Упреки эти она заучила на память - расхаживая по саду и повторяя их вслух, как актер, разучивающий роль.
К концу недели вернулся Сет, немного усталый, с копотью в ушах и под глазами, - и она опять не нашла в себе сил отругать его. Он вошел, повесил кепку на гвоздь у кухонной двери, остановился и пристально поглядел на мать.
- Мне захотелось назад через час после того, как поехали, - объяснил он. - Я не знал, что делать. Знал, что ты будешь волноваться, но, если бы вернулся, мне было бы стыдно перед собой. Я решил, что мне полезно вытерпеть всю эту волынку. Было неудобно - спать на мокрой соломе, да еще к нам пришли спать два пьяных негра. Я украл с телеги фермера корзинку с обедом и потом все время думал, что его дети на целый день остались без еды. Все это мне до смерти надоело, но я решил дотерпеть, пока ребята не захотят вернуться.
- Я рада, что ты дотерпел, - ответила мать не без обиды и, поцеловав его в лоб, сделала вид, будто занята по хозяйству.
Как-то летним вечером Сет Ричмонд пошел в "Новый дом Уиларда" к приятелю Джорджу Уиларду. Днем лил дождь, но, когда Сет вышел на Главную улицу, небо уже очищалось, и запад полыхал золотом. Свернув за угол, Сет вошел в гостиницу и стал подниматься к приятелю. В конторе гостиницы хозяин и двое коммивояжеров рассуждали о политике.
Сет остановился на лестнице и прислушался к разговору внизу. Там волновались и сыпали словами. Том Уилард нападал на гостей.
- Я сам демократ, но ваши разговоры тошно слушать. Вы не понимаете Маккинли. Маккинли и Марк Ханна - друзья. У вас, видно, в голове такое не укладывается. Если вам говорят, что дружба может быть сильнее, крепче, дороже долларов и центов, дороже политики, вы только фыркаете и смеетесь.
Хозяина перебил гость - высокий седоусый мужчина, ездивший от оптовой продовольственной компании.
- Вы что же, думаете, я столько лет живу в Кливленде и не знаю, кто такой Марк Ханна? - возмутился он. - Чепуху вы городите. Ханне подавай деньги, больше ничего. Вашим Маккинли он вертит, как хочет. Вашего Маккинли он взял на арапа - и зарубите это себе на носу.
Молодой человек не дослушал спора и поднялся в темный коридорчик. Спор внизу вызвал у него целую вереницу мыслей. Сет был одинок и уже думал, что одиночество - у него в характере, написано на роду. Он завернул в боковой коридор и остановился перед окошком, выходившим в проулок. Позади своей булочной стоял Эбнер Гроф, городской пекарь. Его маленькие воспаленные глазки бегали взад-вперед по проулку. Пекаря звали из булочной, но он делал вид, будто не слышит. Он держал в руке бутылку из-под молока и глядел сердито и угрюмо.
В Уайнсбурге про Сета говорили: "Не прост". "Вроде отца, - замечали люди, когда он проходил по улице. - Как-нибудь его прорвет. Увидите".
Из-за таких разговоров и из-за того, что взрослые и сверстники приветствовали его с невольным уважением, как обычно приветствуют немногословных людей, Сет тоже стал смотреть на себя и на жизнь иначе. Как и большинство подростков, он был сложнее, чем принято о подростках думать, - но был вовсе не таким, каким представлялся матери и горожанам. За всегдашней его молчаливостью не скрывалось глубокой жизненной цели; определенного плана жизни он не имел. Когда его товарищи шумели и ссорились, он тихо стоял в стороне. Спокойными глазами наблюдал, как они оживленно машут руками. Его не слишком интересовало, в чем там дело, и порою он спрашивал себя, а может ли его вообще что-нибудь сильно заинтересовать. Сейчас, в сумерках, у окошка, наблюдая за пекарем, он пожалел, что его не может пронять до глубины никакое чувство - ну, хоть бы угрюмый гнев, припадками которого славился пекарь. "Если бы я мог распалиться и повздорить из-за политики, как старый болтун Том Уилард, - и то было бы лучше", - подумал он и, отвернувшись от окна, пошел к комнате своего приятеля Джорджа Уиларда.
Джордж был старше Сета Ричмонда, но в этой довольно странной дружбе именно он постоянно обхаживал младшего, а тот позволял себя обхаживать. Газета, где работал Джордж, вела одну линию. В каждом номере она стремилась упомянуть по имени как можно больше местных жителей. Словно азартная гончая, носился по городу Джордж, отмечая в блокноте, кто поехал по делу в окружной центр, кто вернулся домой из соседнего городишки. Целый день он заносил в блокнот мелкие новости. "А.-П. Ринглет получил партию соломенных шляп. Эд Баербаум и Том Маршал в пятницу ездили в Кливленд. Дядя Том Синингс строит у себя на Ложбинной дороге новый сарай".
