Кажется, она мне не поверила. Ну и флаг ей в руки.
К счастью, последним уроком у нас значилась верховая езда. Я обожаю этот предмет, общение с лошадьми всегда меня успокаивает. На этой неделе мы с Персефоной начали осваивать легкий галоп с переменой ног. Персефоной зовут лошадку, которую Ленобия (эта наша преподавательница, она просит не называть ее профессором, утверждая, что ее имя - имя древней вампирской царицы - не нуждается в дополнительных определениях) дала мне в самый первый день обучения.
К концу урока мы с моей кобылкой обливались потом, зато живот мой почти прошел. Я как следует выгуляла Персефону, пока та не остыла, потом хорошенько вытерла ее и вычесала скребницей. Лишь через полчаса после звонка я закончила ухаживать за моей лошадкой и вышла из стойла. Перед уходом я заглянула в содержавшуюся в безукоризненном порядке подсобку, чтобы положить на место скребницу, и к своему удивлению, застала там Ленобию.
Она сидела на стуле перед дверью и втирала седельное мыло во внешне абсолютно чистое английское седло. Надо вам сказать, что Ленобия редкостная красавица, даже для вампирши. У нее роскошные длинные волосы до пояса, такие светлые, что кажутся почти белыми, и большие глаза необычного темно-серого оттенка, цвета грозовой тучи. Она тоненькая, как хлыст, и двигается с изяществом прима-балерины. Татуировка Ленобии представляет собой сложную серию узлов, в переплетении которых угадываются темно-синие силуэты гарцующих лошадей.
- Лошади помогают нам справляться с проблемами, - произнесла Ленобия, не поднимая глаз от седла.
Я не знала, что на это ответить. Понимаете, у меня к Ленобии особое отношение. Когда мы только начали заниматься, она показалась мне грозной и строгой, ведь у нее очень острый язык, и она никогда не лезет за словом в карман. Постепенно я узнала ее лучше, оценила ее ум и серьезное отношение к работе. Со своей стороны я сумела ей доказать, что не отношусь к лошадям, как к большим собакам.
Ленобия была моей самой любимой учительницей после Неферет, и прежде мы разговаривали только о лошадях. Я смущенно переступила с ноги на ногу и, наконец, сказала:
- Рядом с Персефоной я успокаиваюсь даже когда у меня на душе совсем муторно. Наверное, это звучит глупо…
Ленобия подняла на меня свои серые глаза, и я прочла в них тревогу.
- Напротив, весьма разумно. - Она помолчала, а потом добавила: - В последнее время на тебя свалилось слишком много ответственности, Зои.
- Ничего страшного! - воскликнула я как можно беспечнее. - Я совсем не против! То есть, я хотела сказать, что возглавлять «Дочерей Тьмы» для меня большая честь.
- Жизнь очень непростая штука, - вздохнула Ленобия. - Зачастую то, что приносит самую большую честь, оборачивается самыми большими проблемами.
Она снова замолчала, и мне показалось, будто она взвешивает, стоит или не стоит говорить мне что-то еще. Внезапно ее безукоризненно прямая спина стала еще прямее, а брови решительно сошлись в тонкую линию. Решение было принято.
- Я знаю, что Неферет твоя наставница, и ты поступаешь совершенно правильно, когда делишься с ней своими сомнениями и тревогами. Но Верховной жрице всего не расскажешь. Я хочу, чтобы ты знала - ко мне ты можешь прийти в любое время и рассказать обо всем, что тебя тревожит.
Я изумленно захлопала глазами.
- Спасибо, Ленобия.
- Просто запомни это. А теперь беги. Твои друзья, должно быть, уже начали тревожиться, - она с улыбкой взяла у меня из рук скребницу. - Да, чуть не забыла. Можешь приходить в конюшни в любое время, когда захочешь повидать Персефону. Я сама часто здесь бываю, потому что уход за лошадью наводит в душе порядок, и мир начинает казаться проще.
- Спасибо, - снова сказала я.
Когда я выходила из конюшен, мне показалось, будто Ленобия еле слышно прошептала мне вслед: «Пусть Никс благословит и хранит тебя».
Нет, наверное, послышалось. Это было бы уже слишком странно! Но не менее странным было и неожиданное предложение Ленобии делиться с ней тем, о чем я не могу рассказать Верховной жрице.
Видите ли, в нашей школе существуют совершенно особые отношения между недолеткой и его наставником, тем более, таким высокопоставленным наставником как Верховная жрица Неферет.
Нам могли нравиться разные преподаватели, мы могли восхищаться ими, но если у недолетки возникали проблемы, которые он не мог решить самостоятельно, он обязан был обратиться к своему наставнику. Только к нему и больше ни к кому. Всегда. Без исключения.
