тут я увидела каменный забор – превосходную преграду для прыжка. Я направила кобылу прямо на забор. Она изящным прыжком преодолела барьер, а вскоре то же сделал неповоротливый жеребец Уолтера.
Я круто повернула свою лошадь, преградив Уолтеру путь. Крупный жеребец уже устал, между тем как моя кобыла по-прежнему шла хорошо. Минуя Уолтера, который придерживал коня, как поначалу, я крикнула ему, чтобы он следовал за мной, если отважится. Моя лошадь хорошо справилась с прыжком, сумев даже на этом коротком расстоянии как следует приготовиться к преодолению препятствия. Я придержала ее, чтобы посмотреть, как справится с ним жеребец Уолтера, но у него вышло неуклюже, и, приземляясь после прыжка, он так ударился о землю, что Уолтера вышибло из седла. Похоже, его сбрасывало не впервые.
Я направила свою лошадь к жеребцу. Я подвела ее к месту, где Уолтер отряхивался, глядя на меня едва ли не волком.
– Вы плоховато ездите на лошади, мистер Дункан, – сказала я. – Это был нетрудный прыжок.
Прежде чем он смог ответить, я уже направлялась в сторону конюшни.
Он догнал меня, только когда я уже спешилась и передала лошадь конюху.
Он спешился и вплотную подошел ко мне.
– Это, – сказал он, – не было забавно. Если вы посмеете насмехаться…
– Я и думать об этом не думала, мистер Дункан, – сказала я. – С вами произошел несчастный случай, вот и все. Благодарю вас за интересную прогулку. А теперь я должна заняться делами вашей матери. Всего доброго, сэр.
Он не проводил меня к дому. Я не стала тратить время на переодевание и прямиком проследовала в покои миссис Дункан. Она еще лежала в постели; она редко поднималась раньше одиннадцати. У нее было много записок и писем, которыми я должна была заняться, а также длинный перечень других дел, в большинстве своем пустячных. Я заподозрила, что она затратила немало времени на их выдумывание.
Если она и обратила внимание на мой костюм для верховой езды, то не показала виду. Она просто дала задание написать письмо и вручила список прочих дел.
– Ваш сын и я сегодня утром славно покатались верхом, – сказала я.
– Надеюсь, вам понравилось, – она проницательно посмотрела на меня. – Он вышиб вас из седла?
– Ну зачем же, – сказала я. – На самом деле он сам свалился.
– И, разумеется, к вашему большому удовольствию?
Я позволила себе широкую улыбку.
– Боюсь, что я смеялась. Само собой, он не пострадал.
– Можете идти, – сказала она.
Я думала, ее рассердило, что Уолтер не заставил меня слететь с лошади. Сделать это явно входило в его намерения, если бы удалось подстрекнуть кобылу, – а я предоставила ему все возможности ехать рядом, чтобы он мог завершить развлечение, которое, без сомнения, страстно любил. Я чувствовала, что на сей раз Уолтер был поставлен на место. Чем бы это мне ни грозило, сожалеть я не стану.
Остаток дня я усердно трудилась. К вечеру Аугуста Флорес зашла в библиотеку, где я писала большинство писем. Сев, она взяла одно из написанных мною.
– Отличный почерк, моя дорогая. Ей-Богу, лучшего я не видела. Вашим образованием определенно не пренебрегали.
– Спасибо, – сказала я. Похвала в этом доме была делом достаточно редким, чтобы не принять ее близко к сердцу.
– У меня для вас сообщение от моей сестры. Сегодня вечером вы будете ужинать вместе с нами. Непременно оденьтесь к этому случаю. Думаю, бледно-зеленое будет хорошо смотреться, и я припоминаю, что Мари предпочитала этот цвет, так что найдете из чего выбрать.
– В чем причина этого приглашения? – спросила я, чувствуя, что могу свободно держать себя с Аугустой, ведь до сих пор она выказывала по отношению ко мне только благожелательность и дружелюбие.
– Скоро приедет Лаверн.
– Лаверн Кейвет, – сказала я. – Я его еще не видела. Я удостоена большой чести.
– Грядут перемены, моя дорогая. Они вызваны распоряжениями Клода, и никто не может их отменить. Не уверена, что моей сестре это по душе, но она вынуждена подчиниться и следовать приказам. Вы можете отложить оставшуюся работу и подняться со мной наверх. У меня есть кое-что показать вам.
Я последовала за нею наверх, где она привела меня в один из пустовавших покоев. Когда она открыла дверь, я увидела, что все мои вещи перенесены сюда. Теперь в моем распоряжении две просторные, превосходно обставленные комнаты с окнами на фасад усадьбы. Эти апартаменты наверняка предназначались для важных гостей.
