Голос ее прозвучал тихо, кротко и как-то неправдоподобно.
– Как ты похож на Питера, Бэси, дорогой! – сказала она. – Ты все больше и больше становишься похожим на него!
– Вы льстите мне, тетя Грэс, – рассмеялся Бэлис. – Питер был очень красивый мужчина.
Грэс нежно улыбнулась.
– Питер был очень красивый мужчина, – рассеянно повторила она. – Все женщины это говорили. Они все были влюблены в моего Питера.
– Майкл собирается на будущей неделе в Техас, – прервала ее Хилдред, чтобы переменить тему.
Но Грэс не так легко было смутить.
– Питер и сам любил женщин, – продолжала она более громким голосом. – И, говорят, ты и в этом похож на него, Бэси. Он часто ездил туда, к этим цыганам. В них есть что-то дикое, говорил он. Будь осторожен, Бэси, дорогой! Ты знаешь, что случилось с Питером, а ты – Питер теперь!
– Грэс!
Это был голос Хилдред, резкий, как щелкнувшая сталь. Пальцы Бэлиса сильнее и сильнее сжимали плечо Эльзы, пока звучал неторопливый голос Грэс. Эльза опустила взор на свои руки, крепко сжатые на коленях, и ждала.
Грэс медленно откинулась в кресле, ее глаза закрылись, вся она как-то опустилась и ослабла, как утомленный ребенок. Эльзу вдруг охватила невыразимая жалость к ней.
Когда они сидели за ужином, Хилдред опять заговорила о Майкле:
– Как я уже сказала, Майкл собирается на будущей неделе в Техас.
– Он говорил об этом на днях, – заметил Бэлис.
– Да, он, конечно, рассказывал об этом тебе, – резко проговорила Хилдред, – но он до сих пор ничего не говорил мне. Я случайно узнала об этом от Нелли.
Что-то похожее на прежнюю дикую неукротимость послышалось в ее голосе. Эльза быстро взглянула на нее. Бэлис медленно улыбнулся, не поднимая глаз от своей тарелки.
– Раз вы узнали об этом, тетя Хилдред, – заметил он, – то не все ли равно, кто именно вам сказал? Какая разница? Майкл и сам, вероятно, сказал бы об этом, если бы…
– Майкл ничего не сказал бы мне, – прервала его Хилдред. – И вот в чем заключается разница: это – один из признаков.
– Признаков чего? – спросил Бэлис, быстро подняв глаза.
– Я достаточно видела историй такого рода, мой мальчик, чтобы не быть слепой! Когда человеку что-нибудь удается, он без конца говорит об этом, пока тебе окончательно не надоест его слушать. Только когда он поскользнется на чем-нибудь, он таит это про себя.
Эльза ясно видела, что Хилдред начала немного раздражать Бэлиса. Может быть, у него и были причины для раздражения. Хилдред была, видимо, в нервном состоянии. Уже одни ее постоянные заботы о Грэс могли бы сломить даже здоровую женщину, и Хилдред заметно постарела за последние несколько месяцев. Что-то существенное исчезло из ее жизни со смертью Питера Кэрью. Эльза часто думала, не подействовала ли на самом деле на Хилдред смерть Питера более сильно, чем на Грэс, как бы мало она ни показывала это. Ее пламенный дух угас, остался только пепел.
Сейчас, однако, под трагической маской ее лица снова выступало то дикое и злорадное возбуждение, какое Эльза видела в ней раньше, когда Хилдред рассказывала о рискованных эскападах мужчин Кэрью. Оно так поражало, было так непонятно, что на мгновение Эльза, поглощенная наблюдением за ее выражением и всей манерой почти перестала понимать, о чем она говорит.
– Если Майкл предпочел ничего не говорить тебе об этом, тетя Хилдред, – терпеливо сказал Бэлис, – то, вероятно, потому, что считает тебя уже достаточно обремененной всякими заботами и без прибавления к ним новых.
– Без прибавления новых! Ты думаешь, это ничего не прибавляет, когда я вижу, как Майкл и Мейлон Брин каждый вечер по целым часам что-то обсуждают, запершись вдвоем в отдельной комнате? Ты думаешь, это ничего не прибавляет, когда мне становится известно, что половина жалких бедняков в Сендауэре и половина фермеров в окрестностях дали свои деньги Мейлону Брину?
– Оставим этот разговор, тетя Хилдред, – прервал ее Бэлис. – Мужчины не обсуждают всех своих коммерческих и финансовых предприятий с женщинами семьи. Может быть…
– Ну, что ж, и бросим говорить об этом, – быстро отрезала Хилдред. – Но я все-таки скажу тебе следующее: мужчины Кэрью уже дважды навлекли раньше бесчестье – да, бесчестье – на имя нашего рода. Когда это случится опять, они обратятся за помощью к женщинам, как они всегда это делали. Я хочу только, чтобы ты знал, Бэлис, что к Хилдред Кэрью тебе нельзя будет обратиться! Она уже пережила это, с нее достаточно, даже слишком достаточно. Она чересчур стара, чтобы еще раз пережить все это, чересчур стара и чересчур утомлена. Вам придется обращаться к младшим – к Нелли, бедняжке, к Аде… и, вот, к Эльзе.
