А красное пятно тем временем все ближе.
Трактор прибавляет чаду.
– Грегер не поспеет!
А знак совсем уже рядом. Каунисваара. Но путь закрыт, и объехать - не объедешь.
– Глядите! - закричал Томми из седьмого.
Бах, вниз! Что-то красное юркнуло в канаву. По кушмарям, по щебенке. Обогнало автобус. Выскочило впереди нас и прошмыгнуло мимо дорожного знака.
Секунду мы сидели как парализованные. Пытаясь переварить увиденное. Потом раздался ликующий вопль:
– Грегер - чемпион!
Жирная лайка рванулась, сбила с ног бабу, опрокинув ее вместе с ведром ягод, и с хриплым лаем увязалась в погоню за красным пятном.
.
Была у Грегера и другая замечательная особенность. Он знал меян киели , турнедальский диалект финского языка. Да откуда ему, жалкому южанину, уммико , знать язык, овеянный славой и героическими подвигами наших предков? - думали мы, однако же стали до нас доходить слухи из незаинтересованных источников. Старики и старухи в один голос твердили, что этот картавый чужак подолгу беседовал с ними на турнедальском наречии.
Грегер был балагур и, как все южане, страсть как любил почесать языком. Проехав десятки километров по безлюдной дороге, он нередко останавливался покалякать с местными жителями. Представьте себе изумление угрюмых анттисских, кардисских, писсиниемиских, сайттаровских, кивиярвиских, ну, или скажем, колариских мужиков и баб, когда ни с того, ни с сего к ним приставал с разговорами какой-то потный марсианин. Становился перед ними и чего-то улюлюкал, брызжа слюной. Не поняв ни слова, они на всякий случай спрашивали по-фински, не угодно ли чего купить.
И вдруг ловили себя на том, что, как ни странно, понимают этого пришельца. Уму непостижимо! У того во рту каша, лопочет какую-то тарабарщину - такой и по пьяни-то не скажешь! Но когда ты ему отвечаешь "йоо вармасти " или "ниинкё ", оказывается, что этот олух понял тебя в точности.
Разгадать эту загадку взялся один дед, бывший таможенник: в молодости он пару годков работал на юге Швеции, в городе Хельсингборге. И потому был одним из немногих, кто знал и наше турнедальское наречие, и южное сконское. Как-то, направляясь по своим делам мимо лавки Конрада Мяки в Юхонпиети, увидал он Грегера, который как раз балабонил о чем-то с кучкой пенсионеров. Таможенник остановился поодаль, стараясь держаться в тени, и стал внимательно слушать. Позже он самым беспристрастным и подробным образом поделился своими мыслями со всеми любопытствующими. По привычке запротоколировал показания (я сам их читал) и надлежащим образом скрепил их подписью - своей и еще двух независимых свидетелей.
"Точно установлено, что собеседник Г. (то есть Грегер) в течение всей беседы говорил на сконском наречии нечленораздельного характера, если не считать небольшое количество турнедальских ругательств (см. приложение 1), произнесенных с рядом искажений. Так же очевидно, что собеседники А., Б. и В. (два старика и бабка) во время беседы говорили исключительно на турнедальском финском. Заслуживает удивления тот факт, что при этом развитие беседы носило абсолютно логичный характер и что обе стороны достигли полного взаимопонимания. Ниже, в порядке очередности приводятся темы их беседы:
1. Дожди и заморозки, отмеченные за последнее время.
2. Рост картофеля в конце лета, вкусовые преимущества овальных сортов по сравнению с круглыми, влияние обильных осадков на распространение кольцевой гнили.
3. Летний сенокос, качество и количество стогов, воздействие поздней весны на питательность силосных кормов.
4. Поголовье скота в деревне, чем кормили молочных коров раньше и чем сейчас, механизация сельского хозяйства, а также где выгодней покупать трактора - на шведской или на финской стороне.
5. Большой урожай уродливой моркови, похожей на мужской срам; что это - каприз природы или знак свыше, предупреждающий о неугодности молодежных дискотек.
6. Надежды на улучшение погоды, заключительные фразы".
.
В научных целях таможенник остановил Грегера, который как раз собирался укатить, и как бы между прочим, спросил его по-фински, который час:
– Митас келло он?
– И вам того же, - любезно ответствовал Грегер.
Из всего вышесказанного, таможенник заключил следующее:
Грегер не знает финского языка (за исключением нескольких искаженных ругательств - приложение 1, как уже сказано). Не лучше него разбирались в сконском и пенсионеры. То, что они чудесным образом все-таки понимали друг друга, можно объяснить двумя причинами: обильной и понятной жестикуляцией Грегера, а также его весьма обширными агрономическими познаниями.
