Дети – это благословение семьи. Впрочем, вы сами поймете это, Эльза, очень скоро. Ох, когда я была в вашем возрасте, мужчина свободно мог охватить руками мою талию.
– Я думаю, что он так и делал!
Это произнесла миссис Шильдс, секретарша местного Красного Креста и лидер общества помощи матерям. Она сдержанно хихикнула, при этом ее длинная верхняя губа закрыла зубы, дугообразные брови резко поднялись. Стив Бауэрс однажды поднял целую бурю хохота в своей семье за столом, удачно имитируя, как миссис Шильдс смеется собственным остротам.
– Ну, пожалуйста, без ваших шуточек, Берта Шильдс! – запротестовала миссис Блок, бросая взгляд на Эльзу. – Вы привыкнете к Берте, Эльза. Она не может не отпустить что-нибудь такое – конечно, когда поблизости нет молодых девушек.
– Мне кажется, что у вас замечательно удобно устроенный дом, Эльза, – сказала миссис Мэгнюсон, – вам безусловно очень повезло. О, конечно, мне самой не на что жаловаться, но если бы у меня были такие дубовые полы в доме, как здесь! Они избавляют вас от половины работы по чистке.
– Однако Бэю уже пора, без сомнения, взять для вас девушку в помощницы, – заметила миссис Блок, несколько смело, пожалуй, хотя она и была тещей Майкла Кэрью.
Эльза почувствовала, как краска заливает ее щеки, но заставила себя улыбнуться и сказать:
– О, я предпочитаю сама все делать для себя. Я боюсь, что время будет слишком долго для меня тянуться, если мне нечего будет делать.
– И к тому же, я думаю, – своим обычным двусмысленным тоном произнесла Берта Шильдс, – гораздо приятнее быть некоторое время после свадьбы наедине. Я так и жила с моим мужем. Это выходит очень мило – гораздо интимнее, не правда ли? Никто не видит ваших маленьких ссор и… последующих примирений, понимаете? И, наконец, мужчины всегда остаются мужчинами, не в укор им будет сказано!
Она опять рассмеялась осторожным клохчущим смешком, и на этот раз остальные женщины засмеялись вместе с ней. Миссис Блок, однако, кротко вздохнула.
– Это верно… даже лучшие из них! И Эльза теперь это знает, конечно. Ведь уже три месяца прошло, не так ли, Эльза?
Эльза с отчаянием улыбнулась.
– Три месяца сегодня, – произнесла она.
Она почувствовала себя внезапно придавленной всей невыносимо унылой пошлостью, которой окутали ее эти женщины. Она стала непременным членом компании, единственным связующим звеном которой, казалось, была какая-то смутная, неопределенная обида, не поддававшаяся ясному определению.
– Мне надо бежать вниз, посмотреть, как там идут дела, – торопливо объявила она. – Они там подумают, что я сбежала и бросила всех. Не сойдете ли вы потанцевать? На нижней ступеньке лестницы ее подхватил Бэлис и закружил в танце. Она подняла голову и поглядела на него, улыбаясь, но казалось, какой-то густой туман стоял между ними, и она не могла рассмотреть его глаза. Опять она почувствовала, как и в ту памятную ночь три месяца назад, что глаза всех присутствующих пристально, не отрываясь, следят за ними с жадным любопытством. Казалось, всех охватило внезапное настороженное молчание. Она быстро взглянула в лицо Бэлису. Он улыбнулся ей с сочувственным видом, Она вспомнила, как он сказал за ужином перед вечером: «Попробуем сыграть наши роли… и затем забыть всю историю». И теперь – играл ли он просто свою роль и было ли ему это так же тяжело, как ей? Но он ведь не был в комнате наверху и не слушал мать Нелли Блок и Берту Шильдс.
Вдруг громкий хохот раздался среди танцующих, и Эльза почувствовала, что оба они окружены тесно сжимающей их веревкой. Прошло несколько мгновений, прежде чем она сообразила, что кто-то набросил на нее и на Бэлиса лассо и тянул его так, что они вплотную прижались друг к другу.
– Исполняйте свою обязанность, Бэй Кэрью! – услышала она громкий смеющийся голос.
Она обернулась и увидела стоящего около нее с концом веревки в руках самого младшего из молодых Уитни.
Несколько голосов закричали одновременно:
– Ну-ка, Бэлис!
– Пошевеливайтесь, Эльза!
– Настоящий кинематограф! Поворачивайтесь живее!
– Скорее, скорее, мы хотим танцевать!
– Не выпустим, пока не поцелуетесь!
Веселые крики звенели в ушах Эльзы и отзывались шумом в сердце. Бэлис громко рассмеялся, охватил ее руками за талию и притянул к себе, затем резко прижал свои губы к ее губам. Раздалось громогласное ура, ноги одобрительно затопали по полу, веревка упала, музыка опять оглушительно дико загремела, все снова пустились в пляс, и Эльза возобновила свой прерванный танец с Бэлисом.
