Лиза же сидела перед пустым манежем не потому, что анализировала прошлое, нет, она скорее предавалась ностальгии. Сидела Лиза не шелохнувшись, уставившись в одну точку, и кто знает, сколько бы это продлилось, если бы кто-то не чмокнул ее, тепло и по-дружески, в шею.
* * *
Едва правительственный «Лирджет» поднялся в воздух с аэродрома Хикем-филд на Гавайях, с левой руки Дерна Фоли сняли наручник, а правая оказалась прикованной к стальному кольцу на стенке кабины. Сержант Кентербери сидел от Дерна через проход и не спускал с него глаз. Сержант Кентербери, говоривший на четырех азиатских языках и освоивший несколько военных специальностей, не уступал Дерну в силе и был на четыре дюйма выше. Хотя бы на этот счет полковник Пэтт Томас не волновался.
Ни разу за долгую карьеру не приходилось Томасу выполнять задание со столь неопределенными целями. Главным, разумеется, было выяснить, живы ли другие члены экипажа самолета В-52, известного под названием «Умник», находятся ли в Юго-Восточной Азии, и если да, то в какой степени они и, возможно, другие пропавшие без вести вовлечены в контрабанду наркотиков. Но если он – при минимуме зацепок, ограниченном числе помощников и при наличии отказывающегося сотрудничать подозреваемого – каким-то чудом это выяснит, тогда что? В федеральное ведомство, занимающееся наркотиками, обращаться было нельзя, поскольку тут же всплывал вопрос о дезертирах. Хватит с Америки и одного пропавшего без вести, ныне преступника, хватит и одного героя-предателя. Еще двое только усугубят и без того неприятное положение.
Ну ладно, предположим, он не сумеет отыскать следов Голдуайра и Стаблфилда (что вполне вероятно), не сумеет выяснить, откуда Фоли брал наркотики. И тогда что? Что прикажете делать с этим сукиным сыном, с этим свихнувшимся любителем Библии? Сдать таиландским или лаосским властям – пусть сгноят его в какой-нибудь крысиной норе, но только так, чтобы иностранные журналисты об этом не пронюхали? Нет уж, ставку на счастливый конец такого кино он делать не будет. «Я могу его убить», – подумал Томас. Но поскольку за двадцать пять лет службы полковник Томас никогда никого не отправлял на тот свет – во всяком случае, лично, – решиться на это было трудновато. «Или его кто еще убьет. Пусть-ка Мэйфлауэр поручит это кому-нибудь из своих душегубов. Или прикажу Кентербери. Грязное дело, но альтернатива какова: тащить этого ублюдка обратно в Штаты, пресекать утечку информации, врать сестричкам и всю волынку начинать по новой. Нет уж, хрен вам!»
Полковник – скорее всего потому, что измаялся от собственных мыслей, – отстегнул пристяжной ремень, отправился в хвост самолета и сел на место сержанта Кентербери, а его послал на свое. Дерн читал Библию. Томас рассматривал его в упор, и тот наконец поднял на него глаза.
– Чем занят, приятель? – спросил Томас. – Ищешь себе отмазки?
К удивлению полковника, его пленник улыбнулся. И стукнул по Библии кулаком.
– Если бы я верил, что их тут можно найти, я был бы счастливым человеком… Да здесь можно найти оправдание практически любому поступку. Куда ни глянь – везде двусмысленности и противоречия.
– Да ну? – Томас воодушевился – он впервые услышал от молчальника Фоли три связные фразы. – И где же, например?
– Вот пожалуйста: в одном месте нас призывают к мести – око за око, зуб за зуб. А в другом Иисус учит подставлять вторую щеку и любить врагов. Эти два места, естественно, легко привести в соответствие. Если и альтруистическая любовь, и злостное членовредительство считаются одинаково добродетельными, что выберет настоящий мужчина?
– Понятно, куда ты клонишь. Но, знаешь, среди наркоторговцев редко встретишь религиозных философов. И это ведь тоже противоречие, а, Фоли? – Дерн ничего не ответил, и полковник разведки продолжил: – Значит, ищешь там Бога?
Пленник усмехнулся.
– Здесь? – И, помолчав, добавил: – Наверное, отпечатки пальцев Господа можно найти в любой книге, даже в этой сборной солянке из мифов, генеалогии, истории, поэзии, сексуальных фантазий, политики и инвентарных ведомостей, которую называют Библией, но, – Дерн показал на иллюминатор, – в холмах, над которыми мы летим, куда больше божественного. Если бы я решил поохотиться на Господа, то отправился бы в какое-нибудь такое место.
«Хороший знак! – подумал Томас. – Может, удастся разговорить парнишку?» Но беседа его и без того заинтересовала.
– Ты, наверное, из этих, из гринписовцев?
– Из каких? – переспросил Дерн.
– Черт, я и забыл, что в твое время их и не было. Гринписовцы… Ну, они защищают экологию – болота всякие, рыбок, треклятых пятнистых сов. Для них это важнее прогресса. Важнее экономики. Важнее национальной безопасности. Для этих типов дикая вонючая природа с жучками-паучками дороже родной мамы. Они с любым деревцем готовы обниматься.
Томас думал, что Фоли спросит, какой цели служит экономика, ради которой люди должны жить в уродливой, отравленной среде – он уже сталкивался с подобными аргументами и не очень-то знал, как их опровергать, – однако бывший летчик просто пожал плечами и сказал:
– В деревьях есть много всякого. Я встречал и такие, с которыми вполне бы обнялся – как с женщиной.
Ответ был неожиданным, но Пэтт тут же нашелся:
– Кстати о женщинах… У тебя там есть жена?
– Где это там?
«Тьфу ты!» Но Томас решил не сдаваться.
– В Лаосе.
– Поймать меня хотите, полковник?
«Ну, черт тебя подери!»
– Просто интересуюсь, есть ли у тебя баба.
Второй раз за день губы Дерна расплылись в подобие улыбки.
– Законной супруги нет, – признался он. – А вы, полковник, женаты?
– Я? Я-то женат.
– Я во Фриско ни разу не видел вашей жены поблизости от наших апартаментов. Вы ей не разрешаете ходить к вам на работу?
Это кто ж кого взялся расспрашивать? Томас, повинуясь непреодолимому желанию, которое выше всяких протоколов, решился ответить:
– Она сейчас в Луизиане. За моей сестрой ухаживает.
– Ваша сестра больна?
– Рак поджелудочной. – Эти два слова чиркнули ему по нёбу, словно у него тоже там был имплантат.
– Какой кошмар! Мучается, наверное, бедняжка.
– Ужасно, – вздохнул полковник. – И никакая дрянь, которой ее пичкают, не помогает.
Впервые за все время Дерн посмотрел полковнику в глаза. Глаза были темные, как пивные бутылки, и влажные, как барная стойка.
– Говорят, такую боль может облегчить только героин.
– Я об этом слышал. Но героина от них не дождешься. Это запрещено.
– В Штатах запрещено.
– В других странах тоже.
– Верно. Но есть в мире клиники, где этим лечат.
– Что за клиники? – насупился Томас. Сомнение и подозрительность подавили нотки живой заинтересованности в его голосе.
– Клиники, где лечат больных. Отличные клиники с профессиональными медиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57