– Я за ней прослежу. Буду держать ее в руках. Дорогая, выпей коньяку. Тебе нужно успокоиться!
– Я спокойна, как удав! – гордо сказала я, выскочив из-за стола, чтобы не дать-таки Полянскому плюхнуться рядом. Если бы подобные акробатические номера я в свое время имела возможность проделывать с Олегом Петровичем, то наверняка предпочла не расставаться никогда, а смириться с наличием еще некоторого количества жен. От волнения у меня сбилось дыхание.
– Видела, как мы высоко? – прошептал мне на ушко Илья.
– Ну, в окно я смотрела, – с недоумением пожала плечами я.
– А просто под ногами? Нет? Ну-ка, пошли, – взял меня за руку он. Я затрепетала, почувствовав свою ладонь, сжатую его сильными, чуть шероховатыми пальцами. Длинными и нервными, как у пианиста, хотя, скорее всего, они у него такие от большого опыта работы за компьютером.
– И где же она? Обещанная высота? – я делала вид, что прикосновения для меня не так интересны, как цель. На самом деле я даже не понимала, куда он меня ведет. А зря. Нет, не то, чтобы я была сильно нервной особой или боялась высоты. Просто… Просто я, собственно, никогда и не ощущала никакой высоты, поэтому теперь, когда Полянский вдруг хлопнул в ладоши и крикнул «Вуаля», я практически впервые в жизни впала в самый настоящий, неподдельный ступор. Под моими ногами ничего не было. То есть, не совсем так. Что-то там, конечно, было, но настолько далеко внизу и в темноте, что реально выглядело как туманная бездонная пропасть. Я закрыла лицо руками и зажмурилась.
– Что с тобой? Что с тобой? – тряс меня за рукав Полянский. Позже я выяснила, что это была такая народная развлекалочка, устроенная хозяевами башни. Стеклянный пол был не просто пуленепробиваемым – он был бронебойным. У меня не было ни одного шанса упасть, но логика не успела включиться. Я посмотрела вниз, поняла, что вишу в пустоте над бездонной бесконечностью, и впала в ступор. Поэтому ничего вразумительного ответить Илье не смогла. Только завизжала.
– Ты что, боишься высоты? – кричал он на меня, буквально отлепляя от лица мои пальцы. – Почему же ты меня не предупредила.
– Я и сама не знала, – попробовала объясниться я. Но ощущение, что я продолжаю висеть в воздухе и при падении стану лепешкой на асфальте, продолжалось. Не помогал даже коньяк, меня все равно трясло, хотя визжать я перестала, так, тихо поскуливала.
– Прости, мне в голову не могло прийти… Бедная девочка. Катенька, малыш, прости. Я идиот, – убитым голосом причитал Полянский. Когда до меня дошел смысл выдаваемых в эфир слов, мне резко полегчало.
– Ты не знал, – прошептала я, глядя на него широко распахнутыми, еще мокрыми от слез глазами. Губы у меня подрагивали, транслируя весь пережитый ужас. Илья гладил меня по волосам.
– Господи, какая же ты нежная. Караул, – вдруг встряхнул волосами он. И поцеловал меня в губы. Аккуратно прикоснулся к ним своими чуть тонковатыми губами, на секунду замер, но уже в следующее мгновение, целовал меня с яростью, которая бывает только тогда, когда мужчина получает, что-то, чего давно вожделел. Кого-то, кого множество раз уже целовал и прижимал к себе в воображении так, как сейчас прижимал к себе меня. Черт его знает, что еще он творил со мной в своей голове, особенно если судить по опасному огню в его глазах. Жуткая пугающая высота превратилась для меня в парение на облаках, я закрыла глаза и полетела.
Простое движение тела может и не содержать порыва души, но, в любом случае, что-то произойдет. За один поцелуй можно узнать о человеке больше, чем за год знакомства. Например, захочется ли вам, чтобы это продолжалось или вы с трудом дождетесь, пока сальные объятия закончатся. Лично мне хотелось, чтобы это длилось вечно. Я узнала, что у него сухие губы. Что его щетина довольно чувствительно колется, а ямочка на подбородке такая выразительная, что я чувствую ее даже щекой. А от свитера исходит какой-то сложный аромат жареной еды, мужского дезодоранта Fa и чего-то лично его, мужского, неповторимого. Незабываемого. Запах, как произведение искусства, может раз и навсегда покорить вас необъяснимой красотой или оттолкнуть, не оставив места вопросам «А вдруг он хороший человек?» Запах Полянского я могла бы вдыхать вечно.
– Ты как? – тихонько спросил он и чмокнул меня в нос. Я усмехнулась. Еще пять минут назад мы создавали столько шума, а теперь шепчем.
