Рафаэль полюбил ее лицо, которое ему так и не удалось передать на холсте.
А Сара? Его эмоциональный накал привлек, захватил и в конце концов очаровал Сару. Страсть была основной движущей силой изменчивого темперамента Рафаэля. Он любил со страстью, со страстью создавал незабываемые картины и, как она вынуждена была сейчас признать с болью и сожалением, со страстью же и ненавидел...
- Кто был тот дяденька? - угрюмо спросила за завтраком Джилли.
- Какой дяденька? - уклончиво переспросила Сара.
Джилли нахмурилась.
- Тот дяденька, - повторила она громче.
- Какой дяденька? - вмешался, как повторяшка, Бен.
Сара встала и незаметно выбросила нетронутый тост в мусорную корзину.
- Я встретила его вчера вечером в гостях.
- Ты какая-то не такая, мама, - задумчиво сказал Бен.
- Какая-не-такая, - тут же срифмовала Джилли и захихикала; настроение у нее менялось каждую минуту.
Сара позвонила Анжеле и попросила ее посидеть с детьми и сегодня. Сара неплохо ей платила, и девочка всегда была рада услужить. Но она, естественно, была удивлена. По субботам Сара всегда ездила с детьми к родителям. Этот обычай соблюдался почти с религиозным благоговением, но вряд ли кому-нибудь приносил радость, подумала Сара. Ее родители горько сетовали на то, что она позволяла им проводить так мало времени с внучатами, а Саре эти визиты всегда давались с трудом. Близняшки были такими же непоседами, и в них было столько же жизнерадостной энергии, сколько и в их отце. Уже через час после их приезда родители начинали обмениваться короткими взглядами, а по поводу ее методов воспитания высказывались короткие холодные замечания. Дети в страхе утихали, чувствуя, как атмосфера накаляется.
...Стояло прекрасное солнечное утро. В воздухе чувствовалось приближение раннего лета. Обычно ей доставляло удовольствие ехать на машине за город к родителям. Она редко пользовалась машиной, в основном по субботам и воскресеньям. Машина принадлежала раньше ее двоюродной тетке, и поскольку за ней очень хорошо следили, она прекрасно вела себя на дороге, несмотря на свой преклонный возраст. Если же машина начнет капризничать, думала Сара, вряд ли ей удастся приобрести новую.
Инфляция сожрала приличную часть доходов от ее небольшого капитала, оставленного ей теткой и переданного в доверительное управление. Пять раз в неделю она работала по полдня в страховой компании, а дети в это время были в детском саду. Ее единственным имуществом была квартира, но она уже становилась для них маленькой.
У ее родителей был дом из красного кирпича в стиле начала XIX века, возвышающийся среди просторных обихоженных лугов. Даже лужайки выглядели наманикюренными. Интерьер по живописности ничем не уступал пейзажу. Все, что окружало жизнь ее родителей, было под стать их врожденной аккуратности.
Дверь ей открыла экономка, миссис Пербек. Заметив, что Сара без детей, она нахмурилась.
- Ваши родители в оранжерее, мисс Сауткотт.
- Спасибо, миссис Пербек.
Сара едва сдержала улыбку. По субботам, весной и летом, ее родители завтракали только в оранжерее. Когда она войдет, отец будет читать газету за одним концом стола, а мать за другим будет смотреть в пространство. Разговаривают они за завтраком только тогда, когда происходит нечто из ряда вон выходящее.
- Сара... ты сегодня рано.
Чарльз Сауткотт, аккуратно сложив газету, встал ей навстречу - это был высокий импозантный мужчина, далеко за пятьдесят, с седеющими светлыми волосами; на его продолговатом худощавом лице вопросительно горели голубые глаза-льдинки.
Мать нахмурилась.
- А где дети?
Сара глубоко вздохнула.
- Я оставила их дома.
Между подведенными карандашом бровями Луизы образовалась тревожная складка.
- Мне надо поговорить с вами наедине, - с трудом выдавила из себя Сара.
Отец оценивающе посмотрел на ее бледное напряженное лицо.
- Что-то случилось, Сара? Садись, поговорим спокойно.
В его голосе прозвучали холодные повелительные нотки.
Сара судорожно глотнула.
- Вчера вечером я видела Рафаэля.
Смертельную бледность, что растеклась по лицу ее матери, не смог скрыть даже плотный слой грима. Отец же продолжал смотреть на нее как ни в чем не бывало. Сара, испугавшись, что молчание ее просто задушит, заставила себя говорить.
- Мы с Гордоном ездили в гости, и он тоже там был.
- С кем ты общаешься в последние дни? - Луиза не смогла скрыть дрожь в голосе.
- А затем он пришел ко мне.
Чарльз Сауткотт начинал проявлять интерес к ее словам - глаза его сузились.
- По твоему приглашению?
Мать взглянула на него с упреком.
