Предлагающая себя.
Широко открытая для всех наслаждений мира.
– Нам нужно побольше улик, Клео. Давайте говорить скорее об уликах, а не о произведениях. Тут ведь только инсталляции? У людей должна быть возможность забрать их с собой. Женщины… Им надо позволить подарить их своим мужьям, им ведь так хочется заполучить всякие интересные штуки. Этот сюжет их очень заинтересует. Мы же все ужасные ревнивицы, правда, Клео?
Ее часы – большой хронограф для подводного плавания – начинают звенеть.
– О черт! Мне надо бежать. Созвонимся завтра… Нет! Я завтра за вами заеду, и мы вместе позавтракаем. Отметим это!
Ушла. Исчезла. В галерее остались лишь сумасшедшие ионы и частицы ванили в воздухе. После урагана – полная тишина.
В течение нескольких часов после ухода Стефани я продолжаю разбираться в своих чувствах. Смесь справедливой ненависти и преклонения перед ее несомненным шармом. Страдаю от того, что она мне сделала, и в то же время пленяюсь ее энергией. Околдована. Заворожена. Теперь я почти понимаю, как мужчина может быть очарован, покорен вопреки своей воле. Только я бы предпочла, чтобы это был кто– то другой, а не мой муж. Мало– помалу мое горе сменилось жадным, неудержимым любопытством. Мне все нужно знать: что у нее внутри, как она действует. Вызывают любопытство малейшие черты ее характера – может, будет что почерпнуть для себя! Необходимо, чтобы она мне рассказала, что ее увлекает, как она берется за дело, с чего у них все началось. Уверена, у Стефани все продумано. Она очень умна. Марк – я практически убеждена – мне ничего не скажет, а из ее уст я узнаю все подробности их интрижки. Убью сразу двух зайцев.
– Марк! Я продала Бехлера!
По выражению его лица, напряженного и удивленного одновременно, не могу понять, расслышал ли он.
– Продала Бехлера. Великого Бехлера. Готово!
– Да, я понял. – Он недовольно бурчит, в его голосе чувствуется агрессивность. Затем, словно преодолев невидимый барьер, продолжает: – Стоит отметить, детка! Загляну в одиннадцать, и мы поедем завтракать на побережье.
– Но я уже запланировала завтрак в другом месте.
Тишина. Марк смотрит на меня с ненавистью. Качает головой.
– Отлично.
Хорохорится. Однако на душе у него кошки скребут. Ревнует. Внутренне торжествуя, нежно беру его под локоть:
– Марк? Знаешь, это не то, что ты думаешь.
Отдаляется.
– Ничего я не думаю!
– Неправда. Ты считаешь, что я завтракаю с Дон Жуаном, чтобы отпраздновать продажу картины. Это не так.
– Так с кем же ты завтракаешь?
Почти женская реакция. Пленник своей навязчивой идеи, Марк заходит настолько далеко в отрицании своего «Я», насколько это возможно. Улыбаюсь.
– Ты ведешь себя как женщина…
Чуть не сказала «как баба». К счастью, вовремя спохватилась.
– Ты не ответила, Клео! С кем ты сегодня завтракаешь?
Что тебе это даст? А ты говоришь мне, с кем ужинаешь?
– Я завтракаю с…
Не могу произнести. Еще не время.
– …с моим агентом.
Удивленный и негодующий взгляд. Скептичный. Поднимает руки, передумал, позволяет им расслабленно упасть вдоль тела.
– С твоим агентом? Но у тебя нет агента, дорогуша. – Падает на диван. – Ты могла придумать что– нибудь более правдоподобное? «С моим агентом»!
Уставший, с изможденным лицом, собирает документы. Встает.
– Я пошел. Пока.
Он меня не поцеловал. Не сказал «до вечера». Даже не обернулся.
– Марк!
Невнятное бормотание. Спешу за ним на лестницу.
– МАРК!
Внизу захлопнулась дверь. Хлоп. Я опять сделала промах.
Могла бы сказать, что завтракаю с Майей. В этом нет ничего странного. Но он мог захотеть к нам присоединиться. И потом, я не умею врать. В конце концов… Я могла бы действовать как мужчины: вообще ничего не говорить, поменять свои планы, перенести на завтра встречу со Стефани и поехать сегодня с Марком на побережье. Дилетантка. Мне еще многому надо учиться.
Улика № 4 (виртуальная). Ежедневник, испещренный помарками.
Рассеянно обыскиваю квартиру в поисках новых следов. Ничего не могу найти. С одной стороны, это меня успокаивает, а с другой – я чувствую себя обманутой. Признаков похождений Марка больше не обнаружено, и я, помимо прочего, сетую на него за то, что он не поставляет мне необходимый материал. Маловато. Но все же я довольна. Улики придумаю сама. И главное, позволю высказаться Стефани. Готова поспорить, у нее есть идеи на этот счет.
Я застаю ее смакующей кофе по– мавритански в бистро на площади Вогезов. На улице. Перед нами сквер, засаженный лавандой. Пчелы. Шмели. Прямо передо мной очаровательный шершень. Кошмар.