Джорджа Уиларда прочили в писатели, поэтому он пользовался в Уайнсбурге уважением и постоянно разговаривал на эту тему с Сетом Ричмондом.
- Самая легкая жизнь на свете, - возбужденно и хвастливо объявлял он. - Повсюду ездишь, сам себе начальник. Хоть в Индии, хоть на корабле в тропиках - знай себе пиши, и все. Вот погоди, сделаюсь известным - знаешь как весело заживу?
В комнате Джорджа, выходившей одним окном в проулок, а другим - на железную дорогу и закусочную Бифа Картера против станции, Сет Ричмонд сел на стул и потупился. Джордж Уилард, который час перед тем просидел в безделье, вертя в руках карандаш, шумно приветствовал его.
- Пробую написать рассказец о любви, - объяснил он с нервным смешком. Он раскурил трубку и стал прохаживаться по комнате. - Я знаю, что я сделаю. Я влюблюсь. Я тут сидел, обдумывал его - а теперь сам так сделаю.
Как бы застеснявшись своих слов, Джордж отошел к окну, повернулся спиной к приятелю и высунулся наружу.
- Я знаю, в кого влюблюсь, - отрывисто сказал он. - В Элен Уайт. Из всех наших девушек у нее одной есть шик.
Тут молодого Уиларда осенила новая мысль - он повернулся и подошел к гостю.
- Ты вот что, - сказал он. - Ты лучше меня знаешь Элен Уайт. Ты передай ей, что я сказал. Знаешь, заговори с ней и скажи, что я в нее влюблен. Что она на это скажет? Погляди, как она отнесется, а потом придешь и скажешь мне.
Сет Ричмонд встал и пошел к двери. Слова товарища невыносимо раздражали его.
- Ладно, всего, - бросил он.
Джорджа это удивило. Забежав вперед, он пытался разглядеть в потемках лицо Сета.
- Ты что? Куда ты собрался? Останься, давай поговорим, - убеждал он.
От злости на приятеля, на всех городских, которые только и знают, что переливать из пустого в порожнее, а пуще всего - на собственную привычку помалкивать Сет вышел из себя.
- А-а, сам с ней говори, - выпалил он, быстро вышел за дверь и захлопнул ее перед носом у приятеля. "Элен я найду и поговорю с ней только не о нем", - пробормотал Сет.
Он спустился и вышел из гостиницы, ворча от злости. Потом перешел пыльную улочку, перелез через низкие железные перила и уселся на станционной лужайке. Джорджа Уиларда он считал теперь набитым дураком и жалел, что не выразился об этом покрепче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
К концу недели вернулся Сет, немного усталый, с копотью в ушах и под глазами, - и она опять не нашла в себе сил отругать его. Он вошел, повесил кепку на гвоздь у кухонной двери, остановился и пристально поглядел на мать.
- Мне захотелось назад через час после того, как поехали, - объяснил он. - Я не знал, что делать. Знал, что ты будешь волноваться, но, если бы вернулся, мне было бы стыдно перед собой. Я решил, что мне полезно вытерпеть всю эту волынку. Было неудобно - спать на мокрой соломе, да еще к нам пришли спать два пьяных негра. Я украл с телеги фермера корзинку с обедом и потом все время думал, что его дети на целый день остались без еды. Все это мне до смерти надоело, но я решил дотерпеть, пока ребята не захотят вернуться.
- Я рада, что ты дотерпел, - ответила мать не без обиды и, поцеловав его в лоб, сделала вид, будто занята по хозяйству.
Как-то летним вечером Сет Ричмонд пошел в "Новый дом Уиларда" к приятелю Джорджу Уиларду. Днем лил дождь, но, когда Сет вышел на Главную улицу, небо уже очищалось, и запад полыхал золотом. Свернув за угол, Сет вошел в гостиницу и стал подниматься к приятелю. В конторе гостиницы хозяин и двое коммивояжеров рассуждали о политике.
Сет остановился на лестнице и прислушался к разговору внизу. Там волновались и сыпали словами. Том Уилард нападал на гостей.
- Я сам демократ, но ваши разговоры тошно слушать. Вы не понимаете Маккинли. Маккинли и Марк Ханна - друзья. У вас, видно, в голове такое не укладывается. Если вам говорят, что дружба может быть сильнее, крепче, дороже долларов и центов, дороже политики, вы только фыркаете и смеетесь.
Хозяина перебил гость - высокий седоусый мужчина, ездивший от оптовой продовольственной компании.
- Вы что же, думаете, я столько лет живу в Кливленде и не знаю, кто такой Марк Ханна? - возмутился он. - Чепуху вы городите. Ханне подавай деньги, больше ничего. Вашим Маккинли он вертит, как хочет. Вашего Маккинли он взял на арапа - и зарубите это себе на носу.