Сын у этого таможенника, лингвист из Умео, даже начал писать диссертацию на тему: "Билингвальная коммуникация в северно-скандинавской мультикультурной среде", но спился и свой труд не закончил.
Сам Грегер, когда его стали выводить на чистую воду, только весело заржал. Такой уж они народ, эти южане. Весельчаки.
.
В первый же день работы Грегер извлек из чулана весь музыкальный инвентарь: березовые палочки, два тамбурина - один из них с трещиной, два треугольника, ксилофон, где не доставало ля и фа-диеза, маракасы с просыпавшимися семенами, гитару с тремя струнами и, наконец, сломанный молоточек с бархатной сурдинкой. Да еще кипу песенников "Наши песни 1" и пригоршню "Родных мотивов" Улофа Сёдеръельма.
– Не, ты подумай, чо за хгень! - недовольно бурчал Грегер.
Не успели мы глазом моргнуть, как он вытряс из школьного бюджета сумму, о существовании которой в школе даже не подозревали, купил барабанную установку, электробас, электрогитару и усилки. Плюс нулевый проигрыватель. На следующем уроке вдруг выяснилось, что Грегер ко всему прочему - нехилый гитарист. Здоровая левая лапища бегала по грифу точно волосатый южноамериканский паук, одинокий палец правой тем временем высекал аккорды: и тебе уменьшенные, и тебе задержанные, и флажолеты, и все это - играючи. Потом Грегер заиграл блюз, запел по-негритянски - с его картавым южным "эр" это не так уж трудно. Потом выдал соло - гитара зарыдала, палец ходил вместо медиатора. Мы только диву давались.
Но вот прозвенел звонок с урока, в классе остались только я и Ниила.
– Я так в жизни не сыграю, - угрюмо сказал Ниила.
Грегер отложил гитару.
– Ну-ка, вытяни ггуки! - скомандовал он.
Ниила вытянул руки. Грегер тоже вытянул свои, стал разглядывать пальцы.
– Считай!
Ниила стал считать. Шесть пальцев.
– А у тебя?
– Десять.
Что ж, у Грегера был свой взгляд на вещи.
Заметив, что мы интересуемся музыкой, Грегер разрешил нам играть на переменах. Ниила с округленными глазами стал щупать электрогитару, дивясь податливости ее струн. Я же первым делом схватил басуху. Она непривычно оттягивала плечо, словно маузер в кобуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Трактор прибавляет чаду.
– Грегер не поспеет!
А знак совсем уже рядом. Каунисваара. Но путь закрыт, и объехать - не объедешь.
– Глядите! - закричал Томми из седьмого.
Бах, вниз! Что-то красное юркнуло в канаву. По кушмарям, по щебенке. Обогнало автобус. Выскочило впереди нас и прошмыгнуло мимо дорожного знака.
Секунду мы сидели как парализованные. Пытаясь переварить увиденное. Потом раздался ликующий вопль:
– Грегер - чемпион!
Жирная лайка рванулась, сбила с ног бабу, опрокинув ее вместе с ведром ягод, и с хриплым лаем увязалась в погоню за красным пятном.
.
Была у Грегера и другая замечательная особенность. Он знал меян киели , турнедальский диалект финского языка. Да откуда ему, жалкому южанину, уммико , знать язык, овеянный славой и героическими подвигами наших предков? - думали мы, однако же стали до нас доходить слухи из незаинтересованных источников. Старики и старухи в один голос твердили, что этот картавый чужак подолгу беседовал с ними на турнедальском наречии.
Грегер был балагур и, как все южане, страсть как любил почесать языком. Проехав десятки километров по безлюдной дороге, он нередко останавливался покалякать с местными жителями. Представьте себе изумление угрюмых анттисских, кардисских, писсиниемиских, сайттаровских, кивиярвиских, ну, или скажем, колариских мужиков и баб, когда ни с того, ни с сего к ним приставал с разговорами какой-то потный марсианин. Становился перед ними и чего-то улюлюкал, брызжа слюной. Не поняв ни слова, они на всякий случай спрашивали по-фински, не угодно ли чего купить.
И вдруг ловили себя на том, что, как ни странно, понимают этого пришельца. Уму непостижимо! У того во рту каша, лопочет какую-то тарабарщину - такой и по пьяни-то не скажешь! Но когда ты ему отвечаешь "йоо вармасти " или "ниинкё ", оказывается, что этот олух понял тебя в точности.
