Чувствуя вину и ненасытно унижаясь. Прося прощенья.
Услышав сбоку.
Получив в челюсть и ударившись о стену.
Услышав: "Вот так издевательства над человеком".
Услышав: шаги удаляются.
Идя.
Идя с ними и ожидая.
Предав и быв предан.
Встретив и сбежав под предлогом. "А я думала, вы просто."
Избежав.
Услышав в ответ по телефону: "Ничего, просто жить".
Ожидая на другой день и избежав.
Перейдя в другую школу.
Окончив ее.
Поступив окончив поступив
Женившись и разведясь женившись
Изменяя жене и ей не изменяя
Обманывая и обманутым быв
Изнасиловав, убив и съев свою мать
То ли богатея, то ли нищая
Поневоле приходишь к выводу (Н.Байтов), что после всего этого (вследствие этого) ничего не изменилось.
Как и во всех остальных, здесь тоже было небрежно (аккуратно) наспех тщательно схематично подробно по надгробию в конце каждого.
Разогревшись, сковородка затрещала, и я встала к ней. Напоминает случайные записи.
Как будто бы просто присел, когда пришло в голову. Интересно было бы посмотреть, нет, скорее всего черновых не было.
Возможно, что принцип: как получилось, так и.
Поправить бекон под яичницей, чтоб не подгорело. Возможно, что никогда не отрабатывал.
Случайные записи случайных эпизодов. В том и смысл, что каких угодно. Отсутствие единства, в которое не складываются.
Достоевского не любил никогда.
16.02. Поставила чай (в первый раз). Держась за Толстого.
Однажды сказал, что много его читает, а когда не нравится, испуганно начинает говорить себе: "великий писатель, великий писатель"…
Его недостатки — это его достоинства.
Возвращение
Жена известный фотограф.
Боится ее, ее сливочного тела и тех диких чувств, которые оно вызывает. Своей ревности и ее возвращений. Мужской выставочной толпы. Того, что она делает с его телом, откидывая одеяло. Раздевшись, подходит к зеркалу, смотрит, не изменилось ли в нем что-то само, и боится пропустить этот момент. Слышит сзади окрик: "Ну что, нравишься, иди скорее сюда." Узнает, что влюбилась в Илью, на семь лет моложе. Радуется этому. А он уже все придумал. Настаивает, чтобы тот жил с ними, а сам тем временем узнает через знакомого врача. Илья спит в прихожей на сундуке. Ложится в больницу. Тамара радуется, что теперь может ничего не скрывать. То заставляет гоняться за собой и прыгает голая по комнате, как белка, сбивая стулья, то приляжет руками на один и говорит запыхавшемуся Илье: "Сделай мне больно, сделай скорее". "Ты даже этого не можешь", — говорит она ему, когда не получается, вставая. Считает его во всем виноватым. Боится, что в нем действительно все изменится, и она не будет ему нужна, когда вернется. Не верит, что так может быть. Приподняв больничное одеяло, долго любуется ловко вклеенным новеньким, с иголочки, влагалищем. Она ему теперь не страшна. Влезает жирными коленями на подоконник, под окном его бывшая с Илюшкой. Рыжий Серафим, некогда женщина, гонится за ним по коридору, а она отбивается. Возвращается. По дороге следит за взглядами прохожих, она нарочно оделась понейтральнее. Но они не смотрят на нее. Приготовили ей комнату. Тамара рвется в закрытую дверь, когда Илья уходит с утра в театральный институт. Затаилась, не отзывается. Выходит в город в цветастом платье, чтобы проверить впечатления. На танцплощадке встречает рыжего, который за ней погнался. Убегает. Приглашает к себе немолодого симпатичного таксиста, чтобы поскорее проверить. Превозмогая боль, долго скрипит под ним кроватью, запершись. А ведь ей говорили, что пока будет нельзя. Утром, прощаясь, упрямо говорит ей, что он опять придет, потому что Вы замечательная женщина. Приятно, она все больше самоутверждается. Раздевшись, подходит к зеркалу и с удовольствием рассматривает свое свежее тело. Ах, ах, она забыла накинуть крючок, и Тамара врывается. Гонится за ней. А она от нее убегает, падает на кровать и убегает по кровати, прикрываясь. Я давно, давно хотела, запыхавшись, говорит Тамара, — ничего так больше. Поймав ее, ласкает до одурения. Стонут обе. Теперь ты будешь меня любить, спрашивает. Да, да, шепчет Стас
Крестовый поход
Но среди родителей абитуриентов оказалась директор программ Всероссийской Государственной телерадиокомпании (должность, впрочем, вполне чиновничья) Ирина Гринберг. Она не снесла обращения с ее дочерью. (Некоторые абитуриенты пытались выкинуться в окно.)
В затемненных коридорах филфака обезумевшая Ирина расклеивает листовки, в которых призывает молиться к Господу обратить души членов экзаменационной комиссии к добру. За ней бегает дежурная преподавательница, а Ирина ее отталкивает. Преподавательница срывает листовки, а Ирина опять расклеивает. "Я позову охрану!" — кричит дежурная. "Охрана! Где охрана?" — шутовски в ответ кричит наполненная необычной силой Ирина.
В это время у нее умирает подряд несколько близких людей, а к борьбе подключается редактор одного специального журнала. Декан Румнева говорит подчиненным, что она так шантажирует своими смертями, которые Ирина домашним и знакомым объясняет тем, что бесенят растревожили, и они так этого не оставят. Всякого, кто захочет ей помочь, предупреждает об угрожающей ему опасности.
Со своей стороны и декан Румнева в одном из интервью намекает на темные силы зла, которые заинтересованы в разрушении Московского университета. Но в это время дочь Ирины поступает на платное отделение другого института, и все опять успокаивается.
17.50. Чай — во второй раз. Была прервана.
Вбежала на крик.
О Толстом. От обработанного привычным литературоведением читателя обыкновенно ускользают два момента. Краткость Толстого. Размеры эпопеи обыкновенно вводят в заблуждение. Неудача "Войны и мира" заключается в беглости и торопливости описаний и эпизодов. То, на что было бы потребно 20 страниц, проговаривается на двух (одной).
Момент 2. Безрадостность толстовского мироощущения. Первые два тома (самые приятные для меня) есть только преддверие катастрофы и крушения, описываемых в 3 и 4. 12 год — крушение. Из героев уходит радость, заменяемая на разные лады чувством долга, например. Важное значение имеет смерть стариков (старых Ростова и Болконского), то есть представителей еще счастливого сознания.
О снобизме Толстого. Не знаю, откуда взялся миф о его народничестве (в широком смысле, роевое начало и проч.). Презирал всех, считая ниже себя. Народ для него (любая толпа, сенаторов например) либо туп (богучаровцы), либо простодушен, то есть опять-таки второго сорта. Кроме отдельных выделяющихся интересных приятных личностей (Пьер Каратаев).
Другого аристократа, как этот граф, в русской литературе не было.
12 год переносит в 25-й, в крайнем случае в 26, после которого изменился стиль и настроения. Но значит же, к этому времени уже что-то менялось, а не сра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47