Ключарев отметил с горькой усмеш кой везет, мол, этому Алимушкину.
Когда Ключарев вернулся с почты, врача не было. Алимушкин извинился за возникшие хлопоты, извинил ся жестом руки: прости, дескать, пришлось тебе похло потать. Жестом же он предложил: давай, мол, в шахма ты, если не торопишься. Алимушкин сам дотянулся до них рукой, шахматы стояли у изголовья. Ключарев почти не глядел на доску. Он передвигал фигуры и глядел на пол, где бегали лакированные тараканы.
Сразу же после Алимушкина Ключарев зашел к под руге жены - он ее отыскал. Адрес был записан на лис точке: Малая Пироговская, 9, кв. 27. Этот адрес Ключа рев нашел в записной книжке жены. А записную книжку он потихоньку выудил у жены в сумочке... Теперь он пришел и назвал себя: здравствуйте, я Ключарев. Вы ведь дружны с моей женой много лет - верно? а с вами мы, как ни странно, незнакомы.
Такой у Ключарева был тон, почти дружеский. На са мом же деле он был сильно раздражен, и это вот-вот должно было всплыть на поверхность. Пока еще было начало разговора.
- Очень приятно,- сказала подруга жены. Она была полная, даже пышная медлительная женщина. Ключа рев подумал, что ей только и сидеть у телефона сутками напролет. С такими формами и с таким задом. Это он уже начал раздражаться.
- Извините меня, но я буду с вами резок. Мне надое ла ваша телефонная суета.
- Что? - Она не понимала. Она была медлительна.
Ключарев, стараясь сдерживать себя, пояснил:
- Прекратите звонить моей жене насчет этого несчас тного Алимушкина. Перестаньте ее нервировать и дер гать. Имейте совесть. Имейте снисхождение к обычной и в меру счастливой семье, которую незачем перегружать всеми бедами и всеми горестями, какие только есть вок руг.
- Но я не думала, что эти звонки...
- А думать нелишне. Это так просто понять - вы же не даете ей жить спокойно.
Подруга жены молчала, она растерялась. Ключарев еще раз извинился за резкость. Потом спросил:
- Вы к нему заходите, к Алимушкину?
- Очень редко.
- Вот и продолжайте его иногда навещать. А нас ос тавьте в покое ясно?
Подруга жены была заметно обижена. Медлительная и толстая женщина, она обожала говорить по телефону, а теперь у нее отнимали такой повод для звонков. К Алимушкину она была вполне равнодушна, но ведь должны же люди, и тем более подруги, о чем-то гово рить, и должны же они общаться.
Ключарев объяснил ей еще раз:
- Поймите, из-за ваших звонков жизнь моей жене не в жизнь и радость не в радость. Человек хочет жить и радоваться жизни, а вы мешаете. У нас и без Алимушкина полным-полно друзей и родственников, которые тоже болеют...
Он все сказал. И теперь ждал ответа. Наконец та, поджав губы, выговорила:
- Больше я не буду звонить.
- Э, нет. Так дело не делается.
- А как же?
- Вы позвоните ей еще раз и успокойте. Сочините ей что-нибудь приятное. Скажите, что Алимушкин выздоро вел, что он бодр и весел. Что все хорошо. И что Али мушкин уезжает... ну хоть на Мадагаскар в длительную командировку.
- На Мадагаскар?
- Ну например. Чтобы закрыть, так сказать, тему. Чтобы моя жена больше о нем у вас не спрашивала,- вы меня поняли?
- Да.
- Я уйду, а вы ей позвоните,- вы меня действитель но поняли?
- Да.
- Всего вам хорошего.
Он ушел. На улице сыпал снег. Снег сыпал теперь и утром и вечером.
Когда Ключарев пришел к нему на другой день после работы, Алимушкин уже лежал пластом - без движения и без языка. Увидев Ключарева, Алимушкин начал хва тать ртом воздух - он хотел сказать что-то приветствен ное, а улыбнуться не мог. Теперь и полуулыбка у него не получалась. "Удар у него опять был. Врач сказал, сильный",- лепетала суетившаяся возле Алимушкина тихая рязанская старушка. Это была его мать, прибыв шая по телеграмме. Ключарев утешал ее. И еще он дал ей некоторую сумму денег на всякие там расходы. Ста рушка закивала головой, как болванчик, и заплакала: "Спаси тебя бог, милый". Ключарев ушел, а она оста лась сидеть возле сына. На голове у нее был белый пла ток в горошек. Старушка сидела как застывшая. Она не понимала, что же это за беда и что же это за горе та кое, если ее сын, такой сильный и такой веселый и "уже выучившийся на инженера", лежит теперь пластом и не может сказать ни слова.
Ключарев вовсе не хотел избавить себя от того, что бы думать и помнить об Алимушкине. Он хотел изба вить от этого жену. Она была слишком уж нервной и слишком чуткой. Ключарев решил, что болезнь затяж ная, и решил, что будет время от времени Алимушкина навещать, а жене не скажет.
