— Ну, без грубостей.
— Я ничего не могу сказать плохого о Люке Делони.
Он хорошо обращался со мной. А в конце концов, как я уже сказал, застрелился.
— Самоубийство?
— Нет. Зачем бы ему было совершать самоубийство? У него было все: деньги, женщины, охотничья избушка в Висконсине. Он и меня туда возил не раз. Это был случайный выстрел. Так было запротоколировано, и так было на самом деле.
— Как это произошло, лейтенант?
— Он чистил свой пистолет тридцать второго калибра. Ему разрешили его зарегистрировать — я помог ему, потому что он часто носил с собой крупные суммы. Он вынул обойму, но, судя по всему, позабыл о патроне в стволе. Пистолет выстрелил, и пуля попала ему прямо в лицо.
— Где?
— В правый глаз.
— Я имею в виду, где это случилось?
— В спальне, у него в квартире. Он использовал квартиру на верхнем этаже для своих личных нужд. Я там частенько выпивал с ним. — Он хлопнул меня по колену и заметил, что мой стакан все еще полон. — Пей, пей.
Одним глотком я опрокинул половину.
— Делони пил, когда чистил оружие?
— Думаю, что да. Он хорошо был знаком с оружием. Если бы он был трезв, он бы не допустил такую ошибку.
— Кто-нибудь был с ним в квартире?
— Нет.
— Вы уверены?
— Я уверен. Я отвечал за расследование.
— С ним кто-нибудь жил?
— Я бы сказал, не постоянно. Люк Делони имел нескольких женщин. Я всех проверил, но ни одна из них даже близко не была от места происшествия.
— Что за женщины?
— Самые разные — от шлюх до одной респектабельной замужней дамы. Их имена тогда не фигурировали, да и теперь я не буду их называть.
В его голосе уже начинали звучать нотки раздражения. Я не стал настаивать. Не то чтобы я боялся Хоффмана, я был, по меньшей мере, на пятнадцать лет моложе его и к тому же трезв. Если бы он полез ко мне, я мог бы его здорово покалечить.
— А что миссис Делони?
— А что?
— Где была она, когда все это случилось?
— Дома, на Гленвью. Они в определенном смысле уже не жили вместе, но она не хотела разводиться.
— Люди, которые не хотят разводиться, частенько с охотой совершают убийства.
Хоффман воинственно вздернул плечи:
— Ты что хочешь сказать, что я замазал убийство?
— Я вас ни в чем не обвиняю, лейтенант.
— И не советую. Запомни: я — полицейский, был, есть и буду. — Он поднял кулак и повращал им перед своей физиономией, глядя на него, как на какое-то гипнотическое устройство. — Всю свою жизнь я был хорошим полицейским. Я был лучшим полицейским, которого когда-либо видел этот город. И за это я выпью. — Он поднял свой стакан. — Присоединишься?
Я ответил согласием. Мало-помалу назревал конфликт. Алкоголь мог его смягчить, а то и вообще утопить. Я допил и передал ему свой стакан. Он наполнил его до краев чистым виски. Потом проделал то же со своим и, вернувшись на место, уставился на коричневую жидкость, словно это был колодец, в котором он утопил свою жизнь.
— До дна, — провозгласил он.
— Спокойнее, лейтенант. Вы же не хотите угробить себя. — Впрочем, мне тут же пришло в голову, что, возможно, именно к этому он и стремился.
— Еще один слизняк? До дна!
Он осушил свой стакан, весь передернувшись. Я все еще держал свой в руке, и он заметил это.
— Ты не выпил. Ты чего добиваешься, накачать меня? Хочешь оскорбить мое гоште... госте... — Губы его задеревенели, и он уже не мог выговорить ни слова.
— Никого я не хочу оскорблять. Я приехал сюда не пить, лейтенант. Мне действительно нужно выяснить, кто убил вашу дочь. Предположим, что Делони был убит...
— Он не был убит.
— Предположим, что был; тот же человек мог убить и Элен. Учитывая все, что я слышал от нее и от других людей, это представляется вполне возможным. Как вам кажется?
Я пытался не выпустить его из-под контроля, манипулируя пьяной сопливой сентиментальностью, агрессией и подкорковой памятью.
— Это был несчастный случай, — отчетливо и упрямо повторил он.
— Элен думала иначе. Она настаивала на том, что это было убийство, и говорила, что знает свидетеля.
— Она специально врала, чтобы я выглядел дураком. Она только этого и хотела, чтобы я выглядел дураком.
Он снова начал повышать голос. Из глубины дома донеслось эхо. Пустой стакан выпал из его рук и упал на ковер. Он снова сжал кулак, который, видимо, представлялся ему основным выразительным средством. Я приготовился отразить атаку, но он не стал наносить удара мне, а вместо этого принялся избивать себя, нанося удары по скулам, бровям, челюсти. Удары оставляли красные следы на его восковой коже. Из верхней губы брызнула кровь.
— Я уничтожил свою маленькую девочку. Я вышвырнул ее из дома, — произнес он.
Слезы хлынули из его глаз и потекли по лицу. Он упал на кушетку, но не умер. Сердце билось ритмично. Я поднял ему ноги и положил под голову валик. Глаза его были широко раскрыты, и, несмотря на яркий свет, он начал похрапывать.
Я закрыл секретер. Ключ был в дверце, я дважды повернул его и вышел, погасив свет и захватив ключ с собой.
Глава 19
Берт Хагерти неподвижно, с окаменевшим лицом сидел в своем «шевроле». Я сел рядом с ним и передал ему ключ.
— Что это?
— Ключ от спиртного. Пусть лучше он будет у вас. Хоффману уже хватит.
— Он вышвырнул вас?
— Нет. Он вырубился после небольшого самоистязания. Довольно жестокого.
Хагерти направил на меня свой длинный нос с чувственными ноздрями.
— С чего бы это Эрлу избивать себя?
— Похоже, он наказывал себя за плохое обращение с дочерью.
— Элен мне рассказывала. Эрл бил ее смертным боем, перед тем как она ушла из дома. Это единственное, чего я не могу ему простить.
— Он и сам себе не может простить. Элен рассказывала вам, из-за чего они поссорились?
— Очень неопределенно. Что-то связанное с убийством, происшедшим здесь, в Бриджтоне. Элен считала или делала вид, будто ее отец сознательно дал убийце улизнуть.
— Почему вы сказали «делала вид»?
— Моя покойная жена, — произнес он и вздрогнул, — имела пристрастие все драматизировать, особенно в юности.
— Вы были с ней знакомы до ее отъезда из Бриджтона?
— Несколько месяцев. Мы познакомились в Чикаго, на вечере в Гайд-парке. После ее ухода из дома я помог ей устроиться на работу репортером. Я тогда работал в бюро «Городские новости». Но, как я уже сказал, у Элен была страсть все драматизировать, и, если в ее жизни ничего не случалось, она сама что-нибудь совершала или делала вид, будто что-то случилось. Представляете? Ее любимый персонаж — Мата Хари, — добавил он со смешком, который прозвучал, как всхлип.
— Так вы считаете, что она выдумала про убийство?
— Могу сказать совершенно определенно: тогда я думал именно так, потому что никогда и не относился к ее рассказу серьезно. А сейчас я не знаю. А что, это имеет какое-нибудь значение?
— Возможно, это имеет очень большое значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67