– Отныне вы будете жить здесь, – сказала она, улыбаясь моему изумлению.
– Похоже, моя дорогая, вы уже приняты как член семьи, а не как прислуга. Что тому причиной, не имею понятия. А если бы и знала, не сказала бы вам. Надеюсь, здесь вы будете счастливы, Джена. Я, например, очень рада.
– Спасибо, – сказала я. – Я совершенно ошеломлена.
– Не позволяйте мне задерживать вас, – предупредила она. – Ужин будет в семь, и у вас не так много времени. Я и сама отправляюсь готовиться.
Закрыв дверь, я обследовала свои апартаменты. Гостиная была выдержана в бледно-голубых тонах. Ковер был толст и роскошен. Было два легких кресла, маленькая софа с накидкой, вышитой голубым и желтым.
В спальне я обнаружила кровать с белым пологом на четырех столбиках, длинный комод, туалетный столик, стулья и очень милую ванную комнату с большим зеркалом – настолько гладким, насколько волнистым было зеркало в моей прежней комнате.
Я не стала терять времени на размышления о причинах происшедшего. Возможно, я составила себе неверное мнение об этой семье, а они просто испытывали меня, желая посмотреть, обладаю ли я манерами и должным характером, чтобы быть причисленной к их семье. Я не питала ни малейших иллюзий, что теперь у меня станет меньше работы, ибо уже знала: ни один член этой семьи не уступит ничего, не рассчитывая это тем или иным образом многократно возместить.
Сначала я причесалась, потом подобрала себе вечернюю одежду. Нижняя юбка была богато отделана кружевами; поверх нее я надела бледно-зеленое платье, которое было гораздо более тонкой работы, чем я ожидала, ибо оно было из тонкого атласа, расшитого цветочным узором. Оно было выкроено крестом – новый способ шитья, благодаря которому платье хорошо сидело, особенно на бедрах.
Осмотрев себя в высокое зеркало, я была удовлетворена тем, что не буду плохо выглядеть за этим, да вообще за каким бы то ни было столом. Я слегка подкрасила щеки и губы, затонировала их рисовой пудрой, подколола несколько выбившихся прядей и ровно за пять минут до семи часов была готова.
Итак, я должна была появиться последней, ибо они все ждали меня в гостиной. Я медленно спускалась по лестнице, чтобы произвести возможно лучшее впечатление. Я видела, как Аугуста сзади улыбается и усиленно кивает, – знак того, что я действительно выгляжу очень хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Я круто повернула свою лошадь, преградив Уолтеру путь. Крупный жеребец уже устал, между тем как моя кобыла по-прежнему шла хорошо. Минуя Уолтера, который придерживал коня, как поначалу, я крикнула ему, чтобы он следовал за мной, если отважится. Моя лошадь хорошо справилась с прыжком, сумев даже на этом коротком расстоянии как следует приготовиться к преодолению препятствия. Я придержала ее, чтобы посмотреть, как справится с ним жеребец Уолтера, но у него вышло неуклюже, и, приземляясь после прыжка, он так ударился о землю, что Уолтера вышибло из седла. Похоже, его сбрасывало не впервые.
Я направила свою лошадь к жеребцу. Я подвела ее к месту, где Уолтер отряхивался, глядя на меня едва ли не волком.
– Вы плоховато ездите на лошади, мистер Дункан, – сказала я. – Это был нетрудный прыжок.
Прежде чем он смог ответить, я уже направлялась в сторону конюшни.
Он догнал меня, только когда я уже спешилась и передала лошадь конюху.
Он спешился и вплотную подошел ко мне.
– Это, – сказал он, – не было забавно. Если вы посмеете насмехаться…
– Я и думать об этом не думала, мистер Дункан, – сказала я. – С вами произошел несчастный случай, вот и все. Благодарю вас за интересную прогулку. А теперь я должна заняться делами вашей матери. Всего доброго, сэр.
Он не проводил меня к дому. Я не стала тратить время на переодевание и прямиком проследовала в покои миссис Дункан. Она еще лежала в постели; она редко поднималась раньше одиннадцати. У нее было много записок и писем, которыми я должна была заняться, а также длинный перечень других дел, в большинстве своем пустячных. Я заподозрила, что она затратила немало времени на их выдумывание.
Если она и обратила внимание на мой костюм для верховой езды, то не показала виду. Она просто дала задание написать письмо и вручила список прочих дел.
– Ваш сын и я сегодня утром славно покатались верхом, – сказала я.
– Надеюсь, вам понравилось, – она проницательно посмотрела на меня. – Он вышиб вас из седла?
– Ну зачем же, – сказала я. – На самом деле он сам свалился.
– И, разумеется, к вашему большому удовольствию?
