Вы себя заблокировали. Но если вы скажете, что считаете возможным другой образ жизни, то это может послужить основой для нашего общения.
Так вот, давайте обсудим с вами вместе, с теми из вас, кто способен к такому общению, возможно ли вообще прекратить все формы насилия в нас самих и все же продолжать жить в этом чудовищно жестоком мире. Я думаю, что это возможно. Я не хочу ни малейшего проявления во мне ненависти, подозрительности, опасений или страха. Я хочу жить в полнейшем покое. Это не значит, что я хочу умереть. Я хочу жить на этой чудесной земле, такой обильной, богатой, прекрасной, хочу смотреть на эти деревья, цветы, реки, луга, на женщин, мальчиков и девочек и, в то же время, жить в полной гармонии с самим собой и с миром. Что же мне делать?
Если мы будем знать как смотреть на насилие — не только на внешнее: на войны, мятежи, на банальный антагонизм, классовые конфликты — но также внутри нас самих, — тогда, быть может, мы окажемся способными стать выше насилия.
Это очень сложная проблема. На протяжении многих столетий человек прибегал к насилию; религии всюду в мире пытались смирить человека, но ни одна из них в этом не преуспела. Так вот, если мы хотим вникнуть в этот вопрос, мы должны, по крайней мере, как мне кажется, отнестись к нему очень серьезно, т.к. он поведет нас в совершенно иную область, но если мы просто хотим поиграть с проблемой ради интеллектуального развлечения, мы далеко не уйдем. Вы можете думать, что очень серьезно относитесь к проблеме, но что до тех пор, пока так много других людей в мире не смотрят на нее серьезно и не собираются в отношении нее что-либо предпринимать — какая польза вам делать что бы то ни было? Но не моя забота, относятся ли другие люди к этой проблеме серьезно или нет. Я сам отношусь к ней серьезно, и этого достаточно. «Я не сторож моему брату», я сам как человек глубоко чувствую эту проблему насилия, и я вижу, что во мне самом нет склонности к насилию, но я не могу сказать вам или кому-либо другому: не прибегайте к насилию. Это не имеет смысла до тех пор, пока сами вы ощущаете в нем нужду. Поэтому если вы действительно хотите понять проблему насилия, давайте совместно продолжим путь исследования.
Как нам подойти к этой проблеме насилия? Считаете ли вы, что проблему надо разрешать во внешнем мире, или надо исследовать насилие как таковое, как оно существует в нас самих? Если вы в самом деле не имеете склонности к насилию, то перед вами вопрос: «Как мне жить в мире, полном насилия, стяжательства, зависти, жестокости? Не погибну ли я?» — вот вопрос, который неизбежно возникает. Если вы задаете такой вопрос, то, как мне представляется, вы в действительности не живете в состоянии внутреннего мира. Если же вы пребываете в этом состоянии внутреннего мира, то у вас вообще нет проблем. Вас могут заключить в тюрьму за отказ служить в армии, расстрелять потому, что вы отказались воевать, но это не проблема, если вас расстреляют. Чрезвычайно важно это понять. Мы пытаемся понять насилие не как идею, но как факт, существующий в природе человека, и этим человеком являюсь я сам. Чтобы войти в эту проблему, я должен быть в отношении насилия совершенно незащищенным, открытым, я должен оставить себя незащищенным перед самим собой. Нет необходимости раскрывать себя перед вами, потому что вас это, быть может, не интересует. Я должен находиться в таком состоянии ума, когда есть стремление рассмотреть насилие до самого конца, ни в какой точке не останавливаться, говоря, что я не хочу идти дальше.
Для меня должно быть вполне очевидным, что я человек, способный на насилие. Я проявлял эту склонность в гневе, в моих сексуальных требованиях, в моей ненависти, когда насилие порождало вражду, в ревности и т.д. Я пережил все это, я осознал все это и я говорю себе: «Я хочу понять эту проблему в целом, а не один лишь ее фрагмент, вроде войны. Я хочу понять эту агрессивность в человеке, которая существует также в животных, частью которой являюсь Я».
Насилие — это не только когда убивают кого-то. Сказанное нами резкое слово — тоже насилие. Оно же проявляется, когда мы грубо отстраняем кого-то, когда мы подчиняемся из страха. Итак, насилие — это не просто организованная резня во имя Бога, во имя общества или страны, насилие — это гораздо более тонкая и глубокая вещь, и мы постараемся вникнуть в самые глубины насилия.