Когда они очутились в передней, Бэлис тихо произнес:
– Ты бы лучше ушла от всей этой несносной шумихи. Тебе больше не выдержать. Проскользни незаметно в кухню и побудь там с Хилдред и матерью. Я останусь здесь и присмотрю, чтобы все шло своим порядком.
Лишь далеко за полночь гости начали разъезжаться. Последняя бричка двинулась со двора лишь в два часа ночи. Эльза вернулась в дом и бросилась на кушетку, отодвинутую к стене, чтобы очистить место для танцев. Она закрыла глаза, чувствуя себя невыносимо утомленной. Вошел Бэлис, медленно прошел через комнату и стал у камина. Эльза почувствовала на себе его взгляд.
– Иди в постель, Эльза, – спокойным голосом сказал он. – Ты совсем сонная. – Она открыла глаза и медленно подняла их на него. – Мне очень жаль, что так случилось. Я обещал, что не буду этого делать. Но так вышло, что другого выхода не было.
Если бы только он не смотрел на нее так, подумала Эльза, и не хмурил так брови, она бы заговорила. Бэлис засунул руки в карманы, поднял голову и мрачно усмехнулся, все лицо его как-то затуманилось. Она опять закрыла глаза и услышала, как он прошел в соседнюю комнату и несколько мгновений простоял там молча. Затем донесся звук открывшейся и закрывшейся входной двери, и она поняла, что осталась одна.
Когда в ближайшие минуты он не вернулся, она встала. В передней она увидела, что он взял свою шляпу. Она набросила на плечи шарф, быстро вышла во двор и остановилась в темноте.
Она посмотрела вниз, туда, где ниже по склону стоял сруб. В нем не было видно света, как в прошлую ночь. Горхэм спал. Она торопливо прошла к углу дома и посмотрела вверх вдоль тропинки, которая вела к группе белых берез, выделявшихся при свете звезд на верхнем склоне горы. Она тихо окликнула Бэлиса и стояла, прислушиваясь. Ответа не было, и она вернулась в дом.
Медленно раздевшись, она долго лежала с открытыми глазами в темноте, прислушиваясь, не идет ли он, вздрагивая при каждом звуке в безмолвии их жилища. В доме было жутко и пустынно. Все тело Эльзы болело, как от какой-то физической пытки. Бэй… Бэлис… Кэрью… Его имя по частям срывалось с ее губ. Она без конца, опять и опять, переживала мучительное ощущение его поцелуев – того, который он дал ей в летний вечер, целую вечность тому назад, когда они поссорились из-за Лили Флетчер, – и теперь этого поцелуя, который он позволил себе потому, что, как он говорил, не было другого выхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Я думаю, что он так и делал!
Это произнесла миссис Шильдс, секретарша местного Красного Креста и лидер общества помощи матерям. Она сдержанно хихикнула, при этом ее длинная верхняя губа закрыла зубы, дугообразные брови резко поднялись. Стив Бауэрс однажды поднял целую бурю хохота в своей семье за столом, удачно имитируя, как миссис Шильдс смеется собственным остротам.
– Ну, пожалуйста, без ваших шуточек, Берта Шильдс! – запротестовала миссис Блок, бросая взгляд на Эльзу. – Вы привыкнете к Берте, Эльза. Она не может не отпустить что-нибудь такое – конечно, когда поблизости нет молодых девушек.
– Мне кажется, что у вас замечательно удобно устроенный дом, Эльза, – сказала миссис Мэгнюсон, – вам безусловно очень повезло. О, конечно, мне самой не на что жаловаться, но если бы у меня были такие дубовые полы в доме, как здесь! Они избавляют вас от половины работы по чистке.
– Однако Бэю уже пора, без сомнения, взять для вас девушку в помощницы, – заметила миссис Блок, несколько смело, пожалуй, хотя она и была тещей Майкла Кэрью.
Эльза почувствовала, как краска заливает ее щеки, но заставила себя улыбнуться и сказать:
– О, я предпочитаю сама все делать для себя. Я боюсь, что время будет слишком долго для меня тянуться, если мне нечего будет делать.
– И к тому же, я думаю, – своим обычным двусмысленным тоном произнесла Берта Шильдс, – гораздо приятнее быть некоторое время после свадьбы наедине. Я так и жила с моим мужем. Это выходит очень мило – гораздо интимнее, не правда ли? Никто не видит ваших маленьких ссор и… последующих примирений, понимаете? И, наконец, мужчины всегда остаются мужчинами, не в укор им будет сказано!
Она опять рассмеялась осторожным клохчущим смешком, и на этот раз остальные женщины засмеялись вместе с ней. Миссис Блок, однако, кротко вздохнула.
– Это верно… даже лучшие из них! И Эльза теперь это знает, конечно. Ведь уже три месяца прошло, не так ли, Эльза?
Эльза с отчаянием улыбнулась.
– Три месяца сегодня, – произнесла она.
Она почувствовала себя внезапно придавленной всей невыносимо унылой пошлостью, которой окутали ее эти женщины. Она стала непременным членом компании, единственным связующим звеном которой, казалось, была какая-то смутная, неопределенная обида, не поддававшаяся ясному определению.