- Сара ни за что не пригласила бы его к себе.
- Он ничего не знал о близняшках, - с волнением продолжала Сара. - Он думал, что я... прервала беременность... так ему передали.
Комната погрузилась в тревожную тишину. Луиза неподвижно, как статуя, изучала свои руки. На лице отца нельзя было прочитать ни одной мысли, но в уголке его плотно сжатого рта дергался нерв.
- Я хочу сказать... все это так странно.
Сара с оглашением отметила, что в ее голосе появились истерические нотки.
Чарльз Сауткотт коротко выдохнул:
- Садись, Сара. Сцены нам ни к чему.
Она еле стояла на ногах. Она все еще не научилась спокойно разговаривать со своим отцом на серьезные темы и с неохотой опустилась в плетеное кресло с причудливыми подушками, держась прямо, как бы не желая отдаваться их приятным объятьям.
- Давай сразу договоримся вот о чем: наша единственная забота - чтобы тебе было хорошо, - произнес ее отец с явной укоризной. - Мы чрезвычайно за тебя переживали, когда Александро уехал в Нью-Йорк и бросил тебя здесь на произвол судьбы. Твое замужество изводило тебя.
- Ее изводил он, - поправила его мать и опять обиженно поджала губы. - Он отобрал тебя у нас. Мы потеряли тебя, и ты так никогда к нам больше и не вернулась.
Саре становилось все труднее дышать.
- Он был моим мужем, и я его любила.
Чарльз Сауткотт издал резкий смешок.
- Ты не любила его, Сара. Ты была просто помешана на нем. И помешательство это было болезненным, тебе была нужна помощь...
- Помощь? - повторила, задыхаясь, Сара. - Вы считаете, что, заперев меня, вы мне помогли?
- Сара, - умоляюще просипела Луиза. - Прошу тебя...
- Мы все делали только ради твоего же блага. Я и не думал причинять тебе боль. Я просто хотел, чтобы ты пришла в себя, - холодно продолжал отец. - И когда Алехандро набрался наглости и заявился сюда...
Сара окаменела.
- Рафаэль был здесь? - переспросила она, не веря своим ушам.
- К тебе мы его не могли допустить, Сара, - пробормотала мать. - Ты плохо себя чувствовала. У тебя мог быть выкидыш. В общем, мы не обманывали его. Он сам сделал выводы. Мы лишь не стали его разубеждать.
На тонких губах отца заиграла неприятная улыбка, если ее вообще можно было назвать улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
А Сара? Его эмоциональный накал привлек, захватил и в конце концов очаровал Сару. Страсть была основной движущей силой изменчивого темперамента Рафаэля. Он любил со страстью, со страстью создавал незабываемые картины и, как она вынуждена была сейчас признать с болью и сожалением, со страстью же и ненавидел...
- Кто был тот дяденька? - угрюмо спросила за завтраком Джилли.
- Какой дяденька? - уклончиво переспросила Сара.
Джилли нахмурилась.
- Тот дяденька, - повторила она громче.
- Какой дяденька? - вмешался, как повторяшка, Бен.
Сара встала и незаметно выбросила нетронутый тост в мусорную корзину.
- Я встретила его вчера вечером в гостях.
- Ты какая-то не такая, мама, - задумчиво сказал Бен.
- Какая-не-такая, - тут же срифмовала Джилли и захихикала; настроение у нее менялось каждую минуту.
Сара позвонила Анжеле и попросила ее посидеть с детьми и сегодня. Сара неплохо ей платила, и девочка всегда была рада услужить. Но она, естественно, была удивлена. По субботам Сара всегда ездила с детьми к родителям. Этот обычай соблюдался почти с религиозным благоговением, но вряд ли кому-нибудь приносил радость, подумала Сара. Ее родители горько сетовали на то, что она позволяла им проводить так мало времени с внучатами, а Саре эти визиты всегда давались с трудом. Близняшки были такими же непоседами, и в них было столько же жизнерадостной энергии, сколько и в их отце. Уже через час после их приезда родители начинали обмениваться короткими взглядами, а по поводу ее методов воспитания высказывались короткие холодные замечания. Дети в страхе утихали, чувствуя, как атмосфера накаляется.
...Стояло прекрасное солнечное утро. В воздухе чувствовалось приближение раннего лета. Обычно ей доставляло удовольствие ехать на машине за город к родителям. Она редко пользовалась машиной, в основном по субботам и воскресеньям. Машина принадлежала раньше ее двоюродной тетке, и поскольку за ней очень хорошо следили, она прекрасно вела себя на дороге, несмотря на свой преклонный возраст. Если же машина начнет капризничать, думала Сара, вряд ли ей удастся приобрести новую.
Инфляция сожрала приличную часть доходов от ее небольшого капитала, оставленного ей теткой и переданного в доверительное управление. Пять раз в неделю она работала по полдня в страховой компании, а дети в это время были в детском саду. Ее единственным имуществом была квартира, но она уже становилась для них маленькой.