Когда вы называете себя индуистом, магометанином, христианином, или европейцем, или еще кем-либо, вы проявляете насилие. Вам понятно, почему это насилие? Потому, что вы отделяете себя от других, от остального человечества. Когда вы отделяете себя верованием, национальностью, традицией — это порождает насилие. Поэтому человек, стремящийся понять насилие, не принадлежит ни к какой стране, ни к какой религии, ни к какой политической партии или системе. Все его мысли заняты только стремлением понять человечество.
Существует только две основных философских позиции в отношении насилия; одна гласит: насилие — прирожденное свойство человека, другая утверждает: насилие — это результат социальной и культурной среды, в которой мы живем. Нас не интересует, какой позиции мы придерживаемся, — это не важно. Важен сам факт, что нам присуще насилие, а не его причина.
Одно из самых обычных проявлений насилия — это гнев. Когда нападают на мою жену или сестру, я говорю, что испытываю справедливый гнев. Когда нападают на мою страну, на мои идеи, мои принципы, мой образ жизни, я в справедливом гневе. Я гневаюсь также, когда нападают на мои привычки, на мои мелкие убогие мнения. Когда вы больно задеваете меня или оскорбляете, я прихожу в гнев; если вы бежали с моей женой, я испытываю ревность, и эта ревность называется справедливой, потому что моя жена — моя собственность. И обычно все эти формы гнева являются морально оправданными. Убийство ради своей страны также оправдывается. Так что когда мы говорим о гневе, который является частью насилия, то будем ли мы рассматривать гнев в терминах справедливого или несправедливого гнева в соответствии с нашими собственными наклонностями, господствующей внешней традицией, или будем рассматривать гнев как таковой? Существует ли вообще справедливый гнев? Или это только гнев? Не существует ни хорошего, ни дурного влияния, есть только влияние. Но когда вы находитесь под влиянием чего-то, что мне не нравится, я называю это вредным влиянием.
Когда вы защищаете вашу семью, вашу страну, маленький цветной лоскут, именуемый знаменем, верование, идею, догму, вещь, которую требуете или которой владеете, сам факт этой защиты указывает на гнев. Так вот, можете ли вы рассматривать гнев без толкования, оправдания, не говоря: «Я должен защищать мое имущество», или «я был вправе испытывать гнев», или «как глупо было гневаться»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Так вот, давайте обсудим с вами вместе, с теми из вас, кто способен к такому общению, возможно ли вообще прекратить все формы насилия в нас самих и все же продолжать жить в этом чудовищно жестоком мире. Я думаю, что это возможно. Я не хочу ни малейшего проявления во мне ненависти, подозрительности, опасений или страха. Я хочу жить в полнейшем покое. Это не значит, что я хочу умереть. Я хочу жить на этой чудесной земле, такой обильной, богатой, прекрасной, хочу смотреть на эти деревья, цветы, реки, луга, на женщин, мальчиков и девочек и, в то же время, жить в полной гармонии с самим собой и с миром. Что же мне делать?
Если мы будем знать как смотреть на насилие — не только на внешнее: на войны, мятежи, на банальный антагонизм, классовые конфликты — но также внутри нас самих, — тогда, быть может, мы окажемся способными стать выше насилия.
Это очень сложная проблема. На протяжении многих столетий человек прибегал к насилию; религии всюду в мире пытались смирить человека, но ни одна из них в этом не преуспела. Так вот, если мы хотим вникнуть в этот вопрос, мы должны, по крайней мере, как мне кажется, отнестись к нему очень серьезно, т.к. он поведет нас в совершенно иную область, но если мы просто хотим поиграть с проблемой ради интеллектуального развлечения, мы далеко не уйдем. Вы можете думать, что очень серьезно относитесь к проблеме, но что до тех пор, пока так много других людей в мире не смотрят на нее серьезно и не собираются в отношении нее что-либо предпринимать — какая польза вам делать что бы то ни было? Но не моя забота, относятся ли другие люди к этой проблеме серьезно или нет. Я сам отношусь к ней серьезно, и этого достаточно. «Я не сторож моему брату», я сам как человек глубоко чувствую эту проблему насилия, и я вижу, что во мне самом нет склонности к насилию, но я не могу сказать вам или кому-либо другому: не прибегайте к насилию. Это не имеет смысла до тех пор, пока сами вы ощущаете в нем нужду. Поэтому если вы действительно хотите понять проблему насилия, давайте совместно продолжим путь исследования.
