В общем, моя обстоятельность и рассудительность – неоспоримое качество, с которым пришлось согласиться всем. А то бы меня понесло еще куда-нибудь. А раз так, то я решила подойти к выбору работы со всей обстоятельностью. Я полезла в мировую сеть. Энергию тоже надо экономить. Зачем куда-то ходить, если можно законнектиться и искать себе рабочее место на каком-нибудь сайте типа Job.ru или Rabota.ru. Через час стало ясно, что без работы я не останусь. Количество вакансий, размещенных в Интернете, потрясало. Любые должности и практически любая зарплата. Чудеса!
– Уже взяли, – так отвечали в половине случаев из десяти.
– У вас есть диплом западных бизнесс-школ? – спрашивали еще в трех. Поскольку я даже не представляла, о чем они, то вариант отпадал. В оставшихся двух интересовались опытом работы. И на этом я заканчивала разговор. Тогда я решила попробовать карьерного роста в направлении, связанном с полученным мною историческим и архивным образованием.
– Да. Архивариус требуется. Триста долларов зарплаты вас устроит? – спросили меня в нескольких местах.
– Нет. Не устроит, – обиженно ответила я. Разве я об этом мечтала, когда поступала в институт? Раскладывать бумажки? За такие деньги? Уверена, это не то, что имел в виду Борис. Мне вдруг стало жаль, что он пропал. И я подумала, что я все-таки дура, что не взяла его телефон.
Говорят, чтобы что-то начало происходить, надо перестать этого хотеть. У меня, во всяком случае, происходит именно так. Когда я, изнывая от нетерпения, облизываю полку с новенькими Нокиями в Евросети, мне не перепадает ничего, а когда я уже перегораю и начинаю потихонечку мечтать о десятикратном военном бинокле, Андрей дарит мне именно ту модель, о которой я мечтала. Или, например, экзамены. Если я к ним готовлюсь, нервничаю и переживаю, то гарантированно получаю трояк. В лучшем случае четверку. А вот если я вообще не думаю об этом и мысленно уже готовлюсь к тому, что объявлю папе о том, что мне необходима пересдача, мне внезапно ставят пятерку.
– Привет! – услышала я голос Бориса, когда мысленно пыталась уговорить себя, что труд оператора пейджинговой компании (единственное место, на котором не требовался опыт работы, а платить собирались шестьсот долларов) – это именно то, о чем я всю жизнь мечтала.
– Привет! – немного более радостно, чем того требовал случай, воскликнула я. Честно говоря, хоть я уже и не убивалась по собственной дури и недальновидности, а смирилась с его потерей, рада я была так, что захотелось скакать вокруг Бориса на одной ножке. А он стоял и смотрел на меня с таким видом, словно совершенно случайно проходил мимо моего подъезда в ту самую минуту, в которую я из него вышла. Что ж, если надо, я готова считать, что это так и есть.
– Что поделываешь? – как бы между прочим спросил он. Весь его вид говорил о том, что я для него значу не больше, чем неожиданная распродажа горнолыжных товаров с семидесятипроцентной скидкой. Приятно, черт возьми. И все.
– Думаю, как жить дальше, – улыбнулась я, лихорадочно соображая, что бы такое придумать, чтобы он не исчез за горизонтом еще на месяц, но при этом и не потерять своего лица.
– До сих пор? – удивился он, словно бы был уверен, что я уже давным-давно возглавляю какой-нибудь коммерческий банк. Я поделилась с ним вариантами, посетовала на жестокость этого мира к молодым специалистам по истории и на всякий случай пригласила его на день рождения.
– А когда оно у тебя? – спросил он, и я поняла, что попала впросак, потому что день-то мой рождения как раз неделю как миновал. И я очень лихо отплясывала на столе в своей огнедышащей комнате под улюлюканье Петечки, моей школьной подруги Аллы и еще пары однокурсниц.
– Завтра, – ляпнула я, – я могла бы по этому поводу угостить тебя чашечкой кофе. Я не хочу его праздновать, все-таки двадцать шесть лет – это не повод для застолий.
– И где мы будем пить эту самую чашечку? У тебя дома? – опасливо спросил он, видимо, распознав в моем предложении подвох и попытку познакомить его с родителями.
– В кофе-хауз, – тут же отбила его удар я. – У меня как раз есть куча флаерсов, так что кофе можно пить практически бесконечно.
– Да, – засмеялся он. – Я уж и забыл то чудесное время, когда флаерсы имели для меня такое же значение.
– Значит, пойдешь? – замерла я.
– Попить флаерсное кофе? – переспросил он. – Конечно.
