А престолонаследник по случаю траура по упокоенному папаше объявил всеобщую амнистию, и мне больше не придется корячиться, напяливая на себя по милости приходящего наставника чужие лица?!
Хотя молодого офицера несколько покоробил тон, в котором отозвался Пшу о священной особе императора, он, тем не менее, сделал вид, что не заметил сочащегося из каждого слова ехидства.
— Насчет переедания Его Величества ничего сказать не могу, ибо пока не был пожалован всемилостивейшим приглашением в Хрустальный дворец на тронный обед, равно как и на ужин, но зато у нас на корабле наконец-то появилась особа, на которую вам, доктор, как будущему ревнителю, надлежит равняться.
— Значит, конец изматывающим тренировкам? —с надеждой спросил опальный астроном. — И больше не надо к пронзительным очам Морры Лучеглазого лепить губы красавчика Липони Ариссо, а выдающийся нос основателя династии Гуззош-Альпо сочетать с изящными ушками Аррьеты Гри?
— Да, не надо, — подтвердил Шарби Унц. — Теперь у нас появился пример, достойный подражания. Во всех смыслах.
Он достал из внутреннего кармана кителя складной портрет мужчины, исполненный в размашистом стиле художников Постзазеркалья.
— Вглядитесь в эти черты, мудрый Пшу. Конечно, далеко не красавец, но вам надлежит воспроизвести его внешность до последнего штриха.
— И как зовут моё новое лицо? — поинтересовался Тэйтус, дальнозорко отставив портрет в вытянутой руке.
— Тедль Нох, — сообщил фрейзер. — Возраст — сто двенадцать с половиной сезонов.
— Далеко не мальчик.
— Да, что и говорить, мужчина зрелый. Несколько пунктов из секретного досье. В начале карьеры служил на планете Синих Туманов зорковидящим. Потом перешёл в Пыточную коллегию, где своим усердием заработал дворянский чин и обзавёлся многочисленными знакомствами среди зиммельцвейггеров. Видимо, кто-то из новых приятелей рекомендовал его на освободившееся место в экипаже нашего броненосца, когда прежний ревнитель ушёл в отставку. Прибыл Тедль сегодня поутру на челноке, так что нужно приступать к заключительной фазе вашей эвакуации с Туцана. Если, конечно, вы, доктор, чувствуете в себе достаточно сил пройти последнее испытание.
— Что ж, — подергав себя за нижнюю губу, сказал Тэйтус, — последнее испытание так последнее. Честно говоря, мне и самому не терпится проверить навыки, приобретённые благодаря вашим усилиям.
Свои слова учёный подтвердил делами. Он вышел из-за столика и уселся на полу перед Шарби, уперев левую пятку в правое бедро, а правую — соответственно — в левое. Спина у него, как и полагалось при упражнениях подобного рода, оставалась прямой.
— Так хорошо? — поинтересовался он, рассчитывая по обыкновению на похвалу.
— Терпимо, — коротко бросил Унц, усаживаясь на пол напротив своего ученика в аналогичной позе. Мозаичный портрет он положил на колени, чтобы Пшу ни на секунду не выпускал свое новое лицо из виду. — Надеюсь, вы помните надлежащую последовательность?
Тэйтус на мгновение закрыл и тут же открыл глаза:
— Сосредоточенность. Погружение. Перестройка.
— Главное, — напомнил Унц, — это волевой посыл. Ни в коем случае не отвлекайтесь на посторонние вещи и тогда у вас всё должно получиться.
— Постараюсь.
Фрейзер понимал, что человеку, далекому от армейской дисциплины, трудно преодолевать «штиблетскую» косность, присущую подавляющему большинству гражданских лиц, но он надеялся, что жажда познания, владевшая доктором, заставит его сконцентрироваться понастоящему. Не впустую же он посвящал опальному астроному столько времени, заставляя поверить, что любой человек, если сильно захочет, сможет овладеть тайным умением лазутчиков Флота? Разве не обучал всем тонкостям, которыми владел сам? И вот пробил час: Тэйтусу Пшу осталось собрать волю в кулак и продемонстрировать наставнику, так ли ненапрасны были его уроки!
Шарби отвернулся, стараясь не смотреть на своего великовозрастного ученика, чтобы не сбить ненароком, но краем глаза он всё же увидел, как заострились черты прежде оплывшего лица, что соответствовало первой стадии трансформирования — Сосредоточенности. В этот момент личность, погруженная в медитацию, под действием строго регламентированных упражнений по системе легендарного Зебина Леша, основателя теории и практики метаморфизики, постепенно размывается, становится бестелесной, взмывает ввысь, вырвавшись из оков бренной оболочки.
Собственно говоря, именно Сосредоточенность задавала тон дальнейшему процессу. Предыдущая личность должна была покинуть сознание и свить кокон в потаённом уголке подсознания, до поры до времени не показываться на поверхности, чтобы не влиять на процесс. Её время ещё наступит. А вот если она зацепится за какое-то воспоминание, связывающее её с прошлым, полного растворения не произойдёт, и новая личность получится ущербной, неспособной полностью воплотиться в изменённое тело.
Но у Тэйтуса пока всё шло более или менее гладко — вот и зрачки посветлели. Если так пойдёт и дальше, можно говорить о переходе во вторую стадию — Погружение, когда новая форма, а вместе с ней и новое лицо воспринимается уже не зрением, точнее, не только и не столько зрением, а неким надчувственным способом, на тренировку которых Тэйтус с Шарби затратили львиную долю времени.
Да, да, всё пока шло строго по методикам. Только бы не сглазить, и если Тэйтус не подведёт, то можно считать, что обучение прошло успешно и за дальнейшую судьбу старого астронома можно не беспокоиться.
Ага, вот, наконец, и лицевые мускулы задергались: на скулах желваки заходили, ноздри затрепетали, правое нижнее веко стало подрагивать — верный признак, что и вторая стадия благополучно миновала, настал черёд третьей и последней, той самой, от которой зависит окончательный результат трансформации — Перестройки. Она венчает дело, она показывает, насколько готов испытуемый к испытанию, она спасает и она же карает. Ведь, не дай Свистопляс, стоит перемудрить с наладкой корневых клеток и так перекорёжит лицо, что навек останешься асимметричным уродом, либо окостенеют мышцы, потом их ничем не восстановишь, и будешь пугать богобоязненный народ на площадях безжизненной маской своего фасада!
Но будем надеяться, что уроки не прошли даром, и Тэйтус четко представляет, что требуется в нужный момент.
Уф, так и есть, присущая учёному носу горбинка стала таять как воск, кустистые брови принялись разглаживаться, обретая несвойственную прежде мягкость, а полная верхняя губа начала истончаться прямо на глазах. Лицо Тэйтуса Пшу мало-помалу лишалось специфических черт, по которым его могли опознать как безбожника и преступника, и всё больше и больше начинало походить на аскетичную физиономию Тедля Ноха, пока не обрело практически полную с ней адекватность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80