пучки отростков, заменявших почитаемому архимагосу руки, сгибались и разгибались, словно выбирая способ убийства врага.
— Старые идеи умирают, — сказал Скраэкос, передавая мысли звонким стаккато наречия технис. — Так же, как и ты.
— Умирают лишь еретики, — ответил Сафентис.
— Еретики? Нет. Твое невежество — вот единственная ересь в этом мире. Тебя окружают произведения Омниссии, продиктованные мне Его собственными словами. Твоя внутренняя слабость делает их уродливыми в твоих глазах, но я вижу истинную красоту этого мира.
— Тебя выдают твои же слова, — сказал Сафентис.
Боль сковывала тело архимагоса, и все человеческое в его организме умоляло о конце. Но большая его часть уже давно была не человеческой — такова жертва, принесенная Омниссии. И лишенная людских эмоций часть его существа пока удерживала Сафентиса в сознании.
— Твои мысли уже достаточно отвратительны,— продолжал Сафентис. — Но этот… каннибальский мир, который вы построили… он весь поражен заразой. То, что вы поддались скверне во время пребывания в варпе, уже отвратительно. Но вы еще и настолько слепы, что не видите своего падения. И этому нет прощения.
Скраэкос ударом электрического хлыста отбросил Сафентиса к ноге «Пса войны».
— Слепы?! Когда я брошу тебя программам-охотникам, когда Омниссия извлечет твою душу и вскроет разум, чтобы ты понял, как слабы устои твоего Империума, — вот тогда ты пожалеешь, что не ослеп! — Голос Скраэкоса превратился в рычание, нули и единицы наречия технис срывались с его губ ядовитыми брызгами. — Я видел планеты и звезды, устроенные по Его планам, а ты не можешь увидеть ничего, кроме смерти и тьмы. Твой Омниссия и есть ересь, придуманная трусами, чтобы сокрушить силу воображения. Мой Омниссия будет пожирать твою душу. А когда все закончится, мы посмотрим, кто восторжествует!
В мозг Сафентиса уже не поступала кровь. Значит, у него осталось не больше тридцати секунд, и то лишь в том случае, если у Скраэкоса не лопнет терпение.
Основные системы жизнеобеспечения Сафентиса почти полностью сгорели. Вся нервная система была разрушена. Но не все части его тела были связаны с нервной системой. Сафентис много раз подвергался усовершенствованию. Каждое обновление все больше и больше приближало его к Омниссии; все новые и новые части его плоти заменялись бионическими узлами. В результате усилений в теле архимагоса оставались избыточные устаревшие системы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88