– Ура! – не сдержалась я. Прошло несколько часов, большая часть которых составила ночь, в процессе которой я практически не сомкнула глаз от мыслей, что бы мне такое одеть, чтобы потрясти Бориса до глубины его мужской души. Но чтобы остаться при этом независимой и циничной, плюющей на эту бездарную игру полов. Задачка была практически с одними неизвестными. Если накраситься – решит, что я пытаюсь его соблазнить. Если не накрашусь, то не будет никакого эффекта, потому что я знаю, что я особенно хороша именно с огненной помадой на губах и с черными ресницами. Получается эдакая Кармен. Пришлось изобретать эдакий креативно-творческий стиль, при котором и губы накрашены, и есть некоторый беспорядок в прическе и одежде, при котором непонятно, то ли ты готовилась к встрече, то ли забыла помахать расческой.
– Прекрасно выглядишь, – выдохнул Борис, оценив мои креативные потуги. Я была обута в невесомые босоножки египетского очертания, тунику и мешковатую просвечивающую юбку. Лето – чудесная пора, позволяющая ходить практически голой и не нарушать при этом приличий.
– Спасибо, – уверенно ответила на его взгляд я.
– Поздравляю с днем рождения. Сколько тебе стукнуло-то? – спросил он, а меня всю передернуло. Я почувствовала себя врушкой, а мне, как, думаю, и всем, не нравится чувствовать себя непроходимой врушкой.
– Ой, ну зачем ты. Давай будем считать, что я просто угостила тебя чашечкой кофе.
– И что, подарок мне выбросить? – лукаво посмотрел на меня он. Я задумалась. Конечно, врать нехорошо, но с другой стороны, если он унесет подарок обратно, разве это будет хорошо?
– Уговорит, речистый, – улыбнулась я. – Двадцать шесть.
– Тогда тебе подарок, как совсем большой девочке, – заявил он и протянул мне нечто, завернутое в подарочную бумагу. Как же я люблю получать подарки! Особенно вот такие, завернутые в шуршащую яркую бумажку. Может, еще кому-нибудь сказать, что у меня день рождения завтра?
– Спасибо, – прошептала я, осматривая коробочку со всех сторон.
– Разворачивать будешь? – с ленцой спросил Борис. Но я, уже привыкшая к его циничному тону по любым вопросам, поняла, что ему интересно посмотреть мою реакцию на подарок. Пришлось раздирать красивенькую бумажку, причем зубами, потому что злые упаковщики не пожалели скотча.
– Черт, что ж такое, – сосредоточенно сопела я, но вдруг неподатливая обертка хрумкнула и раскрыла недра подарка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Уже взяли, – так отвечали в половине случаев из десяти.
– У вас есть диплом западных бизнесс-школ? – спрашивали еще в трех. Поскольку я даже не представляла, о чем они, то вариант отпадал. В оставшихся двух интересовались опытом работы. И на этом я заканчивала разговор. Тогда я решила попробовать карьерного роста в направлении, связанном с полученным мною историческим и архивным образованием.
– Да. Архивариус требуется. Триста долларов зарплаты вас устроит? – спросили меня в нескольких местах.
– Нет. Не устроит, – обиженно ответила я. Разве я об этом мечтала, когда поступала в институт? Раскладывать бумажки? За такие деньги? Уверена, это не то, что имел в виду Борис. Мне вдруг стало жаль, что он пропал. И я подумала, что я все-таки дура, что не взяла его телефон.
Говорят, чтобы что-то начало происходить, надо перестать этого хотеть. У меня, во всяком случае, происходит именно так. Когда я, изнывая от нетерпения, облизываю полку с новенькими Нокиями в Евросети, мне не перепадает ничего, а когда я уже перегораю и начинаю потихонечку мечтать о десятикратном военном бинокле, Андрей дарит мне именно ту модель, о которой я мечтала. Или, например, экзамены. Если я к ним готовлюсь, нервничаю и переживаю, то гарантированно получаю трояк. В лучшем случае четверку. А вот если я вообще не думаю об этом и мысленно уже готовлюсь к тому, что объявлю папе о том, что мне необходима пересдача, мне внезапно ставят пятерку.
– Привет! – услышала я голос Бориса, когда мысленно пыталась уговорить себя, что труд оператора пейджинговой компании (единственное место, на котором не требовался опыт работы, а платить собирались шестьсот долларов) – это именно то, о чем я всю жизнь мечтала.