Пусть от конюшен до девичьего корпуса был совсем недлинным, но я шла не торопясь, стараясь продлить ощущение покоя и безопасности, которое дало мне общение с Персефоной. Свернув с аллеи, я побрела к старым деревьям, росшим возле толстой кирпичной стены, окружавшей нашу школу. Было уже около четырех часов (утра, разумеется), и на фоне глубокой черноты неба свет почти полной луны казался особенно ярким.
Я успела позабыть, как когда любила здесь прогуливаться. Честно признаться, последнее время я старалась обходить эту часть парка стороной. Ведь именно на этом месте почти месяц назад я встретила - или мне показалось, что встретила - двух призраков.
«Ми-иии-уф-уф!»
- Черт тебя возьми, Нала! Когда ты перестанешь меня пугать? - Мое сердце колотилось, как ненормальное, я нагнулась, подняла с земли ворчащую кошку и принялась ее гладить. - Ты соображаешь, что делаешь? Да я чуть не приняла тебя за призрака! - Нала смерила меня долгим взглядом, а потом чихнула прямо в лицо, давая мне понять, насколько возмутило ее подобное сравнение.
Так, о чем это я? Ах да, о призраках. Первого я видела только мельком. Это произошло как раз после смерти Элизабет. Это была первая из двух смертей, потрясших школу в прошлом месяце. Точнее сказать, потрясших меня.
В Доме Ночи к смерти относились достаточно просто. Дело в том, что в течение четырех лет обучения в этой школе, в организме недолеток происходит очень сложный процесс Превращения человека в вампира. За этот период умереть может практически каждый из учеников, поэтому преподаватели приучают нас относиться к смерти философски, как к неизбежной составляющей вампирской жизни. Можно помолиться за умершего разок-другой. Зажечь свечу. Сделать еще что-нибудь в этом роде. И все. Потом перевернуть эту печальную страницу и заняться текущими делами.
Мне такое отношение к смерти недолеток казалось мне неправильным, но я не решалась говорить об этом вслух. Возможно, все дело в том, что мое Превращение началось всего месяц назад, и до сих пор во мне больше от человека, чем от вампира или даже недолетки.
Я вздохнула и почесала Налу за ухом. Короче говоря, в ночь смерти Элизабет я увидела нечто похожее на Элизабет. То есть, на ее призрак, поскольку сама Элизабет к тому времени была уже мертва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
К счастью, последним уроком у нас значилась верховая езда. Я обожаю этот предмет, общение с лошадьми всегда меня успокаивает. На этой неделе мы с Персефоной начали осваивать легкий галоп с переменой ног. Персефоной зовут лошадку, которую Ленобия (эта наша преподавательница, она просит не называть ее профессором, утверждая, что ее имя - имя древней вампирской царицы - не нуждается в дополнительных определениях) дала мне в самый первый день обучения.
К концу урока мы с моей кобылкой обливались потом, зато живот мой почти прошел. Я как следует выгуляла Персефону, пока та не остыла, потом хорошенько вытерла ее и вычесала скребницей. Лишь через полчаса после звонка я закончила ухаживать за моей лошадкой и вышла из стойла. Перед уходом я заглянула в содержавшуюся в безукоризненном порядке подсобку, чтобы положить на место скребницу, и к своему удивлению, застала там Ленобию.
Она сидела на стуле перед дверью и втирала седельное мыло во внешне абсолютно чистое английское седло. Надо вам сказать, что Ленобия редкостная красавица, даже для вампирши. У нее роскошные длинные волосы до пояса, такие светлые, что кажутся почти белыми, и большие глаза необычного темно-серого оттенка, цвета грозовой тучи. Она тоненькая, как хлыст, и двигается с изяществом прима-балерины. Татуировка Ленобии представляет собой сложную серию узлов, в переплетении которых угадываются темно-синие силуэты гарцующих лошадей.
- Лошади помогают нам справляться с проблемами, - произнесла Ленобия, не поднимая глаз от седла.
Я не знала, что на это ответить. Понимаете, у меня к Ленобии особое отношение. Когда мы только начали заниматься, она показалась мне грозной и строгой, ведь у нее очень острый язык, и она никогда не лезет за словом в карман. Постепенно я узнала ее лучше, оценила ее ум и серьезное отношение к работе. Со своей стороны я сумела ей доказать, что не отношусь к лошадям, как к большим собакам.
Ленобия была моей самой любимой учительницей после Неферет, и прежде мы разговаривали только о лошадях. Я смущенно переступила с ноги на ногу и, наконец, сказала:
- Рядом с Персефоной я успокаиваюсь даже когда у меня на душе совсем муторно. Наверное, это звучит глупо…
Ленобия подняла на меня свои серые глаза, и я прочла в них тревогу.