Он не сказал, и его не спросили, потому что в доме были шум, и гам, и суета, и сторонние разговоры: при ехала теща. Она прибыла довольно торжественно. Был подарок жене Ключарева. Был подарок сыну Ключаре ва. Был, разумеется, подарок и дочери Ключарева. По дарки были не очень дорогие, но выбранные с любовью.
А на другой день лукавить с женой нужды уже не было. Потому что она сама сказала:
- Прости, что я тебе надоедала и посылала к нему...
- К кому? - поинтересовался Ключарев.
- К Алимушкину...
И жена радостно сообщила, что звонила подруга и что наконец-то новости хорошие - у Алимушкина все наладилось. Алимушкин опять бодр. Алимушкин опять остроумен... Жена стала рассказывать подробности. Эти подробности были любопытны и даже в некотором роде изысканны, потому что подруга любительница телефо на - постаралась на совесть. Она вложила душу, и стара ние, и даже талант в последний всплеск темы, которую приходилось закрыть. И теперь жена Ключарева эти подробности пересказывала. Она была радостна. Она улыбалась. Она говорила и говорила. А Ключарев слу шал. Он слушал вполне заинтересованно. И даже пере спросил:
- Куда, ты сказала, он отбывает в командировку?
- На Мадагаскар...
И теперь Ключаревы заговорили о другом, тем более что тема была и волнующая, и куда более близкая. Сын-девятиклассник на соревнованиях взял первое место по чти на всех снарядах. На перекладине он получил де вять и семь - удивительный результат для юноши. Им заинтересовались известные тренеры. Молодого Дениса Ключарева собирались послать на общесоюзные соревно вания.
- Молодец, сын! - так сказал Ключарев.
Жена конечно же восторгов не проявила, более того, в глазах ее мелькнул знакомый Ключареву испуг - как бы чего не случилось? Перекладина снаряд опасный. Но сын тут же вмешался в разговор и успокоил ее: не робей, мама, зачем мне, мамочка, срываться с перекла дины, у меня же за это два балла снимут? И засмеялся. Он держался гордо. И в то же время весело. О нем так и хотелось сказать - Ключарев, сын Ключарева.
4
В пятницу Ключарев дал согласие заму. Он дал со гласие в общих словах, но по существу это уже значило "да". И вот зам водил Ключарева из комнаты в комнату: ну, как вам будущие сотрудники? Нравятся?
- Нравятся,- отвечал Ключарев.
1 2 3 4 5 6 7
Когда Ключарев вернулся с почты, врача не было. Алимушкин извинился за возникшие хлопоты, извинил ся жестом руки: прости, дескать, пришлось тебе похло потать. Жестом же он предложил: давай, мол, в шахма ты, если не торопишься. Алимушкин сам дотянулся до них рукой, шахматы стояли у изголовья. Ключарев почти не глядел на доску. Он передвигал фигуры и глядел на пол, где бегали лакированные тараканы.
Сразу же после Алимушкина Ключарев зашел к под руге жены - он ее отыскал. Адрес был записан на лис точке: Малая Пироговская, 9, кв. 27. Этот адрес Ключа рев нашел в записной книжке жены. А записную книжку он потихоньку выудил у жены в сумочке... Теперь он пришел и назвал себя: здравствуйте, я Ключарев. Вы ведь дружны с моей женой много лет - верно? а с вами мы, как ни странно, незнакомы.
Такой у Ключарева был тон, почти дружеский. На са мом же деле он был сильно раздражен, и это вот-вот должно было всплыть на поверхность. Пока еще было начало разговора.
- Очень приятно,- сказала подруга жены. Она была полная, даже пышная медлительная женщина. Ключа рев подумал, что ей только и сидеть у телефона сутками напролет. С такими формами и с таким задом. Это он уже начал раздражаться.
- Извините меня, но я буду с вами резок. Мне надое ла ваша телефонная суета.
- Что? - Она не понимала. Она была медлительна.
Ключарев, стараясь сдерживать себя, пояснил:
- Прекратите звонить моей жене насчет этого несчас тного Алимушкина. Перестаньте ее нервировать и дер гать. Имейте совесть. Имейте снисхождение к обычной и в меру счастливой семье, которую незачем перегружать всеми бедами и всеми горестями, какие только есть вок руг.
- Но я не думала, что эти звонки...
- А думать нелишне. Это так просто понять - вы же не даете ей жить спокойно.
Подруга жены молчала, она растерялась. Ключарев еще раз извинился за резкость. Потом спросил:
- Вы к нему заходите, к Алимушкину?
- Очень редко.
- Вот и продолжайте его иногда навещать. А нас ос тавьте в покое ясно?
Подруга жены была заметно обижена. Медлительная и толстая женщина, она обожала говорить по телефону, а теперь у нее отнимали такой повод для звонков. К Алимушкину она была вполне равнодушна, но ведь должны же люди, и тем более подруги, о чем-то гово рить, и должны же они общаться.
