— Ему не нравится Ник?
Лицо ее вдруг вытянулось.
— Ему не понравится любой человек, за которого я решу выйти замуж. Моя мать погибла в сорок пятом году. Она тогда была моложе меня, — добавила девушка, словно ее это удивляло. — Отец так и не женился из-за меня. А было б куда лучше, если б женился, — для меня же.
Девушка умела держать себя в руках, и это окончательно убедило меня в том, что она гораздо старше, чем кажется на первый взгляд.
— Сколько вам лет, Бетти?
— Двадцать пять. Если вы думаете, что я слишком молода...
— Когда вы в последний раз видели Ника?
— В пятницу вечером, у него дома.
— И с тех пор поджидаете его здесь?
— Ну, не все время, конечно. Папа слег бы, если б я не пришла ночевать домой. Между прочим, Ник ни разу не спал здесь с тех пор, как я его жду.
— А когда вы заступили на пост?
— В субботу днем. А если он хочет с ней переспать, — сказала она, и лицо ее помертвело, — пусть его.
В этот момент зазвонил телефон. Она бросилась к трубке и, с минуту послушав, мрачно сказала:
— Говорит телефонная служба мистера Чалмерса... Нет, я не знаю, где он... Мистер Чалмерс мне ничего не передавал, — потом снова замолкла. Из трубки доносился взволнованный женский голос, но слов разобрать я не мог. Бетти повторяла за женщиной: «Передать мистеру Чалмерсу, чтоб он ни в коем случае не приезжал в гостиницу „Монте-Виста“. Понимаю. Муж поехал туда за вами. Это тоже передать?.. Хорошо».
Она положила трубку на рычаг так бережно, будто та была начинена взрывчаткой. Кровь хлынула Бетти в лицо, залив его румянцем.
— Звонила миссис Траск.
— Я так и подумал. Насколько я понял, она сейчас в гостинице «Монте-Виста».
— Да. Вместе с мужем.
— Я, пожалуй, навещу их.
Она порывисто встала.
— Я еду домой. Не стану больше его ждать. Это слишком унизительно.
Мы спустились в лифте.
Изолированная кабинка вызывала на откровенность, и Бетти сказала:
— Я выложила вам все свои секреты. Скажите, как вы заставляете людей разговориться?
— Никак. Люди сами любят поговорить о том, что их мучит. Иногда от этого становится легче.
— Да, вы, пожалуй, правы.
— Разрешите задать вам еще один неприятный вопрос?
— Видно, сегодня других и не будет.
— Как погибла ваша мать?
— Она попала под машину на Пасифик-стрит прямо перед нашим домом.
— Кто вел машину?
— Никто этого не знает, а я тем более. Я тогда была совсем маленькой.
— Что же, водитель задавил вашу мать и скрылся?
Она кивнула. На первом этаже дверцы лифта раздвинулись, положив конец нашей откровенности. Мы пошли к стоянке.
Я смотрел ей вслед. Она рывком тронула с места свой красный двухместный автомобильчик. На крутом повороте тормоза взвизгнули.
Глава 4
Монте-Виста, непритязательное местечко, раскинулось на берегу моря, к югу от Пасифик-Пойнта. Здесь селились любители природы, которых меньше всего заботил комфорт.
Я свернул с автострады и повел машину по заросшему дубами холму к гостинице «Монте-Виста». Сверху крыши коттеджей казались островками в океане зелени. Я справился у молодого человека в конторе о миссис Траск. Он направил меня в коттедж номер семь, за бассейном.
На дальнем краю большого старомодного бассейна изрыгал воду бронзовый дельфин. Прямо за ним начиналась выложенная плитняком тропинка. Петляя среди виргинских дубов, она вела к белому оштукатуренному домику. С ветки вспорхнул красноперый дятел и в несколько взмахов перенесся на другое дерево — крылья его трепетали, как огромный, отороченный красным атласом веер.
Мне здесь все пришлось по вкусу, кроме сварливых голосов, доносившихся из коттеджа. Женский голос явно издевался. Мужской отвечал грустно и ровно.
— Ничего смешного тут нет, Джин, — говорил мужчина. — Ты много раз портила жизнь себе. И мне — да, да, и мне тоже.
Но в конце концов всему бывает предел. Тебе бы следовало извлечь урок из истории с твоим отцом.
— Не приплетай сюда моего отца.
— А как же иначе? Вчера я заезжал к твоей матери в Пасадену, и она сказала, что ты продолжаешь его искать. Это же бессмысленно, Джин. Он наверняка давным-давно умер.
— Нет! Папка жив. И на этот раз я его найду.
— Чтобы он тебя опять бросил?
— Он меня никогда не бросал.
— Так мне сказала твоя мать. Он бросил вас обеих, спутался с какой-то девкой.
— Ничего подобного! — закричала она. — Не смей так говорить о моем отце.
— Почему бы мне не говорить, раз это правда?
— Я не стану тебя слушать! — опять закричала она. — Убирайся отсюда. Оставь меня в покое.
— Нет. Мы вместе поедем домой, в Сан-Диего, и ты будешь вести себя прилично. Мы прожили вместе двадцать лет, и ты обязана сделать это ради меня.
На минуту женщина замолкла — и тут же на меня нахлынули окрестные шумы: в подлеске копошилась овсянка, чирикал щурок. Потом она заговорила снова, на этот раз более спокойно и серьезно: — Мне очень жаль, Джордж, правда, жаль, но тебе лучше поставить тут точку. Все, что ты говоришь, я уже знаю наизусть, так что не трать зря времени.
— Раньше ты всегда возвращалась, — сказал он с надеждой в голосе.
— На этот раз я не вернусь.
— Вернешься, Джин, — поднял он голос.
Надежда оборачивалась угрозой. Я поспешил обогнуть коттедж.
— Не смей ко мне прикасаться, — сказала она.
— Я имею полное право. Ты моя жена.
Все, что он говорил и делал, было ошибкой, кому как не мне это знать: ведь я в свое время совершал те же ошибки. Женщина негромко взвизгнула. Похоже, это была репетиция, в следующий раз она завизжит погромче.
Я завернул за угол — тропинка привела меня во внутренний дворик. Мужчина, сжав женщину в объятиях, целовал ее белокурые волосы. Женщина отворачивалась. Лицо ее было обращено ко мне, глаза смотрели холодно, словно от поцелуев мужа у нее кровь стыла в жилах.
— Прекрати, Джордж. Мы не одни.
Он отпустил ее и попятился, лицо у него побагровело, в глазах стояли слезы. Крупный, средних лет мужчина смотрел на меня так сконфуженно, словно не я сюда вторгнулся, а он.
— Моя жена, — сказал он, скорее оправдываясь, чем представляя нас.
— Почему она кричала?
— Все в порядке, — сказала женщина. — Он мне ничего плохого не сделал. А теперь, Джордж, тебе лучше уйти подобру-поздорову.
— Мне надо с тобой поговорить, — и он протянул к ней ширококостную красную ручищу. Жест этот, трогательный и грозный одновременно, чем-то напомнил мне чудовище Франкенштейна, также не ведавшее своей разрушительной силы.
— Ты только опять заведешься.
— Но я имею право себя защищать. Ты не можешь прогнать меня, не дав мне слова. Я не преступник — не то, что твой отец. Однако и преступнику суд дает возможность высказаться. Ты должна выслушать меня. — Он все больше распалялся и в любую минуту мог окончательно потерять власть над собой.
— Вам лучше уйти, мистер Траск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56