– Не хочешь выпить кофе? – спросила она.
Ньюсон не хотел никаких разговоров, но ничего не мог поделать. Это был вопрос хорошего воспитания. Он неохотно пошел с Хелен в ближайший «Старбакс», ожидая дальнейших неприятных инкриминаций или, возможно, требований заполнить ее отверстия булочками с белым шоколадом и кончить в ее диетическое латте. Но, к счастью, она была спокойна и, можно сказать, сговорчива.
– Я хотела извиниться, – сказала она, набрасываясь на огромную чашку кофе мокко с белой пеной соевого молока. – Я просто ужасно вела себя.
Она по-прежнему выглядела усталой и нездоровой, но ее волосы были чистые, а одежда опрятной, что очень контрастировало с неряшливостью, которую Ньюсон видел всего два дня назад во время допроса у нее на квартире.
– Ты написала на меня жалобу, Хелен. Ты сказала, что я тебе угрожал. Это могло для меня очень плохо закончиться.
– Я знаю, я поступила как настоящая дрянь. Как подлая сука. Но я была зла. А сейчас нет.
– И почему же ты сменила гнев на милость? Кстати, ценю, что ты извинилась.
– Ну, для начала, я стала пить прозак, но он начнет действовать не раньше чем через пару недель. А пока мне придется изо всех сил стараться, пользуясь только внутренними ресурсами.
– Значит, ты все-таки пошла к врачу?
– Да, она выписала мне таблетки и договорилась насчет консультации, а я ее ужасно боюсь. Знаешь, у меня кошмарная депрессия.
– Да, я заметил.
– Но самое главное, что я вдруг начала видеть, что причина этой депрессии – я сама. Я – моя единственная проблема и должна сама с ней бороться.
– Что случилось, Хелен? – Ньюсон уже привык к перепадам настроения Хелен и был настороже.
– Сработал своего рода будильник, который есть только у матери, – ответила она. – Это случилось сразу после вашего ухода в воскресенье. Келвин ужасно разозлился, что у меня в доме побывали копы.
– Да, я заметил. А кто такой этот Келвин?
– Я познакомилась с ним накануне вечером в клубе в Камдене.
– Понятно.
– Да, можешь не объяснять, что приводить в дом незнакомцев – плохая идея.
– Да еще таких незнакомцев, как Келвин.
– Я сделала это после шоу в Гайд-парке. После того, как увидела тебя с Кристиной.
– Значит, опять я виноват?
– Нет, именно с этим мне пришлось смириться. Нет, я все равно считаю, что с твоей стороны было просто скотством появиться там с ней и вообще…
– Послушай, извини, но…
– Это неважно, Эд. Я же сказала, мне нужно научиться признавать тот факт, что я несу ответственность за все, что со мной происходит. Я вела себя как мстительная школьница. На самом деле не просто вела себя. Я была ею. Ревнивой и злой школьницей, я была ею всю жизнь.
Ньюсон не ответил. Это была новая Хелен, кающаяся и анализирующая собственные поступки. Горечь ушла у нее из голоса. Неужели он наконец увидел ее настоящую или это был еще один параноидальный плод ее болезненного воображения? И вообще, есть ли она, настоящая Хелен? Или нет?
– Кстати, мне пришлось провериться, – проворчала она. – В клинике… ну, после того вечера, который мы провели вместе… – Она замолчала. Ни он, ни она не хотели обсуждать детали того вечера. – Я чувствовала, что должна это сделать ради тебя. Ну, то есть провериться.
– Ну да, это как запереть конюшню после того, как лошадь сбежала.
– Да, ну, в результате оказалось, что все чисто. Я сто лет ни с кем не спала до тебя.
Ньюсон сомневался насчет правдивости этих слов и еще насчет фразы «сто лет». То, что Хелен хотела чувствовать и делать, не входило в число легко подавляемых потребностей.
– Так что насчет этого будильника? Что случилось с Келвином?
– В двух словах. Он рвал и метал, что вы пришли ко мне на квартиру, он был агрессивным и вдруг достал из сумки разные причиндалы и решил уколоться. Я просила его остановиться и сказала, что мне не нужно это дерьмо в доме, но он велел мне заткнуться и продолжил готовить эту хрень, развалясь у меня на диване, без рубашки, в расстегнутых штанах, он ухмылялся, потом ширнулся, и я подумала: еб твою мать, еще один тиран, я сама пошла и нашла себе еще одного тирана.
– Кажется, неприятности тебя просто обожают, так, Хелен?
– Да, ты прав. Но мы сами создаем себе неприятности. В общем, я знала, что скоро няня приведет Карла. Еды в доме не было, зато был агрессивный обдолбанный урод, он болтался по квартире, заторчав от лошадиной дозы, и вдруг он сказал, что опять хочет со мной в постель, а я подумала, что он может меня изнасиловать, поэтому начала искать нож и все это время думала, что сама притащила этого ублюдка в свой дом. В дом Карла. Я это сделала, это был мой выбор, и я была самой охуенной дурой на свете.
– Да уж, вид Келвина мне абсолютно не понравился.
– Он мне даже по пьяни показался полным дерьмом. И я его подобрала в занюханном клубе и заплатила за такси, чтобы привезти в дом своего сына. Но, учитывая, что в воскресенье я была трезвая, в моем доме побывала полиция и не было еды, он выглядел просто охуительно мерзотно, словно дьявол, поднявшийся за мной из ада. И я выбрала его! Нет, ну как это называется?
– Не знаю. Неуважение к самой себе?
– Именно так. Я ненавижу себя и не думаю, что заслуживаю чего-нибудь лучшего.
– Кажется, это настоящий самоанализ.
– В общем, это и был тот будильник. Не беспокойся, слава богу, обошлось без эксцессов. В конце концов у Келвина закончились наркотики. У меня не было еды, почти не было денег, я не хотела трахаться с ним, и, поскольку другого ничего не оставалось, он, как и любой другой козел, просто оделся и ушел. Даже «до свиданья» не сказал, но мне, если честно, насрать. Закрыв за ним дверь, я чуть не начала орать, настолько сильное было облегчение. Но после этого, сидя и ожидая, когда вернется Карл, я могла думать только о том, что могло бы случиться, если бы вдруг он начал буйствовать, если бы Карл приехал домой и увидел бы меня избитую, изнасилованную и ограбленную. Или даже если бы Келвин просто был там, новый мамочкин тиран, он бы кололся на диване, а Карл просил бы горячий шоколад и сказку. Господи, просто невыносимо думать об этом. В общем, именно поэтому я пошла к врачу. Именно поэтому я говорю сейчас с тобой. Я должна взять себя в руки. Я слишком долго была жертвой. Двадцать лет, а может, и всю свою жизнь, и пришло время, когда с этим нужно что-то делать.
Ньюсон заметил, что Хелен сжала кулаки так, что побелели костяшки. На мгновение ее глаза засияли темным сатанинским огнем. Он видел этот взгляд несколько дней назад в глазах Роджера Джеймсона, когда они стояли вместе в коридоре «Гайд-парк Хилтон», обсуждая жестокое убийство бездомного из Нью-Йорка. Джеймсон сказал то же самое: «С этим нужно что-то делать».
Неужели Хелен что-то с этим уже сделала! Он давно отказался от этой мысли, но теперь не был так уверен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90