Ничего подобного на моей карте не было. Неужели немцы построили тут железобетонную дамбу, связавшую их убежище, их логово, с этими негостеприимным берегом?.. Я еще сильнее напряг зрение. Да, самая настоящая дамба. Мы были уже почти у цели.
— Курс три—два—ноль! — отдал я команду.
«Форель» прошла последний поворот со значительно более спокойной, какой-то маслянистой (это сразу бросилось мне в глаза) водой, и передо мной открылась внутренняя гавань. В дальнем конце ее стояла грозная АПЛI. Грозная и такая красивая… Я сразу определил, что она имела, конечно же, не меньше трех тысяч тонн водоизмещения.
Ее светлая окраска не только была превосходным камуфляжем, но и придавала особую прелесть четким линиям корпуса и похожей на крыло обтекаемой боевой рубке.
— Все аппараты готовы? — спросил я.
— Все аппараты готовы, сэр. Торпеды установлены для поражения на глубине четыре и шесть футов.
АПЛI была в моей власти. Мне не требовались бесчисленные данные, обычно необходимые при атаке, — оставалось только направить «Форель» на АПЛI и произвести торпедный залп. Теперь опасность состояла в том, что при поражении противника на такой малой дистанции могла пострадать и сама «Форель». Но риск есть риск.
— Внимание! Приготовиться! Цель прямо по носу!
«Форель» стала в позицию носом к противнику. К моему величайшему изумлению, я обнаружил, что группа матросов АПЛI выполняет при слабом свете фонаря какую-то работу на корпусе лодки, а двое стоят недалеко от нее, на песчаной отмели.
Именно в это мгновение «Форель» сильно качнулась. Я так и не понял, что произошло, то ли мы попали в одно из многочисленных в этом месте поперечных течений, то ли внезапно изменилась плотность воды, но факт остается фактом: «Форель» вдруг сильно накренилась. Пытаясь удержаться на ногах и невольно взмахнув руками, чтобы уцепится за что-нибудь, я нажал на спуск ракетницы и выпустил опознавательную ракету «Форели». Она ярко осветила гавань, на мгновение затмив даже свет луны. Немцы уставились сначала на ракету, потом — в растерянности и ужасе — на силуэт «Форели».
Продолжая ослепительно гореть, ракета начала снижаться, упала в воду, и вода в гавани мгновенно вспыхнула. Я стоял ошеломленный.
…Даже теперь я не могу сказать, сколько времени заняли последующие события. Первым моим побуждением было отдать приказ о торпедном залпе, но в эту минуту пламя подошло вплотную к АПЛI. Языки взвились над мостиком вражеской лодки, и я увидел, как побежали с нее люди. Но огонь быстро приближался и к «Форели».
— Обе машины полный назад! — крикнул я в переговорную трубку.
Грозное пламя мчалось через гавань. Нам нужно было во что бы то ни стало вернуться в канал, тогда между огнем и «Форелью» окажется песчаная отмель. Казалось, прошла вечность, прежде чем нам удалось это сделать. Отсюда я уже не видел АПЛI, но мне было ясно, что немцам пришел конец… Я уничтожил АПЛI!
Огонь добрался до входа в канал и начал затухать. По мелководью, дико размахивая руками, к нам бежали двое преследуемых пламенем немцев.
— Обе машины малый вперед! — приказал я.
Один из немцев с ужасом оглянулся на настигавшее его пламя и, заметив, что я наклонился к переговорной трубе, упал на колени, в отчаянии протянул ко мне руки и на ломаном английском языке пронзительно закричал:
— Ради бога, господин капитан!..
«Нет! — подумал я. — Только трое знали об АПЛI, и только я один буду знать о ее гибели!»
Я повернул «эрликон» на консоли и выстрелил в немца…
ТРИБУНАЛ
— Ну уж это совсем против правил! — воскликнул адмирал, председатель трибунала.
Его личико херувима, которое мне приходилось видеть озорным, как у школьника, когда в Адмиралтействе он готовил коктейль, чтобы втайне выпить перед обедом, было сейчас суровым.
Четыре офицера и адмирал посередине образовывали просцениум на фоне великолепных Капских гор, возвышавшихся позади Саймонстауна. Сквозь высокие узкие окна я видел белый кипень лилий, похожий на прибрежный прибой, которому Дрейк воздал бессмертную дань, проплывая мимо четыре столетия тому назад.
Элтон стоял на импровизированном свидетельском месте, сохраняя достоинство, но при этом глупо ухмыляясь, оттого, что находился в центре внимания. Я со своим защитником лейтенантом Гэндером сидел лицом к четырем офицерам и адмиралу, командующему флотом Южной Атлантики. Элтон с удовольствием рассказывал им о том, как яростно набросился я на него, когда «Форель» шла на потопление АПЛI.
Военный трибунал был, конечно, неизбежен. Это так же верно, как то, что буруны острова Двух кривых дюн поглотили сожженные останки АПЛI. Я вел поврежденную «Форель» мимо невидимых опасностей в открытое море. До сегодняшнего дня я не могу отчетливо восстановить в памяти ту ночь. Слишком велика была реакция на страшный конец АПЛI и на мой расстрел обезумевших от страха немцев.
Когда сулящие смерть буруны и песчаные отмели остались позади, я, едва волоча ноги, добрался до рубочного люка и дал Джону курс на Саймонстаун.
— Полный вперед! — равнодушно приказал я, повалился на свою койку и заснул как убитый.
Однако нельзя уйти от ответственности, служа в королевском флоте. Я согрешил — или они решили, что я согрешил, — и поэтому военный трибунал явился естественным следствием. В тот же день, когда «Форель» пришвартовалась к стенке в Саймонстауне, между Саймонстауном и Лондоном последовал обмен радиограммами, и я был отстранен от командования лодкой. Командующий заподозрил, будто что-то странное произошло с «Форелью» и ее командиром.
Элтон не делал ничего, чтобы рассеять это мнение, утвердившееся у членов трибунала.
— Когда именно у вас возникли сомнения в отношении гм… умственного состояния капитан-лейтенанта Пэйса? — послышался вкрадчивый голос офицера-обвинителя.
— В ту ночь, когда мы услышали, как кит… — Элтон в нерешительности умолк.
Адмирал вопросительно взглянул на него.
— Что же вы услышали?! — в нетерпении выпалил он.
— Я не могу этого сказать в присутствии дамы, сэр, — промямлил Элтон, зардевшись и кивнув в сторону стенографистки в форме женской вспомогательной службы военно-морского флота.
— Не понимаю, — фыркнул адмирал. — Говорите все, что вы хотите сказать, черт возьми, в присутствии кого угодно!
— Слушаюсь, сэр. В ту ночь в гидрофоны мы услышали, как кит… как у кита урчало в животе.
Легкая дрожь руки стенографистки явилась единственным доказательством того, что это выражение не прошло незамеченным.
— Слышали, как у кита… гм-гм?.. — едва не задохнулся адмирал. — Объяснитесь, Элтон, — потребовал председательствующий.
— Так вот, сэр, мы. Внесет и я, дежурили у гидрофонов, и вдруг этот звук… Разрази меня гром, говорю я Биссету, неужели киты лопают такую же пакость, что и мы на «Форели»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45