У Эльзы так сжалось сердце, что она не могла перевести дыхания. Она вдруг реально почувствовала себя охваченной какой-то удушливой атмосферой, совершенно отделившей ее от всех остальных за столом. Грэс Кэрью сидела молча, не принимая участия в разговоре, ее кроткое, спокойное лицо не выдавало никакого интереса к тому, что происходило между Хилдред и Бэлисом. Во время тяжелой паузы, после заключительных слов Хилдред, Грэс взглянула на нее через стол, и какая-то тень быстро прошла по ее лицу.
– Да, она очень утомлена, – произнесла Грэс, – отправимся домой, Хилдред. Кажется, уже поздно!
– Продолжайте ужинать, Грэс! – ответила Хилдред, – Я поеду домой, когда соберусь.
Эльза поспешила рассказать Хилдред о намеченной ей с Бэлисом поездке в Чикаго перед весенним посевом. На время своего отсутствия Бэлис возьмет еще одного работника в помощь Горхэму. Это будет для молодых супругов настоящей свадебной поездкой. Но все усилия Эльзы исправить общее Настроение были тщетны. Хилдред отвечала ласково, но без всякого оживления. Бэлис в конце ужина говорил очень мало.
Только уйдя с Эльзой в кухню и занявшись там мытьем посуды после ужина, Хилдред снова заговорила свободно. Бэлис оставался с Грэс в гостиной.
– Я, как старая ведьма, притаскиваю сюда к вам свои иссохшие кости и только вношу тревогу и беспокойство, – сказала она шутливым тоном, хотя каждое ее слово звучало тяжелой, невыносимой усталостью.
– О Хилдред, как вы любите себя принижать! – воскликнула Эльза, пытаясь рассмеяться. – Как будто кто-нибудь мог бы вам поверить в этом!
Хилдред пожала своими худыми плечами.
– Нет, дитя мое, я хочу сказать именно то, что говорю. Это страшно несправедливо, что такой молодой женщине придется теперь впутаться во все это и страдать из-за мужчин рода Кэрью, которые никогда даже не выразят вам никакой благодарности за то, что вы сделали для них. Я знаю это – я всю свою жизнь отдала этому. Вот почему я и предупреждаю вас, дорогая. Предупреждала и раньше. Но это не значит, что я вас порицаю за то, что вы сделали, – я сама сделала бы то же самое на вашем месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Как ты похож на Питера, Бэси, дорогой! – сказала она. – Ты все больше и больше становишься похожим на него!
– Вы льстите мне, тетя Грэс, – рассмеялся Бэлис. – Питер был очень красивый мужчина.
Грэс нежно улыбнулась.
– Питер был очень красивый мужчина, – рассеянно повторила она. – Все женщины это говорили. Они все были влюблены в моего Питера.
– Майкл собирается на будущей неделе в Техас, – прервала ее Хилдред, чтобы переменить тему.
Но Грэс не так легко было смутить.
– Питер и сам любил женщин, – продолжала она более громким голосом. – И, говорят, ты и в этом похож на него, Бэси. Он часто ездил туда, к этим цыганам. В них есть что-то дикое, говорил он. Будь осторожен, Бэси, дорогой! Ты знаешь, что случилось с Питером, а ты – Питер теперь!
– Грэс!
Это был голос Хилдред, резкий, как щелкнувшая сталь. Пальцы Бэлиса сильнее и сильнее сжимали плечо Эльзы, пока звучал неторопливый голос Грэс. Эльза опустила взор на свои руки, крепко сжатые на коленях, и ждала.
Грэс медленно откинулась в кресле, ее глаза закрылись, вся она как-то опустилась и ослабла, как утомленный ребенок. Эльзу вдруг охватила невыразимая жалость к ней.
Когда они сидели за ужином, Хилдред опять заговорила о Майкле:
– Как я уже сказала, Майкл собирается на будущей неделе в Техас.
– Он говорил об этом на днях, – заметил Бэлис.
– Да, он, конечно, рассказывал об этом тебе, – резко проговорила Хилдред, – но он до сих пор ничего не говорил мне. Я случайно узнала об этом от Нелли.
Что-то похожее на прежнюю дикую неукротимость послышалось в ее голосе. Эльза быстро взглянула на нее. Бэлис медленно улыбнулся, не поднимая глаз от своей тарелки.
– Раз вы узнали об этом, тетя Хилдред, – заметил он, – то не все ли равно, кто именно вам сказал? Какая разница? Майкл и сам, вероятно, сказал бы об этом, если бы…
– Майкл ничего не сказал бы мне, – прервала его Хилдред. – И вот в чем заключается разница: это – один из признаков.
– Признаков чего? – спросил Бэлис, быстро подняв глаза.
