Кому интересно говорить о работе на юбилее такой очаровательной девушки? – Илья широким жестом разлил присутствующим Колокольчик.
– Выпьем за Катюшку, – вмешалась Наташка Намбер Ту.
– Может, все-таки шампанского? – неуверенно предложила мама, дезориентированная положительностью нашей компании. Ей тут же налили шампанского, которое по-праздничному шарахнуло в потолок. Мы мирно пили Колокольчик. А кому какое дело, что пока Илья поднимал рейтинг моего «мужа», Ромик долил в газировку Виски? Никому.
– Вы видели, что Олег Петрович подарил Кате? – аккуратно спросила у мамы Полина. Я подмигнула ей с благодарностью и принялась сиять кулоном Полянского. День Рождения удался, это было несомненно. Нейтрализовать маму, которая в порыве недоверия к детям преодолела кучу километров, уже было несомненной удачей. Конечно, где-то на окраине сознания я понимала, что день, когда вскроется вся страшная правда, будет последним в моей самостоятельной жизни, но, с другой стороны, я могу ведь и правда, выйти замуж за Криса. Вряд ли мама с таким же энтузиазмом прилетит вправлять мне мозги в Новую Зеландию. С этого момента замужество предстало передо мной с совершенно другой стороны. Надо срочно делать визу. Есть в идее жить на другой стороне земного шара своя невинная прелесть.
– Может, слинять отсюда как-нибудь? – тихо прошептал мне на ухо Полянский. Я вспомнила гороскоп, который еще с утра рекомендовал мне не злоупотреблять общением с родителями, и кивнула. Он (гороскоп) ведь предупреждал, что «напряженная домашняя атмосфера побудит Вас провести вечер в обществе друзей». Напряженная домашняя обстановка была налицо. Пить водку, выдавая ее за Ессентуки становилось все сложнее, а провести вечер в обществе друзей, и правда, хотелось все больше. Тем более что с каждым часом угроза, что кто-то что-то ляпнет и испортит весь, с таким трудом достигнутый, эффект. Что там было дальше? «Если решается жилищный вопрос, то необходимо будет "покрутиться", чтобы не остаться в дураках». И правда, легко можно остаться в дураках, то бишь с мамой, бросившей свой экологический рай и принявшейся «ставить нас на ноги». Мы будем уходить и приходить по часам, отчитываться за каждую лишнюю минуту и выслушивать упреки в безвременной кончине кабачков и томатов, которые требовали засолки, закатки, мариновки и прочих трудоемких действий. Мой жилищный вопрос напрямую зависел от происходящего. «Успешны знакомства и поездки». Нет, допустить маминого переезда в столицу было никак нельзя. Раз гороскоп говорит, что поездки сегодня успешны, надо тикать.
Глава 6. Подтверждающая, что подруги не зря волновались
Москва – столица нашей немного похудевшей Родины, а кроме этого она – источник и рассадник неисчерпаемого количества удовольствий и соблазнов. Дремучий абориген из глубинки всерьез рискует лишиться здравого рассудка и кошелька, если окажется один на один с вечерней Москвой. Уже на вокзале его зачаруют и опутают огни реклам: игровые автоматы, интим-магазины, кафе и рестораны. Ларьки-ларьки-ларьки… Минус некоторое количество наличности обеспечено, плюс некоторая головная боль весьма вероятны. Однажды мой папашка, попав на просторы Павелецкого вокзала по поручению мамы, решил испить пивка. Невинное само по себе, это мероприятие породило для него такие проблемы, из-за которых его в одиночестве больше не выпускают даже в Сельпо. По крайней мере, стараются. Дело было так. Купив в привокзальном ларьке Очаковскую бутылку, папуля некоторое время любовался на искрящиеся капли росы, которые покрыли холодную матовую поверхность стекла, а потом, соответственно, употребил сие великолепие внутрь. Нашли мы его только через два дня. В городской больнице номер четырнадцать, куда его доставили сотрудники милиции. Слава Богу, что в наше время еще приходит кому-то в голову, что если под кустами шиповника летом валяется мужик в одних трусах, то это совсем не обязательно есть акт проявления его доброй воли. Анализ показал такое количество клофелина в папиной крови, что все мы перекрестились от радости, что он вообще жив.
– Но как же так, – плевалась от страха и возмущения мама. Сотрудник ОВД, простоватый рязанский парень Сергей Парубков, дописал протокол показаний папы, добродушно утерся и пояснил:
– Накачали пивко-то.
– Но я же его сам открывал, – простонал страдающий всей душей папаша.
– А кого трясет чужое горе? – глубокомысленно вопросил Парубков. – Шприцом в крышку вогнали. Творят что хотят. Никакого порядку.