– Ну что, ты мне принесла образцы? Мы ведь на ты, да?
Разумеется, если нам вместе работать. Все же мне не по душе эта новая близость.
– Я вам… м– м… Я тебе составила список улик. Нужно бы это обсудить.
Возбужденная, она наклоняется ко мне. Ее глаза оживляются. Красивая.
– Давай сюда! – Читает вслух: – Улика номер ноль: сумочка. Название: «Разбить пару». Ты хотела сказать «тару»?
– Нет. Муж подарил такую же своей подружке.
– Ах да, точно. Обалдеть. У мужиков иногда такое странное поведение.
Она ничего не знает. Сегодня у нее большая сумка из зебровой кожи, недорогая.
– Улика номер один: остаток на счете по кредитке. Улика номер два: чек…
Оливка, родом из Ниццы, которую она собиралась проглотить, остается на кончике деревянной зубочистки. Она начинает ею выписывать круги. Посетители наблюдают за вращениями оливки, гадая, когда же они смогут поймать ее в фокус. Наконец Стефани открывает свой амбар, служащий ей ртом, абсолютно несоизмеримый с кончиком зубочистки, который она прикусывает. Тревога миновала. Рыбина. Уродина.
– Слишком рано. Ты не можешь сразу представить чек, а также распечатку. Сначала обнаружилось бы много всяких признаков, например… – Поднимает глаза к небу, чешет голову. Будто роется в своей памяти. – Туалетная вода. Нет – две. Старый флакон и новый. Я знала одного типа, который, меняя подружку, менял и запах.
Ничего такого за Марком замечено не было.
– Если это умный мужчина, он, напротив, оставляет тот же. Он…
– О'кей. Есть два флакона: один – у жены, другой – у любовницы. Принимая в расчет существование умных мужчин, что касается их «черенка».
Употребление этого слова, вполне литературного, хотя и вышедшего из употребления, меня удивило. Я засмеялась, не в силах удержаться. Стефани рассердилась:
– Ты считаешь это смешным – «черенок»?
– «Черенок» завял, грустно повис – понимаешь, на какие мысли это наводит?
Шум голосов на террасе бистро стихает. На нас бросают косые взгляды, что не мешает Стефани продолжить:
– Да, из области Жильбера и Жоржа! Непрекращающийся онанизм. В любом случае это лучше, чем «член»… Одиннадцать тысяч членов, многочлены… что– то из алгебры, как ты считаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Широко открытая для всех наслаждений мира.
– Нам нужно побольше улик, Клео. Давайте говорить скорее об уликах, а не о произведениях. Тут ведь только инсталляции? У людей должна быть возможность забрать их с собой. Женщины… Им надо позволить подарить их своим мужьям, им ведь так хочется заполучить всякие интересные штуки. Этот сюжет их очень заинтересует. Мы же все ужасные ревнивицы, правда, Клео?
Ее часы – большой хронограф для подводного плавания – начинают звенеть.
– О черт! Мне надо бежать. Созвонимся завтра… Нет! Я завтра за вами заеду, и мы вместе позавтракаем. Отметим это!
Ушла. Исчезла. В галерее остались лишь сумасшедшие ионы и частицы ванили в воздухе. После урагана – полная тишина.
В течение нескольких часов после ухода Стефани я продолжаю разбираться в своих чувствах. Смесь справедливой ненависти и преклонения перед ее несомненным шармом. Страдаю от того, что она мне сделала, и в то же время пленяюсь ее энергией. Околдована. Заворожена. Теперь я почти понимаю, как мужчина может быть очарован, покорен вопреки своей воле. Только я бы предпочла, чтобы это был кто– то другой, а не мой муж. Мало– помалу мое горе сменилось жадным, неудержимым любопытством. Мне все нужно знать: что у нее внутри, как она действует. Вызывают любопытство малейшие черты ее характера – может, будет что почерпнуть для себя! Необходимо, чтобы она мне рассказала, что ее увлекает, как она берется за дело, с чего у них все началось. Уверена, у Стефани все продумано. Она очень умна. Марк – я практически убеждена – мне ничего не скажет, а из ее уст я узнаю все подробности их интрижки. Убью сразу двух зайцев.
– Марк! Я продала Бехлера!
По выражению его лица, напряженного и удивленного одновременно, не могу понять, расслышал ли он.
– Продала Бехлера. Великого Бехлера. Готово!
– Да, я понял. – Он недовольно бурчит, в его голосе чувствуется агрессивность. Затем, словно преодолев невидимый барьер, продолжает: – Стоит отметить, детка! Загляну в одиннадцать, и мы поедем завтракать на побережье.
– Но я уже запланировала завтрак в другом месте.
Тишина. Марк смотрит на меня с ненавистью. Качает головой.
– Отлично.
Хорохорится. Однако на душе у него кошки скребут. Ревнует. Внутренне торжествуя, нежно беру его под локоть:
– Марк? Знаешь, это не то, что ты думаешь.