Я позволила себе широкую улыбку.
– Боюсь, что я смеялась. Само собой, он не пострадал.
– Можете идти, – сказала она.
Я думала, ее рассердило, что Уолтер не заставил меня слететь с лошади. Сделать это явно входило в его намерения, если бы удалось подстрекнуть кобылу, – а я предоставила ему все возможности ехать рядом, чтобы он мог завершить развлечение, которое, без сомнения, страстно любил. Я чувствовала, что на сей раз Уолтер был поставлен на место. Чем бы это мне ни грозило, сожалеть я не стану.
Остаток дня я усердно трудилась. К вечеру Аугуста Флорес зашла в библиотеку, где я писала большинство писем. Сев, она взяла одно из написанных мною.
– Отличный почерк, моя дорогая. Ей-Богу, лучшего я не видела. Вашим образованием определенно не пренебрегали.
– Спасибо, – сказала я. Похвала в этом доме была делом достаточно редким, чтобы не принять ее близко к сердцу.
– У меня для вас сообщение от моей сестры. Сегодня вечером вы будете ужинать вместе с нами. Непременно оденьтесь к этому случаю. Думаю, бледно-зеленое будет хорошо смотреться, и я припоминаю, что Мари предпочитала этот цвет, так что найдете из чего выбрать.
– В чем причина этого приглашения? – спросила я, чувствуя, что могу свободно держать себя с Аугустой, ведь до сих пор она выказывала по отношению ко мне только благожелательность и дружелюбие.
– Скоро приедет Лаверн.
– Лаверн Кейвет, – сказала я. – Я его еще не видела. Я удостоена большой чести.
– Грядут перемены, моя дорогая. Они вызваны распоряжениями Клода, и никто не может их отменить. Не уверена, что моей сестре это по душе, но она вынуждена подчиниться и следовать приказам. Вы можете отложить оставшуюся работу и подняться со мной наверх. У меня есть кое-что показать вам.
Я последовала за нею наверх, где она привела меня в один из пустовавших покоев. Когда она открыла дверь, я увидела, что все мои вещи перенесены сюда. Теперь в моем распоряжении две просторные, превосходно обставленные комнаты с окнами на фасад усадьбы. Эти апартаменты наверняка предназначались для важных гостей.
– Отныне вы будете жить здесь, – сказала она, улыбаясь моему изумлению.
– Похоже, моя дорогая, вы уже приняты как член семьи, а не как прислуга. Что тому причиной, не имею понятия. А если бы и знала, не сказала бы вам. Надеюсь, здесь вы будете счастливы, Джена. Я, например, очень рада.
– Спасибо, – сказала я. – Я совершенно ошеломлена.
– Не позволяйте мне задерживать вас, – предупредила она. – Ужин будет в семь, и у вас не так много времени. Я и сама отправляюсь готовиться.
Закрыв дверь, я обследовала свои апартаменты. Гостиная была выдержана в бледно-голубых тонах. Ковер был толст и роскошен. Было два легких кресла, маленькая софа с накидкой, вышитой голубым и желтым.
В спальне я обнаружила кровать с белым пологом на четырех столбиках, длинный комод, туалетный столик, стулья и очень милую ванную комнату с большим зеркалом – настолько гладким, насколько волнистым было зеркало в моей прежней комнате.
Я не стала терять времени на размышления о причинах происшедшего. Возможно, я составила себе неверное мнение об этой семье, а они просто испытывали меня, желая посмотреть, обладаю ли я манерами и должным характером, чтобы быть причисленной к их семье. Я не питала ни малейших иллюзий, что теперь у меня станет меньше работы, ибо уже знала: ни один член этой семьи не уступит ничего, не рассчитывая это тем или иным образом многократно возместить.
Сначала я причесалась, потом подобрала себе вечернюю одежду. Нижняя юбка была богато отделана кружевами; поверх нее я надела бледно-зеленое платье, которое было гораздо более тонкой работы, чем я ожидала, ибо оно было из тонкого атласа, расшитого цветочным узором. Оно было выкроено крестом – новый способ шитья, благодаря которому платье хорошо сидело, особенно на бедрах.
Осмотрев себя в высокое зеркало, я была удовлетворена тем, что не буду плохо выглядеть за этим, да вообще за каким бы то ни было столом. Я слегка подкрасила щеки и губы, затонировала их рисовой пудрой, подколола несколько выбившихся прядей и ровно за пять минут до семи часов была готова.
Итак, я должна была появиться последней, ибо они все ждали меня в гостиной. Я медленно спускалась по лестнице, чтобы произвести возможно лучшее впечатление. Я видела, как Аугуста сзади улыбается и усиленно кивает, – знак того, что я действительно выгляжу очень хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46