– Как будто не вы – источник порядка! – возмутилась мама, но Парубков посмотрел на нее таким взглядом, что стало ясно. К порядку он не имеет никакого отношения. У него в жизни совершенно другие заботы. Так что впечатлений от посещения сердца России мало не бывает, но нам, ее коренным жителям, все-таки несколько сложнее. Кремль мы видели, в мавзолее на труп любовались, а большой театр воспринимаем не только как колыбель мирового искусства, но и как точку сборки гомосексуалистов интеллигентского толка. Нас трудно удивить. Если там надо сообща решить, куда бы пойти взаимно пощекотать нервы, это вполне может завести нас в тупик. То есть, и завело, если брать конкретно нашу компанию в конкретно мое день рождения. Мы эстетично высыпали на улицу, помахав маме платочком. Я даже позволила ей стянуть с меня козырный костюмчик, в котором я мечтала потрясать Полянского и дальше и натянуть на меня «Очень миленькое платьице», которое мама подарила мне на юбилей. Плиссерованая юбочка, кружевной воротничок, шелк натуральный, но в такой мелкий отстойный цветочек, что «мама, роди меня обратно»! Правда, вряд ли мама способна на такие коренные меры по моему воспитанию. Однако платье пришлось нацепить, чтобы соблюсти образ паиньки. Теперь я стояла, окруженная пьяной гурьбой подельников по вранью, прикрывала подарок легким жакетом и грустила.
– А может, на дискотеку? – банальничала Римма.
– Ага. В клуб, кому за тридцать, – съязвил мой братец.
– Как раз мне теперь туда можно, – съязвила я. Все замолчали и посмотрели на меня. Я понимала, что портить друзьям настроение нехорошо, но в таком виде я не могла чувствовать себя никем, кроме доярки на сельской сходке.
– А какие предложения у тебя? – с вызовом спросила Римма. Я пожала плечами. Если честно, в таком платье я хотела разве что быть похороненной.
– Тогда, может, в боулинг? – внес конструктивное предложение Полянский. Я с уважением оглядела его умную голову. Действительно, боулинг – чуть ли не единственное место, где платье не имеет никакого значения.
– Ночь на дворе… – протянули Наташки нестройным хором. – Все забито. И зашито.
– Я договорился, – рассеянно бросил Полянский, убирая в карман свой сотовый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Выпьем за Катюшку, – вмешалась Наташка Намбер Ту.
– Может, все-таки шампанского? – неуверенно предложила мама, дезориентированная положительностью нашей компании. Ей тут же налили шампанского, которое по-праздничному шарахнуло в потолок. Мы мирно пили Колокольчик. А кому какое дело, что пока Илья поднимал рейтинг моего «мужа», Ромик долил в газировку Виски? Никому.
– Вы видели, что Олег Петрович подарил Кате? – аккуратно спросила у мамы Полина. Я подмигнула ей с благодарностью и принялась сиять кулоном Полянского. День Рождения удался, это было несомненно. Нейтрализовать маму, которая в порыве недоверия к детям преодолела кучу километров, уже было несомненной удачей. Конечно, где-то на окраине сознания я понимала, что день, когда вскроется вся страшная правда, будет последним в моей самостоятельной жизни, но, с другой стороны, я могу ведь и правда, выйти замуж за Криса. Вряд ли мама с таким же энтузиазмом прилетит вправлять мне мозги в Новую Зеландию. С этого момента замужество предстало передо мной с совершенно другой стороны. Надо срочно делать визу. Есть в идее жить на другой стороне земного шара своя невинная прелесть.
– Может, слинять отсюда как-нибудь? – тихо прошептал мне на ухо Полянский. Я вспомнила гороскоп, который еще с утра рекомендовал мне не злоупотреблять общением с родителями, и кивнула. Он (гороскоп) ведь предупреждал, что «напряженная домашняя атмосфера побудит Вас провести вечер в обществе друзей». Напряженная домашняя обстановка была налицо. Пить водку, выдавая ее за Ессентуки становилось все сложнее, а провести вечер в обществе друзей, и правда, хотелось все больше. Тем более что с каждым часом угроза, что кто-то что-то ляпнет и испортит весь, с таким трудом достигнутый, эффект. Что там было дальше? «Если решается жилищный вопрос, то необходимо будет "покрутиться", чтобы не остаться в дураках». И правда, легко можно остаться в дураках, то бишь с мамой, бросившей свой экологический рай и принявшейся «ставить нас на ноги». Мы будем уходить и приходить по часам, отчитываться за каждую лишнюю минуту и выслушивать упреки в безвременной кончине кабачков и томатов, которые требовали засолки, закатки, мариновки и прочих трудоемких действий. Мой жилищный вопрос напрямую зависел от происходящего. «Успешны знакомства и поездки». Нет, допустить маминого переезда в столицу было никак нельзя. Раз гороскоп говорит, что поездки сегодня успешны, надо тикать.