Отдаляется.
– Ничего я не думаю!
– Неправда. Ты считаешь, что я завтракаю с Дон Жуаном, чтобы отпраздновать продажу картины. Это не так.
– Так с кем же ты завтракаешь?
Почти женская реакция. Пленник своей навязчивой идеи, Марк заходит настолько далеко в отрицании своего «Я», насколько это возможно. Улыбаюсь.
– Ты ведешь себя как женщина…
Чуть не сказала «как баба». К счастью, вовремя спохватилась.
– Ты не ответила, Клео! С кем ты сегодня завтракаешь?
Что тебе это даст? А ты говоришь мне, с кем ужинаешь?
– Я завтракаю с…
Не могу произнести. Еще не время.
– …с моим агентом.
Удивленный и негодующий взгляд. Скептичный. Поднимает руки, передумал, позволяет им расслабленно упасть вдоль тела.
– С твоим агентом? Но у тебя нет агента, дорогуша. – Падает на диван. – Ты могла придумать что– нибудь более правдоподобное? «С моим агентом»!
Уставший, с изможденным лицом, собирает документы. Встает.
– Я пошел. Пока.
Он меня не поцеловал. Не сказал «до вечера». Даже не обернулся.
– Марк!
Невнятное бормотание. Спешу за ним на лестницу.
– МАРК!
Внизу захлопнулась дверь. Хлоп. Я опять сделала промах.
Могла бы сказать, что завтракаю с Майей. В этом нет ничего странного. Но он мог захотеть к нам присоединиться. И потом, я не умею врать. В конце концов… Я могла бы действовать как мужчины: вообще ничего не говорить, поменять свои планы, перенести на завтра встречу со Стефани и поехать сегодня с Марком на побережье. Дилетантка. Мне еще многому надо учиться.
Улика № 4 (виртуальная). Ежедневник, испещренный помарками.
Рассеянно обыскиваю квартиру в поисках новых следов. Ничего не могу найти. С одной стороны, это меня успокаивает, а с другой – я чувствую себя обманутой. Признаков похождений Марка больше не обнаружено, и я, помимо прочего, сетую на него за то, что он не поставляет мне необходимый материал. Маловато. Но все же я довольна. Улики придумаю сама. И главное, позволю высказаться Стефани. Готова поспорить, у нее есть идеи на этот счет.
Я застаю ее смакующей кофе по– мавритански в бистро на площади Вогезов. На улице. Перед нами сквер, засаженный лавандой. Пчелы. Шмели. Прямо передо мной очаровательный шершень. Кошмар.
– Ну что, ты мне принесла образцы? Мы ведь на ты, да?
Разумеется, если нам вместе работать. Все же мне не по душе эта новая близость.
– Я вам… м– м… Я тебе составила список улик. Нужно бы это обсудить.
Возбужденная, она наклоняется ко мне. Ее глаза оживляются. Красивая.
– Давай сюда! – Читает вслух: – Улика номер ноль: сумочка. Название: «Разбить пару». Ты хотела сказать «тару»?
– Нет. Муж подарил такую же своей подружке.
– Ах да, точно. Обалдеть. У мужиков иногда такое странное поведение.
Она ничего не знает. Сегодня у нее большая сумка из зебровой кожи, недорогая.
– Улика номер один: остаток на счете по кредитке. Улика номер два: чек…
Оливка, родом из Ниццы, которую она собиралась проглотить, остается на кончике деревянной зубочистки. Она начинает ею выписывать круги. Посетители наблюдают за вращениями оливки, гадая, когда же они смогут поймать ее в фокус. Наконец Стефани открывает свой амбар, служащий ей ртом, абсолютно несоизмеримый с кончиком зубочистки, который она прикусывает. Тревога миновала. Рыбина. Уродина.
– Слишком рано. Ты не можешь сразу представить чек, а также распечатку. Сначала обнаружилось бы много всяких признаков, например… – Поднимает глаза к небу, чешет голову. Будто роется в своей памяти. – Туалетная вода. Нет – две. Старый флакон и новый. Я знала одного типа, который, меняя подружку, менял и запах.
Ничего такого за Марком замечено не было.
– Если это умный мужчина, он, напротив, оставляет тот же. Он…
– О'кей. Есть два флакона: один – у жены, другой – у любовницы. Принимая в расчет существование умных мужчин, что касается их «черенка».
Употребление этого слова, вполне литературного, хотя и вышедшего из употребления, меня удивило. Я засмеялась, не в силах удержаться. Стефани рассердилась:
– Ты считаешь это смешным – «черенок»?
– «Черенок» завял, грустно повис – понимаешь, на какие мысли это наводит?
Шум голосов на террасе бистро стихает. На нас бросают косые взгляды, что не мешает Стефани продолжить:
– Да, из области Жильбера и Жоржа! Непрекращающийся онанизм. В любом случае это лучше, чем «член»… Одиннадцать тысяч членов, многочлены… что– то из алгебры, как ты считаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30