– Я достаточно видела историй такого рода, мой мальчик, чтобы не быть слепой! Когда человеку что-нибудь удается, он без конца говорит об этом, пока тебе окончательно не надоест его слушать. Только когда он поскользнется на чем-нибудь, он таит это про себя.
Эльза ясно видела, что Хилдред начала немного раздражать Бэлиса. Может быть, у него и были причины для раздражения. Хилдред была, видимо, в нервном состоянии. Уже одни ее постоянные заботы о Грэс могли бы сломить даже здоровую женщину, и Хилдред заметно постарела за последние несколько месяцев. Что-то существенное исчезло из ее жизни со смертью Питера Кэрью. Эльза часто думала, не подействовала ли на самом деле на Хилдред смерть Питера более сильно, чем на Грэс, как бы мало она ни показывала это. Ее пламенный дух угас, остался только пепел.
Сейчас, однако, под трагической маской ее лица снова выступало то дикое и злорадное возбуждение, какое Эльза видела в ней раньше, когда Хилдред рассказывала о рискованных эскападах мужчин Кэрью. Оно так поражало, было так непонятно, что на мгновение Эльза, поглощенная наблюдением за ее выражением и всей манерой почти перестала понимать, о чем она говорит.
– Если Майкл предпочел ничего не говорить тебе об этом, тетя Хилдред, – терпеливо сказал Бэлис, – то, вероятно, потому, что считает тебя уже достаточно обремененной всякими заботами и без прибавления к ним новых.
– Без прибавления новых! Ты думаешь, это ничего не прибавляет, когда я вижу, как Майкл и Мейлон Брин каждый вечер по целым часам что-то обсуждают, запершись вдвоем в отдельной комнате? Ты думаешь, это ничего не прибавляет, когда мне становится известно, что половина жалких бедняков в Сендауэре и половина фермеров в окрестностях дали свои деньги Мейлону Брину?
– Оставим этот разговор, тетя Хилдред, – прервал ее Бэлис. – Мужчины не обсуждают всех своих коммерческих и финансовых предприятий с женщинами семьи. Может быть…
– Ну, что ж, и бросим говорить об этом, – быстро отрезала Хилдред. – Но я все-таки скажу тебе следующее: мужчины Кэрью уже дважды навлекли раньше бесчестье – да, бесчестье – на имя нашего рода. Когда это случится опять, они обратятся за помощью к женщинам, как они всегда это делали. Я хочу только, чтобы ты знал, Бэлис, что к Хилдред Кэрью тебе нельзя будет обратиться! Она уже пережила это, с нее достаточно, даже слишком достаточно. Она чересчур стара, чтобы еще раз пережить все это, чересчур стара и чересчур утомлена. Вам придется обращаться к младшим – к Нелли, бедняжке, к Аде… и, вот, к Эльзе.
У Эльзы так сжалось сердце, что она не могла перевести дыхания. Она вдруг реально почувствовала себя охваченной какой-то удушливой атмосферой, совершенно отделившей ее от всех остальных за столом. Грэс Кэрью сидела молча, не принимая участия в разговоре, ее кроткое, спокойное лицо не выдавало никакого интереса к тому, что происходило между Хилдред и Бэлисом. Во время тяжелой паузы, после заключительных слов Хилдред, Грэс взглянула на нее через стол, и какая-то тень быстро прошла по ее лицу.
– Да, она очень утомлена, – произнесла Грэс, – отправимся домой, Хилдред. Кажется, уже поздно!
– Продолжайте ужинать, Грэс! – ответила Хилдред, – Я поеду домой, когда соберусь.
Эльза поспешила рассказать Хилдред о намеченной ей с Бэлисом поездке в Чикаго перед весенним посевом. На время своего отсутствия Бэлис возьмет еще одного работника в помощь Горхэму. Это будет для молодых супругов настоящей свадебной поездкой. Но все усилия Эльзы исправить общее Настроение были тщетны. Хилдред отвечала ласково, но без всякого оживления. Бэлис в конце ужина говорил очень мало.
Только уйдя с Эльзой в кухню и занявшись там мытьем посуды после ужина, Хилдред снова заговорила свободно. Бэлис оставался с Грэс в гостиной.
– Я, как старая ведьма, притаскиваю сюда к вам свои иссохшие кости и только вношу тревогу и беспокойство, – сказала она шутливым тоном, хотя каждое ее слово звучало тяжелой, невыносимой усталостью.
– О Хилдред, как вы любите себя принижать! – воскликнула Эльза, пытаясь рассмеяться. – Как будто кто-нибудь мог бы вам поверить в этом!
Хилдред пожала своими худыми плечами.
– Нет, дитя мое, я хочу сказать именно то, что говорю. Это страшно несправедливо, что такой молодой женщине придется теперь впутаться во все это и страдать из-за мужчин рода Кэрью, которые никогда даже не выразят вам никакой благодарности за то, что вы сделали для них. Я знаю это – я всю свою жизнь отдала этому. Вот почему я и предупреждаю вас, дорогая. Предупреждала и раньше. Но это не значит, что я вас порицаю за то, что вы сделали, – я сама сделала бы то же самое на вашем месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63