– Мне надо бежать вниз, посмотреть, как там идут дела, – торопливо объявила она. – Они там подумают, что я сбежала и бросила всех. Не сойдете ли вы потанцевать? На нижней ступеньке лестницы ее подхватил Бэлис и закружил в танце. Она подняла голову и поглядела на него, улыбаясь, но казалось, какой-то густой туман стоял между ними, и она не могла рассмотреть его глаза. Опять она почувствовала, как и в ту памятную ночь три месяца назад, что глаза всех присутствующих пристально, не отрываясь, следят за ними с жадным любопытством. Казалось, всех охватило внезапное настороженное молчание. Она быстро взглянула в лицо Бэлису. Он улыбнулся ей с сочувственным видом, Она вспомнила, как он сказал за ужином перед вечером: «Попробуем сыграть наши роли… и затем забыть всю историю». И теперь – играл ли он просто свою роль и было ли ему это так же тяжело, как ей? Но он ведь не был в комнате наверху и не слушал мать Нелли Блок и Берту Шильдс.
Вдруг громкий хохот раздался среди танцующих, и Эльза почувствовала, что оба они окружены тесно сжимающей их веревкой. Прошло несколько мгновений, прежде чем она сообразила, что кто-то набросил на нее и на Бэлиса лассо и тянул его так, что они вплотную прижались друг к другу.
– Исполняйте свою обязанность, Бэй Кэрью! – услышала она громкий смеющийся голос.
Она обернулась и увидела стоящего около нее с концом веревки в руках самого младшего из молодых Уитни.
Несколько голосов закричали одновременно:
– Ну-ка, Бэлис!
– Пошевеливайтесь, Эльза!
– Настоящий кинематограф! Поворачивайтесь живее!
– Скорее, скорее, мы хотим танцевать!
– Не выпустим, пока не поцелуетесь!
Веселые крики звенели в ушах Эльзы и отзывались шумом в сердце. Бэлис громко рассмеялся, охватил ее руками за талию и притянул к себе, затем резко прижал свои губы к ее губам. Раздалось громогласное ура, ноги одобрительно затопали по полу, веревка упала, музыка опять оглушительно дико загремела, все снова пустились в пляс, и Эльза возобновила свой прерванный танец с Бэлисом.
Когда они очутились в передней, Бэлис тихо произнес:
– Ты бы лучше ушла от всей этой несносной шумихи. Тебе больше не выдержать. Проскользни незаметно в кухню и побудь там с Хилдред и матерью. Я останусь здесь и присмотрю, чтобы все шло своим порядком.
Лишь далеко за полночь гости начали разъезжаться. Последняя бричка двинулась со двора лишь в два часа ночи. Эльза вернулась в дом и бросилась на кушетку, отодвинутую к стене, чтобы очистить место для танцев. Она закрыла глаза, чувствуя себя невыносимо утомленной. Вошел Бэлис, медленно прошел через комнату и стал у камина. Эльза почувствовала на себе его взгляд.
– Иди в постель, Эльза, – спокойным голосом сказал он. – Ты совсем сонная. – Она открыла глаза и медленно подняла их на него. – Мне очень жаль, что так случилось. Я обещал, что не буду этого делать. Но так вышло, что другого выхода не было.
Если бы только он не смотрел на нее так, подумала Эльза, и не хмурил так брови, она бы заговорила. Бэлис засунул руки в карманы, поднял голову и мрачно усмехнулся, все лицо его как-то затуманилось. Она опять закрыла глаза и услышала, как он прошел в соседнюю комнату и несколько мгновений простоял там молча. Затем донесся звук открывшейся и закрывшейся входной двери, и она поняла, что осталась одна.
Когда в ближайшие минуты он не вернулся, она встала. В передней она увидела, что он взял свою шляпу. Она набросила на плечи шарф, быстро вышла во двор и остановилась в темноте.
Она посмотрела вниз, туда, где ниже по склону стоял сруб. В нем не было видно света, как в прошлую ночь. Горхэм спал. Она торопливо прошла к углу дома и посмотрела вверх вдоль тропинки, которая вела к группе белых берез, выделявшихся при свете звезд на верхнем склоне горы. Она тихо окликнула Бэлиса и стояла, прислушиваясь. Ответа не было, и она вернулась в дом.
Медленно раздевшись, она долго лежала с открытыми глазами в темноте, прислушиваясь, не идет ли он, вздрагивая при каждом звуке в безмолвии их жилища. В доме было жутко и пустынно. Все тело Эльзы болело, как от какой-то физической пытки. Бэй… Бэлис… Кэрью… Его имя по частям срывалось с ее губ. Она без конца, опять и опять, переживала мучительное ощущение его поцелуев – того, который он дал ей в летний вечер, целую вечность тому назад, когда они поссорились из-за Лили Флетчер, – и теперь этого поцелуя, который он позволил себе потому, что, как он говорил, не было другого выхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63