Глава 6. Подтверждающая, что подруги не зря волновались
Москва – столица нашей немного похудевшей Родины, а кроме этого она – источник и рассадник неисчерпаемого количества удовольствий и соблазнов. Дремучий абориген из глубинки всерьез рискует лишиться здравого рассудка и кошелька, если окажется один на один с вечерней Москвой. Уже на вокзале его зачаруют и опутают огни реклам: игровые автоматы, интим-магазины, кафе и рестораны. Ларьки-ларьки-ларьки… Минус некоторое количество наличности обеспечено, плюс некоторая головная боль весьма вероятны. Однажды мой папашка, попав на просторы Павелецкого вокзала по поручению мамы, решил испить пивка. Невинное само по себе, это мероприятие породило для него такие проблемы, из-за которых его в одиночестве больше не выпускают даже в Сельпо. По крайней мере, стараются. Дело было так. Купив в привокзальном ларьке Очаковскую бутылку, папуля некоторое время любовался на искрящиеся капли росы, которые покрыли холодную матовую поверхность стекла, а потом, соответственно, употребил сие великолепие внутрь. Нашли мы его только через два дня. В городской больнице номер четырнадцать, куда его доставили сотрудники милиции. Слава Богу, что в наше время еще приходит кому-то в голову, что если под кустами шиповника летом валяется мужик в одних трусах, то это совсем не обязательно есть акт проявления его доброй воли. Анализ показал такое количество клофелина в папиной крови, что все мы перекрестились от радости, что он вообще жив.
– Но как же так, – плевалась от страха и возмущения мама. Сотрудник ОВД, простоватый рязанский парень Сергей Парубков, дописал протокол показаний папы, добродушно утерся и пояснил:
– Накачали пивко-то.
– Но я же его сам открывал, – простонал страдающий всей душей папаша.
– А кого трясет чужое горе? – глубокомысленно вопросил Парубков. – Шприцом в крышку вогнали. Творят что хотят. Никакого порядку.
– Как будто не вы – источник порядка! – возмутилась мама, но Парубков посмотрел на нее таким взглядом, что стало ясно. К порядку он не имеет никакого отношения. У него в жизни совершенно другие заботы. Так что впечатлений от посещения сердца России мало не бывает, но нам, ее коренным жителям, все-таки несколько сложнее. Кремль мы видели, в мавзолее на труп любовались, а большой театр воспринимаем не только как колыбель мирового искусства, но и как точку сборки гомосексуалистов интеллигентского толка. Нас трудно удивить. Если там надо сообща решить, куда бы пойти взаимно пощекотать нервы, это вполне может завести нас в тупик. То есть, и завело, если брать конкретно нашу компанию в конкретно мое день рождения. Мы эстетично высыпали на улицу, помахав маме платочком. Я даже позволила ей стянуть с меня козырный костюмчик, в котором я мечтала потрясать Полянского и дальше и натянуть на меня «Очень миленькое платьице», которое мама подарила мне на юбилей. Плиссерованая юбочка, кружевной воротничок, шелк натуральный, но в такой мелкий отстойный цветочек, что «мама, роди меня обратно»! Правда, вряд ли мама способна на такие коренные меры по моему воспитанию. Однако платье пришлось нацепить, чтобы соблюсти образ паиньки. Теперь я стояла, окруженная пьяной гурьбой подельников по вранью, прикрывала подарок легким жакетом и грустила.
– А может, на дискотеку? – банальничала Римма.
– Ага. В клуб, кому за тридцать, – съязвил мой братец.
– Как раз мне теперь туда можно, – съязвила я. Все замолчали и посмотрели на меня. Я понимала, что портить друзьям настроение нехорошо, но в таком виде я не могла чувствовать себя никем, кроме доярки на сельской сходке.
– А какие предложения у тебя? – с вызовом спросила Римма. Я пожала плечами. Если честно, в таком платье я хотела разве что быть похороненной.
– Тогда, может, в боулинг? – внес конструктивное предложение Полянский. Я с уважением оглядела его умную голову. Действительно, боулинг – чуть ли не единственное место, где платье не имеет никакого значения.
– Ночь на дворе… – протянули Наташки нестройным хором. – Все забито. И зашито.
– Я договорился, – рассеянно бросил Полянский, убирая в карман свой сотовый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77