– Привет! – немного более радостно, чем того требовал случай, воскликнула я. Честно говоря, хоть я уже и не убивалась по собственной дури и недальновидности, а смирилась с его потерей, рада я была так, что захотелось скакать вокруг Бориса на одной ножке. А он стоял и смотрел на меня с таким видом, словно совершенно случайно проходил мимо моего подъезда в ту самую минуту, в которую я из него вышла. Что ж, если надо, я готова считать, что это так и есть.
– Что поделываешь? – как бы между прочим спросил он. Весь его вид говорил о том, что я для него значу не больше, чем неожиданная распродажа горнолыжных товаров с семидесятипроцентной скидкой. Приятно, черт возьми. И все.
– Думаю, как жить дальше, – улыбнулась я, лихорадочно соображая, что бы такое придумать, чтобы он не исчез за горизонтом еще на месяц, но при этом и не потерять своего лица.
– До сих пор? – удивился он, словно бы был уверен, что я уже давным-давно возглавляю какой-нибудь коммерческий банк. Я поделилась с ним вариантами, посетовала на жестокость этого мира к молодым специалистам по истории и на всякий случай пригласила его на день рождения.
– А когда оно у тебя? – спросил он, и я поняла, что попала впросак, потому что день-то мой рождения как раз неделю как миновал. И я очень лихо отплясывала на столе в своей огнедышащей комнате под улюлюканье Петечки, моей школьной подруги Аллы и еще пары однокурсниц.
– Завтра, – ляпнула я, – я могла бы по этому поводу угостить тебя чашечкой кофе. Я не хочу его праздновать, все-таки двадцать шесть лет – это не повод для застолий.
– И где мы будем пить эту самую чашечку? У тебя дома? – опасливо спросил он, видимо, распознав в моем предложении подвох и попытку познакомить его с родителями.
– В кофе-хауз, – тут же отбила его удар я. – У меня как раз есть куча флаерсов, так что кофе можно пить практически бесконечно.
– Да, – засмеялся он. – Я уж и забыл то чудесное время, когда флаерсы имели для меня такое же значение.
– Значит, пойдешь? – замерла я.
– Попить флаерсное кофе? – переспросил он. – Конечно.
– Ура! – не сдержалась я. Прошло несколько часов, большая часть которых составила ночь, в процессе которой я практически не сомкнула глаз от мыслей, что бы мне такое одеть, чтобы потрясти Бориса до глубины его мужской души. Но чтобы остаться при этом независимой и циничной, плюющей на эту бездарную игру полов. Задачка была практически с одними неизвестными. Если накраситься – решит, что я пытаюсь его соблазнить. Если не накрашусь, то не будет никакого эффекта, потому что я знаю, что я особенно хороша именно с огненной помадой на губах и с черными ресницами. Получается эдакая Кармен. Пришлось изобретать эдакий креативно-творческий стиль, при котором и губы накрашены, и есть некоторый беспорядок в прическе и одежде, при котором непонятно, то ли ты готовилась к встрече, то ли забыла помахать расческой.
– Прекрасно выглядишь, – выдохнул Борис, оценив мои креативные потуги. Я была обута в невесомые босоножки египетского очертания, тунику и мешковатую просвечивающую юбку. Лето – чудесная пора, позволяющая ходить практически голой и не нарушать при этом приличий.
– Спасибо, – уверенно ответила на его взгляд я.
– Поздравляю с днем рождения. Сколько тебе стукнуло-то? – спросил он, а меня всю передернуло. Я почувствовала себя врушкой, а мне, как, думаю, и всем, не нравится чувствовать себя непроходимой врушкой.
– Ой, ну зачем ты. Давай будем считать, что я просто угостила тебя чашечкой кофе.
– И что, подарок мне выбросить? – лукаво посмотрел на меня он. Я задумалась. Конечно, врать нехорошо, но с другой стороны, если он унесет подарок обратно, разве это будет хорошо?
– Уговорит, речистый, – улыбнулась я. – Двадцать шесть.
– Тогда тебе подарок, как совсем большой девочке, – заявил он и протянул мне нечто, завернутое в подарочную бумагу. Как же я люблю получать подарки! Особенно вот такие, завернутые в шуршащую яркую бумажку. Может, еще кому-нибудь сказать, что у меня день рождения завтра?
– Спасибо, – прошептала я, осматривая коробочку со всех сторон.
– Разворачивать будешь? – с ленцой спросил Борис. Но я, уже привыкшая к его циничному тону по любым вопросам, поняла, что ему интересно посмотреть мою реакцию на подарок. Пришлось раздирать красивенькую бумажку, причем зубами, потому что злые упаковщики не пожалели скотча.
– Черт, что ж такое, – сосредоточенно сопела я, но вдруг неподатливая обертка хрумкнула и раскрыла недра подарка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66