Разгадать эту загадку взялся один дед, бывший таможенник: в молодости он пару годков работал на юге Швеции, в городе Хельсингборге. И потому был одним из немногих, кто знал и наше турнедальское наречие, и южное сконское. Как-то, направляясь по своим делам мимо лавки Конрада Мяки в Юхонпиети, увидал он Грегера, который как раз балабонил о чем-то с кучкой пенсионеров. Таможенник остановился поодаль, стараясь держаться в тени, и стал внимательно слушать. Позже он самым беспристрастным и подробным образом поделился своими мыслями со всеми любопытствующими. По привычке запротоколировал показания (я сам их читал) и надлежащим образом скрепил их подписью - своей и еще двух независимых свидетелей.
"Точно установлено, что собеседник Г. (то есть Грегер) в течение всей беседы говорил на сконском наречии нечленораздельного характера, если не считать небольшое количество турнедальских ругательств (см. приложение 1), произнесенных с рядом искажений. Так же очевидно, что собеседники А., Б. и В. (два старика и бабка) во время беседы говорили исключительно на турнедальском финском. Заслуживает удивления тот факт, что при этом развитие беседы носило абсолютно логичный характер и что обе стороны достигли полного взаимопонимания. Ниже, в порядке очередности приводятся темы их беседы:
1. Дожди и заморозки, отмеченные за последнее время.
2. Рост картофеля в конце лета, вкусовые преимущества овальных сортов по сравнению с круглыми, влияние обильных осадков на распространение кольцевой гнили.
3. Летний сенокос, качество и количество стогов, воздействие поздней весны на питательность силосных кормов.
4. Поголовье скота в деревне, чем кормили молочных коров раньше и чем сейчас, механизация сельского хозяйства, а также где выгодней покупать трактора - на шведской или на финской стороне.
5. Большой урожай уродливой моркови, похожей на мужской срам; что это - каприз природы или знак свыше, предупреждающий о неугодности молодежных дискотек.
6. Надежды на улучшение погоды, заключительные фразы".
.
В научных целях таможенник остановил Грегера, который как раз собирался укатить, и как бы между прочим, спросил его по-фински, который час:
– Митас келло он?
– И вам того же, - любезно ответствовал Грегер.
Из всего вышесказанного, таможенник заключил следующее:
Грегер не знает финского языка (за исключением нескольких искаженных ругательств - приложение 1, как уже сказано). Не лучше него разбирались в сконском и пенсионеры. То, что они чудесным образом все-таки понимали друг друга, можно объяснить двумя причинами: обильной и понятной жестикуляцией Грегера, а также его весьма обширными агрономическими познаниями.
Сын у этого таможенника, лингвист из Умео, даже начал писать диссертацию на тему: "Билингвальная коммуникация в северно-скандинавской мультикультурной среде", но спился и свой труд не закончил.
Сам Грегер, когда его стали выводить на чистую воду, только весело заржал. Такой уж они народ, эти южане. Весельчаки.
.
В первый же день работы Грегер извлек из чулана весь музыкальный инвентарь: березовые палочки, два тамбурина - один из них с трещиной, два треугольника, ксилофон, где не доставало ля и фа-диеза, маракасы с просыпавшимися семенами, гитару с тремя струнами и, наконец, сломанный молоточек с бархатной сурдинкой. Да еще кипу песенников "Наши песни 1" и пригоршню "Родных мотивов" Улофа Сёдеръельма.
– Не, ты подумай, чо за хгень! - недовольно бурчал Грегер.
Не успели мы глазом моргнуть, как он вытряс из школьного бюджета сумму, о существовании которой в школе даже не подозревали, купил барабанную установку, электробас, электрогитару и усилки. Плюс нулевый проигрыватель. На следующем уроке вдруг выяснилось, что Грегер ко всему прочему - нехилый гитарист. Здоровая левая лапища бегала по грифу точно волосатый южноамериканский паук, одинокий палец правой тем временем высекал аккорды: и тебе уменьшенные, и тебе задержанные, и флажолеты, и все это - играючи. Потом Грегер заиграл блюз, запел по-негритянски - с его картавым южным "эр" это не так уж трудно. Потом выдал соло - гитара зарыдала, палец ходил вместо медиатора. Мы только диву давались.
Но вот прозвенел звонок с урока, в классе остались только я и Ниила.
– Я так в жизни не сыграю, - угрюмо сказал Ниила.
Грегер отложил гитару.
– Ну-ка, вытяни ггуки! - скомандовал он.
Ниила вытянул руки. Грегер тоже вытянул свои, стал разглядывать пальцы.
– Считай!
Ниила стал считать. Шесть пальцев.
– А у тебя?
– Десять.
Что ж, у Грегера был свой взгляд на вещи.
Заметив, что мы интересуемся музыкой, Грегер разрешил нам играть на переменах. Ниила с округленными глазами стал щупать электрогитару, дивясь податливости ее струн. Я же первым делом схватил басуху. Она непривычно оттягивала плечо, словно маузер в кобуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57