– Прекрасно. А ты?
– На луне, – кивнул он и снова прижал меня к себе.
Глава 7. Одна голова – хорошо, а без нее лучше
Многие тысячи умников, решая вопрос о логике этого мира, говорят: «Миром правит интеллект». Умник Шекспир утверждал, что мир – театр, а люди в нем актеры. Макаревич развил эту мысль до образа марионетки. «Кукол дергают за нитки, на лице у них улыбки». Эта теория всем хороша, но ровно до тех пор, пока не начнешь задумываться о том, кто же режиссер этого водевиля. Поразительно быстро понимаешь, что не ты, не ты… Поскольку задумываться я никогда не любила, то еще в детстве разработала личную теорию, объясняющую все законы мироздания. На мой скромный взгляд, земной шар раскручивается исключительно благодаря лени. Чем спокойнее лежишь на диване, тем выше вероятность счастья. Поэтому для того, чтобы нежиться в кровати, человечеству пришлось изобрести города, технологию строительства многоквартирных домов, системы здравоохранения, канализацию, наконец. Исключительно ради права спокойно таращиться в телевизор пришлось корпеть над созданием стиральной, посудомоечной машины и пылесоса. Это если не считать изобретения самого телевизора. А разве не ленью порождена всемирная паутина? Виртуальная реальность – не что иное как возможность вести активный образ жизни, не вставая с дивана. Если вдуматься, то получится, что для пары часов полноценного бестолкового безделья надо очень хорошо поработать. Однако мир под завязку набит людьми и событиями, из-за которых приходится нестись неведомо куда, высунув от напряжения язык. Машины ломаются, страдают от накипи, природные катаклизмы и войны способны надолго лишить нас дивана, а постановления правительства страны запросто оставят без гроша. Вот тогда появляется возможность проявить бойцовские качества.
Моя мама была тайфуном, пожаром и правительственным переворотом в одном лице. Лень и желание понежиться на солнышке никогда не терзали ее трудолюбивую душу. Она смогла бы заменить собой целый муравейник. В целях соблюдения мирового равновесия нам с братом пришлось лениться с утроенным рвением, чтобы нейтрализовать мамину солнечную активность. Очень может быть, что если бы не мы, земля сошла бы с орбиты.
– Катюша, почему у тебя носки и трусы лежат в одном ящике? – спросила меня мама, делая вид, что не удивлена моему раннему приходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Я спокойна, как удав! – гордо сказала я, выскочив из-за стола, чтобы не дать-таки Полянскому плюхнуться рядом. Если бы подобные акробатические номера я в свое время имела возможность проделывать с Олегом Петровичем, то наверняка предпочла не расставаться никогда, а смириться с наличием еще некоторого количества жен. От волнения у меня сбилось дыхание.
– Видела, как мы высоко? – прошептал мне на ушко Илья.
– Ну, в окно я смотрела, – с недоумением пожала плечами я.
– А просто под ногами? Нет? Ну-ка, пошли, – взял меня за руку он. Я затрепетала, почувствовав свою ладонь, сжатую его сильными, чуть шероховатыми пальцами. Длинными и нервными, как у пианиста, хотя, скорее всего, они у него такие от большого опыта работы за компьютером.
– И где же она? Обещанная высота? – я делала вид, что прикосновения для меня не так интересны, как цель. На самом деле я даже не понимала, куда он меня ведет. А зря. Нет, не то, чтобы я была сильно нервной особой или боялась высоты. Просто… Просто я, собственно, никогда и не ощущала никакой высоты, поэтому теперь, когда Полянский вдруг хлопнул в ладоши и крикнул «Вуаля», я практически впервые в жизни впала в самый настоящий, неподдельный ступор. Под моими ногами ничего не было. То есть, не совсем так. Что-то там, конечно, было, но настолько далеко внизу и в темноте, что реально выглядело как туманная бездонная пропасть. Я закрыла лицо руками и зажмурилась.
– Что с тобой? Что с тобой? – тряс меня за рукав Полянский. Позже я выяснила, что это была такая народная развлекалочка, устроенная хозяевами башни. Стеклянный пол был не просто пуленепробиваемым – он был бронебойным. У меня не было ни одного шанса упасть, но логика не успела включиться. Я посмотрела вниз, поняла, что вишу в пустоте над бездонной бесконечностью, и впала в ступор. Поэтому ничего вразумительного ответить Илье не смогла. Только завизжала.
– Ты что, боишься высоты? – кричал он на меня, буквально отлепляя от лица мои пальцы. – Почему же ты меня не предупредила.