У ее родителей был дом из красного кирпича в стиле начала XIX века, возвышающийся среди просторных обихоженных лугов. Даже лужайки выглядели наманикюренными. Интерьер по живописности ничем не уступал пейзажу. Все, что окружало жизнь ее родителей, было под стать их врожденной аккуратности.
Дверь ей открыла экономка, миссис Пербек. Заметив, что Сара без детей, она нахмурилась.
- Ваши родители в оранжерее, мисс Сауткотт.
- Спасибо, миссис Пербек.
Сара едва сдержала улыбку. По субботам, весной и летом, ее родители завтракали только в оранжерее. Когда она войдет, отец будет читать газету за одним концом стола, а мать за другим будет смотреть в пространство. Разговаривают они за завтраком только тогда, когда происходит нечто из ряда вон выходящее.
- Сара... ты сегодня рано.
Чарльз Сауткотт, аккуратно сложив газету, встал ей навстречу - это был высокий импозантный мужчина, далеко за пятьдесят, с седеющими светлыми волосами; на его продолговатом худощавом лице вопросительно горели голубые глаза-льдинки.
Мать нахмурилась.
- А где дети?
Сара глубоко вздохнула.
- Я оставила их дома.
Между подведенными карандашом бровями Луизы образовалась тревожная складка.
- Мне надо поговорить с вами наедине, - с трудом выдавила из себя Сара.
Отец оценивающе посмотрел на ее бледное напряженное лицо.
- Что-то случилось, Сара? Садись, поговорим спокойно.
В его голосе прозвучали холодные повелительные нотки.
Сара судорожно глотнула.
- Вчера вечером я видела Рафаэля.
Смертельную бледность, что растеклась по лицу ее матери, не смог скрыть даже плотный слой грима. Отец же продолжал смотреть на нее как ни в чем не бывало. Сара, испугавшись, что молчание ее просто задушит, заставила себя говорить.
- Мы с Гордоном ездили в гости, и он тоже там был.
- С кем ты общаешься в последние дни? - Луиза не смогла скрыть дрожь в голосе.
- А затем он пришел ко мне.
Чарльз Сауткотт начинал проявлять интерес к ее словам - глаза его сузились.
- По твоему приглашению?
Мать взглянула на него с упреком.
- Сара ни за что не пригласила бы его к себе.
- Он ничего не знал о близняшках, - с волнением продолжала Сара. - Он думал, что я... прервала беременность... так ему передали.
Комната погрузилась в тревожную тишину. Луиза неподвижно, как статуя, изучала свои руки. На лице отца нельзя было прочитать ни одной мысли, но в уголке его плотно сжатого рта дергался нерв.
- Я хочу сказать... все это так странно.
Сара с оглашением отметила, что в ее голосе появились истерические нотки.
Чарльз Сауткотт коротко выдохнул:
- Садись, Сара. Сцены нам ни к чему.
Она еле стояла на ногах. Она все еще не научилась спокойно разговаривать со своим отцом на серьезные темы и с неохотой опустилась в плетеное кресло с причудливыми подушками, держась прямо, как бы не желая отдаваться их приятным объятьям.
- Давай сразу договоримся вот о чем: наша единственная забота - чтобы тебе было хорошо, - произнес ее отец с явной укоризной. - Мы чрезвычайно за тебя переживали, когда Александро уехал в Нью-Йорк и бросил тебя здесь на произвол судьбы. Твое замужество изводило тебя.
- Ее изводил он, - поправила его мать и опять обиженно поджала губы. - Он отобрал тебя у нас. Мы потеряли тебя, и ты так никогда к нам больше и не вернулась.
Саре становилось все труднее дышать.
- Он был моим мужем, и я его любила.
Чарльз Сауткотт издал резкий смешок.
- Ты не любила его, Сара. Ты была просто помешана на нем. И помешательство это было болезненным, тебе была нужна помощь...
- Помощь? - повторила, задыхаясь, Сара. - Вы считаете, что, заперев меня, вы мне помогли?
- Сара, - умоляюще просипела Луиза. - Прошу тебя...
- Мы все делали только ради твоего же блага. Я и не думал причинять тебе боль. Я просто хотел, чтобы ты пришла в себя, - холодно продолжал отец. - И когда Алехандро набрался наглости и заявился сюда...
Сара окаменела.
- Рафаэль был здесь? - переспросила она, не веря своим ушам.
- К тебе мы его не могли допустить, Сара, - пробормотала мать. - Ты плохо себя чувствовала. У тебя мог быть выкидыш. В общем, мы не обманывали его. Он сам сделал выводы. Мы лишь не стали его разубеждать.
На тонких губах отца заиграла неприятная улыбка, если ее вообще можно было назвать улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46