Молодой человек не дослушал спора и поднялся в темный коридорчик. Спор внизу вызвал у него целую вереницу мыслей. Сет был одинок и уже думал, что одиночество - у него в характере, написано на роду. Он завернул в боковой коридор и остановился перед окошком, выходившим в проулок. Позади своей булочной стоял Эбнер Гроф, городской пекарь. Его маленькие воспаленные глазки бегали взад-вперед по проулку. Пекаря звали из булочной, но он делал вид, будто не слышит. Он держал в руке бутылку из-под молока и глядел сердито и угрюмо.
В Уайнсбурге про Сета говорили: "Не прост". "Вроде отца, - замечали люди, когда он проходил по улице. - Как-нибудь его прорвет. Увидите".
Из-за таких разговоров и из-за того, что взрослые и сверстники приветствовали его с невольным уважением, как обычно приветствуют немногословных людей, Сет тоже стал смотреть на себя и на жизнь иначе. Как и большинство подростков, он был сложнее, чем принято о подростках думать, - но был вовсе не таким, каким представлялся матери и горожанам. За всегдашней его молчаливостью не скрывалось глубокой жизненной цели; определенного плана жизни он не имел. Когда его товарищи шумели и ссорились, он тихо стоял в стороне. Спокойными глазами наблюдал, как они оживленно машут руками. Его не слишком интересовало, в чем там дело, и порою он спрашивал себя, а может ли его вообще что-нибудь сильно заинтересовать. Сейчас, в сумерках, у окошка, наблюдая за пекарем, он пожалел, что его не может пронять до глубины никакое чувство - ну, хоть бы угрюмый гнев, припадками которого славился пекарь. "Если бы я мог распалиться и повздорить из-за политики, как старый болтун Том Уилард, - и то было бы лучше", - подумал он и, отвернувшись от окна, пошел к комнате своего приятеля Джорджа Уиларда.
Джордж был старше Сета Ричмонда, но в этой довольно странной дружбе именно он постоянно обхаживал младшего, а тот позволял себя обхаживать. Газета, где работал Джордж, вела одну линию. В каждом номере она стремилась упомянуть по имени как можно больше местных жителей. Словно азартная гончая, носился по городу Джордж, отмечая в блокноте, кто поехал по делу в окружной центр, кто вернулся домой из соседнего городишки. Целый день он заносил в блокнот мелкие новости. "А.-П. Ринглет получил партию соломенных шляп. Эд Баербаум и Том Маршал в пятницу ездили в Кливленд. Дядя Том Синингс строит у себя на Ложбинной дороге новый сарай".
Джорджа Уиларда прочили в писатели, поэтому он пользовался в Уайнсбурге уважением и постоянно разговаривал на эту тему с Сетом Ричмондом.
- Самая легкая жизнь на свете, - возбужденно и хвастливо объявлял он. - Повсюду ездишь, сам себе начальник. Хоть в Индии, хоть на корабле в тропиках - знай себе пиши, и все. Вот погоди, сделаюсь известным - знаешь как весело заживу?
В комнате Джорджа, выходившей одним окном в проулок, а другим - на железную дорогу и закусочную Бифа Картера против станции, Сет Ричмонд сел на стул и потупился. Джордж Уилард, который час перед тем просидел в безделье, вертя в руках карандаш, шумно приветствовал его.
- Пробую написать рассказец о любви, - объяснил он с нервным смешком. Он раскурил трубку и стал прохаживаться по комнате. - Я знаю, что я сделаю. Я влюблюсь. Я тут сидел, обдумывал его - а теперь сам так сделаю.
Как бы застеснявшись своих слов, Джордж отошел к окну, повернулся спиной к приятелю и высунулся наружу.
- Я знаю, в кого влюблюсь, - отрывисто сказал он. - В Элен Уайт. Из всех наших девушек у нее одной есть шик.
Тут молодого Уиларда осенила новая мысль - он повернулся и подошел к гостю.
- Ты вот что, - сказал он. - Ты лучше меня знаешь Элен Уайт. Ты передай ей, что я сказал. Знаешь, заговори с ней и скажи, что я в нее влюблен. Что она на это скажет? Погляди, как она отнесется, а потом придешь и скажешь мне.
Сет Ричмонд встал и пошел к двери. Слова товарища невыносимо раздражали его.
- Ладно, всего, - бросил он.
Джорджа это удивило. Забежав вперед, он пытался разглядеть в потемках лицо Сета.
- Ты что? Куда ты собрался? Останься, давай поговорим, - убеждал он.
От злости на приятеля, на всех городских, которые только и знают, что переливать из пустого в порожнее, а пуще всего - на собственную привычку помалкивать Сет вышел из себя.
- А-а, сам с ней говори, - выпалил он, быстро вышел за дверь и захлопнул ее перед носом у приятеля. "Элен я найду и поговорю с ней только не о нем", - пробормотал Сет.
Он спустился и вышел из гостиницы, ворча от злости. Потом перешел пыльную улочку, перелез через низкие железные перила и уселся на станционной лужайке. Джорджа Уиларда он считал теперь набитым дураком и жалел, что не выразился об этом покрепче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50