- Напротив, весьма разумно. - Она помолчала, а потом добавила: - В последнее время на тебя свалилось слишком много ответственности, Зои.
- Ничего страшного! - воскликнула я как можно беспечнее. - Я совсем не против! То есть, я хотела сказать, что возглавлять «Дочерей Тьмы» для меня большая честь.
- Жизнь очень непростая штука, - вздохнула Ленобия. - Зачастую то, что приносит самую большую честь, оборачивается самыми большими проблемами.
Она снова замолчала, и мне показалось, будто она взвешивает, стоит или не стоит говорить мне что-то еще. Внезапно ее безукоризненно прямая спина стала еще прямее, а брови решительно сошлись в тонкую линию. Решение было принято.
- Я знаю, что Неферет твоя наставница, и ты поступаешь совершенно правильно, когда делишься с ней своими сомнениями и тревогами. Но Верховной жрице всего не расскажешь. Я хочу, чтобы ты знала - ко мне ты можешь прийти в любое время и рассказать обо всем, что тебя тревожит.
Я изумленно захлопала глазами.
- Спасибо, Ленобия.
- Просто запомни это. А теперь беги. Твои друзья, должно быть, уже начали тревожиться, - она с улыбкой взяла у меня из рук скребницу. - Да, чуть не забыла. Можешь приходить в конюшни в любое время, когда захочешь повидать Персефону. Я сама часто здесь бываю, потому что уход за лошадью наводит в душе порядок, и мир начинает казаться проще.
- Спасибо, - снова сказала я.
Когда я выходила из конюшен, мне показалось, будто Ленобия еле слышно прошептала мне вслед: «Пусть Никс благословит и хранит тебя».
Нет, наверное, послышалось. Это было бы уже слишком странно! Но не менее странным было и неожиданное предложение Ленобии делиться с ней тем, о чем я не могу рассказать Верховной жрице.
Видите ли, в нашей школе существуют совершенно особые отношения между недолеткой и его наставником, тем более, таким высокопоставленным наставником как Верховная жрица Неферет.
Нам могли нравиться разные преподаватели, мы могли восхищаться ими, но если у недолетки возникали проблемы, которые он не мог решить самостоятельно, он обязан был обратиться к своему наставнику. Только к нему и больше ни к кому. Всегда. Без исключения.
Пусть от конюшен до девичьего корпуса был совсем недлинным, но я шла не торопясь, стараясь продлить ощущение покоя и безопасности, которое дало мне общение с Персефоной. Свернув с аллеи, я побрела к старым деревьям, росшим возле толстой кирпичной стены, окружавшей нашу школу. Было уже около четырех часов (утра, разумеется), и на фоне глубокой черноты неба свет почти полной луны казался особенно ярким.
Я успела позабыть, как когда любила здесь прогуливаться. Честно признаться, последнее время я старалась обходить эту часть парка стороной. Ведь именно на этом месте почти месяц назад я встретила - или мне показалось, что встретила - двух призраков.
«Ми-иии-уф-уф!»
- Черт тебя возьми, Нала! Когда ты перестанешь меня пугать? - Мое сердце колотилось, как ненормальное, я нагнулась, подняла с земли ворчащую кошку и принялась ее гладить. - Ты соображаешь, что делаешь? Да я чуть не приняла тебя за призрака! - Нала смерила меня долгим взглядом, а потом чихнула прямо в лицо, давая мне понять, насколько возмутило ее подобное сравнение.
Так, о чем это я? Ах да, о призраках. Первого я видела только мельком. Это произошло как раз после смерти Элизабет. Это была первая из двух смертей, потрясших школу в прошлом месяце. Точнее сказать, потрясших меня.
В Доме Ночи к смерти относились достаточно просто. Дело в том, что в течение четырех лет обучения в этой школе, в организме недолеток происходит очень сложный процесс Превращения человека в вампира. За этот период умереть может практически каждый из учеников, поэтому преподаватели приучают нас относиться к смерти философски, как к неизбежной составляющей вампирской жизни. Можно помолиться за умершего разок-другой. Зажечь свечу. Сделать еще что-нибудь в этом роде. И все. Потом перевернуть эту печальную страницу и заняться текущими делами.
Мне такое отношение к смерти недолеток казалось мне неправильным, но я не решалась говорить об этом вслух. Возможно, все дело в том, что мое Превращение началось всего месяц назад, и до сих пор во мне больше от человека, чем от вампира или даже недолетки.
Я вздохнула и почесала Налу за ухом. Короче говоря, в ночь смерти Элизабет я увидела нечто похожее на Элизабет. То есть, на ее призрак, поскольку сама Элизабет к тому времени была уже мертва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81