Как нам подойти к этой проблеме насилия? Считаете ли вы, что проблему надо разрешать во внешнем мире, или надо исследовать насилие как таковое, как оно существует в нас самих? Если вы в самом деле не имеете склонности к насилию, то перед вами вопрос: «Как мне жить в мире, полном насилия, стяжательства, зависти, жестокости? Не погибну ли я?» — вот вопрос, который неизбежно возникает. Если вы задаете такой вопрос, то, как мне представляется, вы в действительности не живете в состоянии внутреннего мира. Если же вы пребываете в этом состоянии внутреннего мира, то у вас вообще нет проблем. Вас могут заключить в тюрьму за отказ служить в армии, расстрелять потому, что вы отказались воевать, но это не проблема, если вас расстреляют. Чрезвычайно важно это понять. Мы пытаемся понять насилие не как идею, но как факт, существующий в природе человека, и этим человеком являюсь я сам. Чтобы войти в эту проблему, я должен быть в отношении насилия совершенно незащищенным, открытым, я должен оставить себя незащищенным перед самим собой. Нет необходимости раскрывать себя перед вами, потому что вас это, быть может, не интересует. Я должен находиться в таком состоянии ума, когда есть стремление рассмотреть насилие до самого конца, ни в какой точке не останавливаться, говоря, что я не хочу идти дальше.
Для меня должно быть вполне очевидным, что я человек, способный на насилие. Я проявлял эту склонность в гневе, в моих сексуальных требованиях, в моей ненависти, когда насилие порождало вражду, в ревности и т.д. Я пережил все это, я осознал все это и я говорю себе: «Я хочу понять эту проблему в целом, а не один лишь ее фрагмент, вроде войны. Я хочу понять эту агрессивность в человеке, которая существует также в животных, частью которой являюсь Я».
Насилие — это не только когда убивают кого-то. Сказанное нами резкое слово — тоже насилие. Оно же проявляется, когда мы грубо отстраняем кого-то, когда мы подчиняемся из страха. Итак, насилие — это не просто организованная резня во имя Бога, во имя общества или страны, насилие — это гораздо более тонкая и глубокая вещь, и мы постараемся вникнуть в самые глубины насилия.
Когда вы называете себя индуистом, магометанином, христианином, или европейцем, или еще кем-либо, вы проявляете насилие. Вам понятно, почему это насилие? Потому, что вы отделяете себя от других, от остального человечества. Когда вы отделяете себя верованием, национальностью, традицией — это порождает насилие. Поэтому человек, стремящийся понять насилие, не принадлежит ни к какой стране, ни к какой религии, ни к какой политической партии или системе. Все его мысли заняты только стремлением понять человечество.
Существует только две основных философских позиции в отношении насилия; одна гласит: насилие — прирожденное свойство человека, другая утверждает: насилие — это результат социальной и культурной среды, в которой мы живем. Нас не интересует, какой позиции мы придерживаемся, — это не важно. Важен сам факт, что нам присуще насилие, а не его причина.
Одно из самых обычных проявлений насилия — это гнев. Когда нападают на мою жену или сестру, я говорю, что испытываю справедливый гнев. Когда нападают на мою страну, на мои идеи, мои принципы, мой образ жизни, я в справедливом гневе. Я гневаюсь также, когда нападают на мои привычки, на мои мелкие убогие мнения. Когда вы больно задеваете меня или оскорбляете, я прихожу в гнев; если вы бежали с моей женой, я испытываю ревность, и эта ревность называется справедливой, потому что моя жена — моя собственность. И обычно все эти формы гнева являются морально оправданными. Убийство ради своей страны также оправдывается. Так что когда мы говорим о гневе, который является частью насилия, то будем ли мы рассматривать гнев в терминах справедливого или несправедливого гнева в соответствии с нашими собственными наклонностями, господствующей внешней традицией, или будем рассматривать гнев как таковой? Существует ли вообще справедливый гнев? Или это только гнев? Не существует ни хорошего, ни дурного влияния, есть только влияние. Но когда вы находитесь под влиянием чего-то, что мне не нравится, я называю это вредным влиянием.
Когда вы защищаете вашу семью, вашу страну, маленький цветной лоскут, именуемый знаменем, верование, идею, догму, вещь, которую требуете или которой владеете, сам факт этой защиты указывает на гнев. Так вот, можете ли вы рассматривать гнев без толкования, оправдания, не говоря: «Я должен защищать мое имущество», или «я был вправе испытывать гнев», или «как глупо было гневаться»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31