– Я и сама не знала, – попробовала объясниться я. Но ощущение, что я продолжаю висеть в воздухе и при падении стану лепешкой на асфальте, продолжалось. Не помогал даже коньяк, меня все равно трясло, хотя визжать я перестала, так, тихо поскуливала.
– Прости, мне в голову не могло прийти… Бедная девочка. Катенька, малыш, прости. Я идиот, – убитым голосом причитал Полянский. Когда до меня дошел смысл выдаваемых в эфир слов, мне резко полегчало.
– Ты не знал, – прошептала я, глядя на него широко распахнутыми, еще мокрыми от слез глазами. Губы у меня подрагивали, транслируя весь пережитый ужас. Илья гладил меня по волосам.
– Господи, какая же ты нежная. Караул, – вдруг встряхнул волосами он. И поцеловал меня в губы. Аккуратно прикоснулся к ним своими чуть тонковатыми губами, на секунду замер, но уже в следующее мгновение, целовал меня с яростью, которая бывает только тогда, когда мужчина получает, что-то, чего давно вожделел. Кого-то, кого множество раз уже целовал и прижимал к себе в воображении так, как сейчас прижимал к себе меня. Черт его знает, что еще он творил со мной в своей голове, особенно если судить по опасному огню в его глазах. Жуткая пугающая высота превратилась для меня в парение на облаках, я закрыла глаза и полетела.
Простое движение тела может и не содержать порыва души, но, в любом случае, что-то произойдет. За один поцелуй можно узнать о человеке больше, чем за год знакомства. Например, захочется ли вам, чтобы это продолжалось или вы с трудом дождетесь, пока сальные объятия закончатся. Лично мне хотелось, чтобы это длилось вечно. Я узнала, что у него сухие губы. Что его щетина довольно чувствительно колется, а ямочка на подбородке такая выразительная, что я чувствую ее даже щекой. А от свитера исходит какой-то сложный аромат жареной еды, мужского дезодоранта Fa и чего-то лично его, мужского, неповторимого. Незабываемого. Запах, как произведение искусства, может раз и навсегда покорить вас необъяснимой красотой или оттолкнуть, не оставив места вопросам «А вдруг он хороший человек?» Запах Полянского я могла бы вдыхать вечно.
– Ты как? – тихонько спросил он и чмокнул меня в нос. Я усмехнулась. Еще пять минут назад мы создавали столько шума, а теперь шепчем.
– Прекрасно. А ты?
– На луне, – кивнул он и снова прижал меня к себе.
Глава 7. Одна голова – хорошо, а без нее лучше
Многие тысячи умников, решая вопрос о логике этого мира, говорят: «Миром правит интеллект». Умник Шекспир утверждал, что мир – театр, а люди в нем актеры. Макаревич развил эту мысль до образа марионетки. «Кукол дергают за нитки, на лице у них улыбки». Эта теория всем хороша, но ровно до тех пор, пока не начнешь задумываться о том, кто же режиссер этого водевиля. Поразительно быстро понимаешь, что не ты, не ты… Поскольку задумываться я никогда не любила, то еще в детстве разработала личную теорию, объясняющую все законы мироздания. На мой скромный взгляд, земной шар раскручивается исключительно благодаря лени. Чем спокойнее лежишь на диване, тем выше вероятность счастья. Поэтому для того, чтобы нежиться в кровати, человечеству пришлось изобрести города, технологию строительства многоквартирных домов, системы здравоохранения, канализацию, наконец. Исключительно ради права спокойно таращиться в телевизор пришлось корпеть над созданием стиральной, посудомоечной машины и пылесоса. Это если не считать изобретения самого телевизора. А разве не ленью порождена всемирная паутина? Виртуальная реальность – не что иное как возможность вести активный образ жизни, не вставая с дивана. Если вдуматься, то получится, что для пары часов полноценного бестолкового безделья надо очень хорошо поработать. Однако мир под завязку набит людьми и событиями, из-за которых приходится нестись неведомо куда, высунув от напряжения язык. Машины ломаются, страдают от накипи, природные катаклизмы и войны способны надолго лишить нас дивана, а постановления правительства страны запросто оставят без гроша. Вот тогда появляется возможность проявить бойцовские качества.
Моя мама была тайфуном, пожаром и правительственным переворотом в одном лице. Лень и желание понежиться на солнышке никогда не терзали ее трудолюбивую душу. Она смогла бы заменить собой целый муравейник. В целях соблюдения мирового равновесия нам с братом пришлось лениться с утроенным рвением, чтобы нейтрализовать мамину солнечную активность. Очень может быть, что если бы не мы, земля сошла бы с орбиты.
– Катюша, почему у тебя носки и трусы лежат в одном ящике? – спросила меня мама, делая вид, что не удивлена моему раннему приходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77