— Вышел из строя. Требую замены. На радаре — враг:
— Поиск синхронизирован. Вижу цель. Я на рубеже поражения:
— Дистанция ноль. Огонь! Огонь!
Держась друг за друга, оглядываясь, подолгу задерживаясь и в итоге вертясь на одном месте, Навк и Дождилика шли к Хан-Тэгру до глубокой ночи. Их провожали десятки блеклых фотоэлементов, выворачивающихся из орбит. Как корни взбесившихся растений, тянулись к ним манипуляторы. Скорострелы и бронебои метались в своих гнездах, вхолостую бабахая спусковыми устройствами. Искрили разладившиеся контакты, с перебоями взвывали двигатели. Кто-то сзади взорвался от перегрузки, кто-то впереди перегорел, окутавшись дымом. От исступленной злобы вращалась, грохоча, гусеница на перевернутом и полупогруженном в грунт автоматическом танке. Земля содрогалась. Отламываясь от вершин, в ущелье катились глыбы, разбивали головы роботов, отрывали им руки и расшибались в пыль на дне.
Ущелье наконец раздвинулось, и впереди на высоком холме Навк и Дождилика увидели Хан-Тэгра.
— Папа, — позвала Корабельщика Дождилика. — Мы пришли. Что нам делать дальше?
— Вы должны положить перлиор в глазницу Хан-Тэгра, — донесся ответ из неведомой дали.
— Но как же мы доберемся до его глаза?.. — озадаченно пробормотал Навк.
Дождилика стояла под Хан-Тэгром на склоне холма и, обхватив себя за плечи, глядела вверх. В свете звезд серебрились ее кудри, блестели плечи и бедра.
— А куда он рукой указывает? — задумчиво спросил Навк.
— На солнце. Ты же сам знаешь.
— Но солнце закатилось!
— Ну: на его отсвет у горизонта:
— Ага! — сказал Навк. — Значит, не на солнце! Иначе сейчас он указывал бы на подножие холма!.. Что ж, попробуем:
Навк притащил несколько сухих листьев биаты, валявшихся поблизости, и быстро разжег костер. Мощный гул заставил их отступить от огня. Громада Хан-Тэгра медленно и грузно поворачивалась в вышине. Над головами проплыло обломанное плечо. Жуткая маска с пылающим глазом с грохотом ударила подбородком в грудь, уставившись на костер. Огромная рука поплыла к земле с высоты, как мост, и могуче врезалась в грунт.
— Идем!.. — подтолкнул Дождилику Навк и первый кинулся вперед. Птицей взлетев на ладонь великана, он подал руку девушке.
Перед ними по широкой ручище гиганта прямо в небо взбегала узкая дорожка. Страх и жуть заметались в груди Навка. Объятый волнением, он оглянулся на Дождилику, ожидавшую его решения, быстро скинул ботинки и, опустившись на четвереньки, стремительно побежал вверх, словно паук по паутинке.
Вековой камень высасывал тепло из тела. Земля как-то сразу ухнула вниз, и через несколько мгновений Навк оказался уже на жердочке над бездной. Пустота вокруг качнула его, глубина начала притягивать, точно болотная прорва, а руки и ноги одеревенели от напряжения. Навк остановился, лег на живот, оглянулся и увидел, что Дождилика карабкается вслед за ним. Лицо у нее было меловое, губы закушены, а из глаз катились слезы. Снова поднявшись на четвереньки, Навк упрямо полез дальше.
Дунул ветер, рядом замерцали звезды, и обостренным боковым зрением Навк отметил развернувшуюся панораму темных, смутных, остроугольных объемов гор под черным граненым небом. Обмирая на каждом шагу, Навк лез и лез, уставившись в шершавый камень, и наконец впереди показалось плечо гиганта, надежное, как берег.
Добравшись до могучих механизмов, управляющих подъемом и спуском ручищи, Навк дождался Дождилику. Они встали на подрагивающие ноги на широком плече Хан-Тэгра.
Навк обнял девушку, и она прижалась к нему. Они летели в высоте над полем древнего побоища, ветер трепал комбинезон на спине Дождилики, шевелил ее кудри.
Над ними парили все звезды Пцеры, а вокруг них — все звезды мироздания.
Голова Хан-Тэгра была пустотела. Внутрь вела арка. Войдя, Навк и Дождилика увидели зубчатые диски и продетые сквозь них оси, позволявшие голове двигаться.
Блестящая, переливающаяся полусфера хрустального глаза была вставлена в три тонких металлических кольца. Кругом было сумрачно и багрово. Странные темно-красные блики шевелились на стенах. Только подойдя вплотную к оку Хан-Тэгра, Навк понял, что в его линзе, чудовищно увеличенные, тлеют угли их костра.
Дождилика достала перлиор. Воронка в виде покрытого резьбой и чеканкой цветка стояла на одном из металлических колец. Девушка опустила туда чудесный камень, вызвав долгое и звонкое серебряное эхо под каменным сводом.
— Остается ждать рассвета, — сказал Навк.
Они уселись на плече Хан-Тэгра, и Дождилика вскоре заснула, положив голову Навку на колени. А Навк долго смотрел, как звезды Пцеры плывут по небу. Наконец яростно пылающий серп светила взрезал небосвод, словно острый коралл выгнутое лодочное днище, и в узкую пробоину хлынул блещущий океан. Свет озарил черные пустоши, клокочущие скалы и замурованных роботов. В утробе колосса раздался рокот, махина гиганта начала разворачиваться лицом на восток, рука поехала вверх. Дождилика проснулась от толчка, и Навк прижал ее к себе.
Немигающий взор Хан-Тэгра уперся в диск светила. Прозрачный шар, охваченный тремя металлическими кольцами, словно взорвался, переполненный летучим огнем.
Тонкий, как спица, луч вышел из его сердцевины и унесся в бесконечность сквозь провал в зубцах дальнего горного хребта. Легкий звон раздался в черепе Хан-Тэгра. Под арку прохода сама собою выкатилась космическая жемчужина. Навк подбежал и поднял ее.
Серебристая тень накрыла Навка и Дождилику. Они одновременно оглянулись. Едва касаясь камня острием причальной иглы, над ними раскинул гору парусов самый красивый корабль галактики Млечный Путь — Парусник. Но вдруг по его сияющим, полупрозрачным парусам поплыли, истаивая на лету, как клубы дыма по солнечному диску, пятна человеческой крови.
Глава 20. СИНГУЛЬ
Вогнутая зеркальная чаша, обращенная к близкой Идаруе, как вином была наполнена космической темнотой. Чаша эта неподвижно висела в точке сопряжения магнитного и гравитационного полюсов планеты, навечно зафиксированная в пространстве в одном положении. Корабельщик сидел в пилотском кресле «Ультара», плывущего над краем чаши.
— Я отправил Парусник к Дождилике, — говорил он своему кораблику. — Пришел нам с тобой черед умирать, старина. Завтра будут другие корабли. Пусть они будут счастливы, как Парусник. Мы же с тобой всею жизнь были одиноки. Зато мы сольемся с мирозданием и вечно пребудем в нем, а любящие исчезают во вселенной: Ладно, забудем обиды. На нас нет вины в своей судьбе. Наша разлука затянулась, но мы шли к истине разными путями. Главное, что истина одна, и мы снова вместе: Мне должно хватить моих сил. Восход над Хан-Тэгром начнется через два часа, значит, перлиор пошлет луч только через два часа, и два часа мы должны сдерживать Сатара, чтобы он не разбил это зеркало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48