— Навк, ты меня слышишь? — однажды среди ночи раздался голос Корабельщика. Навк открыл глаза. Дождилика спала, положив голову на его плечо. Кудри щекотали скулу Навка. Корабельщик, казалось, не знал, о чем сказать. — Навк: — повторил он. — Как там она?.. Как: — Он сделал паузу. — Как ты?..
— Летим: — тихо ответил Навк.
И безграничная вселенская печаль охватила его. Он осторожно переложил голову Дождилики на тряпье, подгребя его побольше, сел и заплакал. Он не мог сказать, отчего плачет. Ему было жаль старика, который вел два корабля в космический пустоте и не мог найти утоления своим горестям. Жалко было девушку, на которую легла тень ужасной гибели. А впрочем, печаль Навка выходила за предел человеческих судеб. Ему было жаль Корабли, которые давно утонули в вечности, но мысль о которых все не обретала покоя, все томилась по забвению и, как душа без причащения, носилась в космосе. Навку было жалко погасших в пылу бесконечных битв прекрасных звезд Млечного Пути, жалко древних цивилизаций, чей светящийся песок забывчивые потомки, играя, пересыпают между пальцев. Навк плакал от того, что вдруг ощутил вечное свое одиночество, вечную обреченность человеческого рода, ощутил, что великая красота мира все равно не включает его в свои пределы, что все дела рано или поздно все равно окажутся ненужными, забытыми, что он пришел в этот мир не по своей воле, проживет жизнь по воле истины, которая к нему безразлична, и не по своей воле уйдет.
А наутро Навк впервые ясно услышал голоса людовищ. Два из них стояли напротив загона, разглядывая пленников, и медленно и глухо переговаривались.
— В этом полете нам везет на людей, — произнесла одна из голов мужского людовища.
— Можно привезти их в Городище, — ответило женское людовище. — Царица хотела иметь еще одну голову с белыми кудрями.
— Пошли прочь!.. — обезумев, заорал Навк.
Людовища в молчании долго глядели на него.
— Он обезумен, — наконец сказала другая голова мужского людовища. — Придется выбросить его голову.
Остальные людовища в другом конце корабля надевали кованые металлические латы и примеривались к мечам и копьям. Вооруженные, в броне, людовища выглядели как живые танки.
— Навк, Дождилика!.. — раздался вдруг голос Корабельщика. — Сейчас вы опуститесь на Идарую!.. Вас там освободят. Вы должны найти человека по имени Сиглай — он вам поможет:
Тяжелый удар потряс корабль — это ящик лег на грунт планеты.
Людовища с оружием в руках подошли к торцовой стене. Стена медленно опустилась, и людовища шагнули под свет идаруйского солнца.
Глава 18. ИДАРУЯ
В проеме выхода Навк видел почти идиллическую картину — холмистая долина, покрытая ярко-зеленой травой, синее небо с перьями облаков, несколько маленьких рощиц и кустов. До его слуха донесся щебет птиц, спертый воздух смешался со свежестью и запахами луга. Огромные людовища разбрелись, никого не встречая.
Полуголые дикари, разрисованные красно-коричневыми узорами, выскочили, как из-под земли. На каждое людовище напало по нескольку десятков воинов.
Многоглавые гиганты высились, как слоны, как ходячие крепости. Мечи и топоры взлетели над ними со всех сторон, людовища заревели. Малоподвижные, тем не менее они были почти неприступны. Но дикари, зная, что в плотной рукопашной схватке людовищ не одолеть, атаковали с копьями и рогатинами. Навк, прижавшись к решетке, в страшном волнении смотрел на побоище. Оружие искрилось в лучах полуденного солнца. Слышались рев, визг, вой, боевые кличи, звон, хруст ударов и тупой стук. Невозможно было разобраться, кто кого теснит в кутерьме сражения.
Но длинные копья служили людям вернее, чем людовищам их ужасные мечи. Вот одну голову пробил дротик, и она завалилась набок. Вот другая была разрублена секирой. Вот в скуле третьей остался торчать обломок лезвия. Одно из людовищ внезапно словно воспарило ввысь, поднялось над землей. Навк увидел, что в него со всех сторон воткнуты копья, и люди, по пять человек на каждое копье, на остриях вздернули гиганта к небу. Залитое кровью, людовище хрипело. Одни его головы, мертвые, свисали на грудь, другие дергались, в крике разевая рты.
Уцелевшие руки махали мечами, цеплялись за древки копий. Ноги бились в агонии.
Людовища начали отступать. Одни отходили, не теряя присутствия духа, отбиваясь.
Другие же, обезумев, ползли, а сзади и по сторонам их кромсали и рубили дикари.
Поле боя было вытоптано и усыпано желто-коричневыми телами, среди которых, как горы, громоздились туши забитых гигантов. Два людовища, одно из которых было с корабля Навка, оказались опутаны сетями.
Дикари ворвались в корабль-гроб и начали громить его, но, заметив Навка и Дождилику, удивленно столпились у загона.
— Они похожи на людей, Сириус Беспощадный, — произнес один из них, обращаясь к соседу.
— С длинной шерстью — это женщина, Бетельгейзе Свирепый. Я полагаю, что из них потом тоже вырастут людовища. Их надо убить.
Воины замолчали, оценивающе глядя на пленников.
— Тогда нам не будет от этого пользы, — сказал еще один.
— Можно убить их не до конца, и мы получим удовольствие, когда будем смотреть, как они умирают, — предложил четвертый. — Ты согласен со мной, Альтаир Седовласый?
— Нет, Альдебаран Глупый, — ответил седой дикарь. — Сегодня — ночь Звездного Сошествия. Мы не успеем насладиться их смертью.
Воины погрузились в размышления.
— Мы можем либо убить их, либо убить медленно, — наконец сказал Бетельгейзе Свирепый. — Ничего другого мужчина придумать не может.
— В битве и на охоте за меня думает мое копье, — важно добавил Альдебаран и поглядел на Альтаира. — Пусть будет битва или охота на пленников, и мы придумаем.
— Нельзя в один день битвы с людовищами и ночью Звездного Сошествия устраивать еще и охоту, — упрямо возразил Альтаир. — Бог Скиапарелли прогневается на нас за невоздержанность. Охоту можно сделать завтра, но ведь после Звездного Сошествия и наши души могут вернуться в свои небесные хижины, и пленники могут погибнуть. Я думаю, пусть решит Удивляющий Толкованиями.
Согласившись с Альтаиром, воины выломали решетку и вывели пленников из корабля.
На лугу, куда приземлились людовища, остались два гигантских железных ящика.
Остальные, видимо, сумели улететь. Повсюду, как на базаре, уже сновали женщины, бегали дети, стоял галдеж, вдалеке два пленных людовища куда-то волокли туши погибших собратьев. Воины стаскивали в одну кучу тела убитых.
Навк и Дождилика под охраной поднялись на холм, и их глазам открылась панорама Идаруи. Вниз убегали луга, часто покрытые рощами. Подковой их охватывал курчавый лес, среди которого возвышалась гора с белыми скальными выходами на склонах.
Кое-где поблескивали ручьи, сияло лучезарное небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48