Ключарев объяснил ей еще раз:
- Поймите, из-за ваших звонков жизнь моей жене не в жизнь и радость не в радость. Человек хочет жить и радоваться жизни, а вы мешаете. У нас и без Алимушкина полным-полно друзей и родственников, которые тоже болеют...
Он все сказал. И теперь ждал ответа. Наконец та, поджав губы, выговорила:
- Больше я не буду звонить.
- Э, нет. Так дело не делается.
- А как же?
- Вы позвоните ей еще раз и успокойте. Сочините ей что-нибудь приятное. Скажите, что Алимушкин выздоро вел, что он бодр и весел. Что все хорошо. И что Али мушкин уезжает... ну хоть на Мадагаскар в длительную командировку.
- На Мадагаскар?
- Ну например. Чтобы закрыть, так сказать, тему. Чтобы моя жена больше о нем у вас не спрашивала,- вы меня поняли?
- Да.
- Я уйду, а вы ей позвоните,- вы меня действитель но поняли?
- Да.
- Всего вам хорошего.
Он ушел. На улице сыпал снег. Снег сыпал теперь и утром и вечером.
Когда Ключарев пришел к нему на другой день после работы, Алимушкин уже лежал пластом - без движения и без языка. Увидев Ключарева, Алимушкин начал хва тать ртом воздух - он хотел сказать что-то приветствен ное, а улыбнуться не мог. Теперь и полуулыбка у него не получалась. "Удар у него опять был. Врач сказал, сильный",- лепетала суетившаяся возле Алимушкина тихая рязанская старушка. Это была его мать, прибыв шая по телеграмме. Ключарев утешал ее. И еще он дал ей некоторую сумму денег на всякие там расходы. Ста рушка закивала головой, как болванчик, и заплакала: "Спаси тебя бог, милый". Ключарев ушел, а она оста лась сидеть возле сына. На голове у нее был белый пла ток в горошек. Старушка сидела как застывшая. Она не понимала, что же это за беда и что же это за горе та кое, если ее сын, такой сильный и такой веселый и "уже выучившийся на инженера", лежит теперь пластом и не может сказать ни слова.
Ключарев вовсе не хотел избавить себя от того, что бы думать и помнить об Алимушкине. Он хотел изба вить от этого жену. Она была слишком уж нервной и слишком чуткой. Ключарев решил, что болезнь затяж ная, и решил, что будет время от времени Алимушкина навещать, а жене не скажет.
Он не сказал, и его не спросили, потому что в доме были шум, и гам, и суета, и сторонние разговоры: при ехала теща. Она прибыла довольно торжественно. Был подарок жене Ключарева. Был подарок сыну Ключаре ва. Был, разумеется, подарок и дочери Ключарева. По дарки были не очень дорогие, но выбранные с любовью.
А на другой день лукавить с женой нужды уже не было. Потому что она сама сказала:
- Прости, что я тебе надоедала и посылала к нему...
- К кому? - поинтересовался Ключарев.
- К Алимушкину...
И жена радостно сообщила, что звонила подруга и что наконец-то новости хорошие - у Алимушкина все наладилось. Алимушкин опять бодр. Алимушкин опять остроумен... Жена стала рассказывать подробности. Эти подробности были любопытны и даже в некотором роде изысканны, потому что подруга любительница телефо на - постаралась на совесть. Она вложила душу, и стара ние, и даже талант в последний всплеск темы, которую приходилось закрыть. И теперь жена Ключарева эти подробности пересказывала. Она была радостна. Она улыбалась. Она говорила и говорила. А Ключарев слу шал. Он слушал вполне заинтересованно. И даже пере спросил:
- Куда, ты сказала, он отбывает в командировку?
- На Мадагаскар...
И теперь Ключаревы заговорили о другом, тем более что тема была и волнующая, и куда более близкая. Сын-девятиклассник на соревнованиях взял первое место по чти на всех снарядах. На перекладине он получил де вять и семь - удивительный результат для юноши. Им заинтересовались известные тренеры. Молодого Дениса Ключарева собирались послать на общесоюзные соревно вания.
- Молодец, сын! - так сказал Ключарев.
Жена конечно же восторгов не проявила, более того, в глазах ее мелькнул знакомый Ключареву испуг - как бы чего не случилось? Перекладина снаряд опасный. Но сын тут же вмешался в разговор и успокоил ее: не робей, мама, зачем мне, мамочка, срываться с перекла дины, у меня же за это два балла снимут? И засмеялся. Он держался гордо. И в то же время весело. О нем так и хотелось сказать - Ключарев, сын Ключарева.
4
В пятницу Ключарев дал согласие заму. Он дал со гласие в общих словах, но по существу это уже значило "да". И вот зам водил Ключарева из комнаты в комнату: ну, как вам будущие сотрудники? Нравятся?
- Нравятся,- отвечал Ключарев.
1 2 3 4 5 6 7