Когда Бланш покинула сарай, казалось, с ней ушел свет, и Саймон почувствовал себя одиноким.
– Она великолепна, – сказал Жиль, стоя рядом с Саймоном, уперев руки в бока. – Интересно, знает она об этом?
Саймон повернулся к нему:
– Ты не можешь дать ей роль. Уже в прошлый раз было слишком рискованно. Но в этот раз ее непременно узнают.
Жиль нахмурился.
– Я был о тебе лучшего мнения, – произнес он и, повернувшись на каблуках, направился к одной из групп актеров, которые репетировали.
Саймон хотел было его окликнуть, но потом передумал. Пусть Жиль думает, что он печется только о своей шкуре, пусть все так думают, это лучше, чем если бы они знали правду.
Главной проблемой на сегодняшний день были обстоятельства, в которых они оба находились. Он не имел права завязывать близкие отношения ни с Бланш, ни с любой другой женщиной, пока над ним висит угроза быть повешенным, пока Бланш думает, что он виновен в преступлении, в котором его обвиняют. Он не мог решиться изменить свою жизнь, пока не докажет обратное!
Миссис Степлс, костюмерша, действительно нуждалась в помощи. В большинстве случаев актеры на сцене играли в обычной, повседневной одежде, но и за ней требовался уход. Бланш невольно поморщилась, когда из груды одежды выбрала рубашку, которая не только прохудилась на локтях, но и пожелтела от пота.
Она сидела на бревне у стены сарая и уже собралась сделать первый стежок, как вдруг какая-то тень заслонила солнце. Бланш подняла глаза и увидела Саймона.
– Разве тебе не опасно выходить на улицу? – спросила она, прежде чем успела себя остановить.
– Может, опасно, а может, нет, – ответил Саймон и уселся рядом с ней.
Теперь Бланш подумала, что лучше было бы ей остаться в амбаре, лишь бы не находиться так близко от Саймона.
– Что ж, – сказала она, делая вид, что полностью занята починкой рубашки, – если не боишься, что тебя поймают, то я тем более.
Саймон упер подбородок в ладони.
– Если меня поймают, то и тебя тоже.
– И неужели ты думаешь, что я представляю большой интерес для властей?
– Думаю, да. Нравится это или нет, но ты нарушила закон, Бланш, и…
– А чья это вина?
– …мне кажется, что наш таинственный незнакомец интересуется в степени, что и мной.
– Почему?
– Потому что ты расстроила его планы.
– Значит ли это, что и ты поступила бы так же на его месте?
– Нет, хотя мне тоже не нравится, когда надо мной берут верх.
– А ведь так и случилось, – Бланш победоносно улыбнулась. – Признай это. Ты бы не смог победить меня в поединке.
– Возможно. Но если бы мы повторили дуэль, кто знает, каков бы был результат.
Бланш покраснела. Саймон опять говорил тоном, который подразумевал двусмысленность. Она почувствовала неудобство, но вместе с тем любопытство и замешательство.
– Возможно, ты бы выиграл, в чем я лично очень сомневаюсь.
Саймон расхохотался, а Бланш вдруг поняла, что не может оторвать взгляда от его крепкой шеи, поросшей светлыми золотистыми волосами. Внезапно девушке показалось, что на улице очень жарко, и у нее пересохло во рту.
– Действительно, ты достойный соперник, – сказал Саймон, в его глазах все еще искрился смех, – а прячешься в таком неподходящем месте.
– Смею напомнить, я сделала это не по своей воле.
– Но ведь ты можешь уйти…
Бланш медлила, перед ней стоял выбор: остаться с ним и влачить жалкое существование или же вернуться к своей прежней, спокойной, но неинтересной жизни. Она выбрала первое и не могла понять, почему.
– Да, это правда.
– И все же ты еще здесь.
– Потому что теперь я такая же преступница, как и ты. На случай, если ты забыл.
– Не злись на меня, принцесса, – сказал Саймон улыбаясь. – Не в моих силах изменить ситуацию.
Бланш взглянула на него исподлобья.
– Конечно же, – пробормотала она. – А почему ты так на меня смотришь?
– У тебя чепец сбился набок.
– Какое это имеет значение, – сказала она и сдернула чепчик. Волосы рассыпались у нее по плечам. Бланш не знала, зачем она это сделала, просто ей показалось, что чепец – это что-то из прошлой жизни, и ему нет места в настоящем.
– Я не знаю, почему делаю всякие глупости, когда ты рядом. У порядочной девушки голова всегда должна быть покрыта.
– Полагаю, этому научила тебя матушка.
– Можно сказать и так, это была моя мачеха, и, скорее всего, ее розги.
Саймон выпрямился:
– Она била тебя?
– Иногда это было справедливым наказанием, – ответила Бланш, не отрывая глаз от работы.
– А где твоя родная мать?
– Умерла.
Наконец, Бланш выпустила из рук рубашку и посмотрела на него.
– Мои родители были молоды, когда поженились. Многие считали глупостью заводить семью в таком раннем возрасте. У отца имелся клочок земли, у матери не было ничего. Но они были счастливы.
Ее голос стал мягче.
– И они любили меня.
– Что случилось потом? – тихо спросил Саймон.
– Лихорадка забрала обоих. Ну что ж, работа сделана, не правда ли, рубашка как новая, даже моей мачехе было бы не к чему придраться.
– Сколько тебе было лет?
– Едва исполнилось два. У меня много работы, поэтому, если ты не возражаешь…
– Вовсе нет, я составлю тебе компанию, пока ты занят.
Бланш взглянула на него.
– Я не это имела в виду.
– Не обижайся. Так, значит, ты сирота? Он все еще не двигался с места.
– В этом мы с тобой похожи. Но в отличие от тебя, я потерял только мать, а отца у меня не было.
– Мне очень жаль.
– Ничего. Прошло уже много времени. Мой дядя Гарри и его жена Бесс взяли меня к себе, да благословит их Господь, они заботились обо мне, стали для меня семьей.
– А мне этого всегда недоставало.
– Чего?
– Семьи.
– Но у тебя же были приемные родители.
Она кивнула и опустила глаза.
– В тот год лихорадка забрала многих, и я осталась совершенно одна. Родители, дедушки, бабушки, все умерли. У меня есть дальние родственники, но я им была не нужна. Поэтому доктор Темпл взял меня к себе.
Бланш снова взялась за рубашку.
– Я уверена, он сделал это из добрых побуждений, мне некуда было идти.
– Но?
– Но его жена считала по-другому. У них был сын, сами они были уже довольно старые и не могли больше иметь детей.
– Тогда она, наверное, была рада, что ты будешь жить с ними?
– Возможно, так бы и было, если бы я отвечала ее требованиям образцовой дочери, но у меня не всегда получалось, – сказала Бланш равнодушно. – Я не могла ей угодить, я пыталась, но оказывалось, что все делаю не так. Кроме того, ни в чем не должна была отставать от Джона, моего брата.
– Так вот откуда такое умение фехтовать!
– Да, а еще латынь, математика и многое другое, у меня хорошо получалось, и, думаю, это тоже раздражало мою мачеху.
– Более чем, – ответил Саймон. – Но ты изменилась.
– Мне пришлось.
Она продолжала шить, чувствуя, что Саймон не сводит с нее любопытных глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84