— Вот видите, он приезжает! Как, недурна новость? Что вы на это скажете? Я вам все время твердил, что скоро он опять будет здесь, разве нет? Разве я не твердил вам это, дружочек Анна, а вы все не верили? Видите, приезжают в Лондон на будущей неделе — если не раньше, прибавим от себя, потому что, когда ей что-нибудь нужно, она нетерпелива, как сам лукавый, и скорее всего они будут в городе уже завтра или, самое позднее, в субботу. А все эти ее болезни — пустое, как и следовало ожидать. Как бы то ни было, великолепно, что Фрэнк окажется снова в наших краях, можно сказать, под боком. Они, если уж выбираются в город, то надолго, и половину времени он будет проводить у нас. В точности как я хотел. Ну что, хорошая новость, правда? Вы дочитали? Эмма до конца прочла? Хорошо, тогда спрячьте письмо, мы о нем потолкуем в другой раз, теперь для этого неподходящий случай. Теперь я только сообщу остальным главное в двух словах.
Миссис Уэстон не скрывала своего удовольствия. Она свободно изъявляла его и на словах, и всем своим видом. Она была счастлива — знала, что она счастлива, — и знала, что так и должно быть. Она радовалась открыто и горячо, но Эмма не могла изъясняться с такою же непосредственностью. Она занята была еще и другим: взвешивала свои чувства, старалась понять, отчего это известие взволновало ее — и, надобно признать, изрядно.
У мистера Уэстона, однако, от возбуждения убавилось наблюдательности, от нетерпения говорить самому — желания выслушать другого; он остался совершенно доволен и тем, что ею было сказано, и немного спустя пошел порадовать остальных своих друзей кратким сообщением о том, что всякий, кто находился в комнате, должен был уже слышать.
Хорошо, что для него было столь неоспоримо, что он их этим обрадует, — иначе ему могло бы показаться, что ни мистер Вудхаус, ни мистер Найтли не выказали особого восторга. Их сочли уместным оповестить о радостном событии первыми после миссис Уэстон и Эммы — следующей предполагалось обрадовать мисс Фэрфакс, но она так углубилась в беседу с Джоном Найтли, что прерывать ее было бы невежливо, и мистер Уэстон, обнаружив, что ближе всех к нему сидит миссис Элтон и что она не занята разговором, волей-неволей должен был приступить со своей новостью к ней.
Глава 18
— Я надеюсь, что буду вскоре иметь удовольствие представить вам моего сына, — начал мистер Уэстон.
Миссис Элтон, предпочитая толковать подобного рода надежду как тонкий комплимент своей персоне, милостиво улыбнулась.
— Вы, смею полагать, наслышаны о небезызвестном Фрэнке Черчилле, — продолжал он, — и знаете, что это мой сын, хоть он и носит другую фамилию.
— О да — и счастлива буду с ним познакомиться. Мистер Элтон не замедлит нанести ему визит, а затем оба мы весьма рады будем видеть его у себя.
— Вы так любезны. Я уверен, что ему будет очень приятно. Он приезжает в город на будущей неделе, а может статься, и раньше. Сегодня уведомил нас об этом письмом. Мне нынче утром по дороге встретилась почта, и я, узнав руку сына, взял на себя смелость вскрыть письмо — хоть адресовано было не мне — оно предназначалось миссис Уэстон. Ей одной только и пишет, вообразите. Редко когда придет письмецо для меня.
— И вы, стало быть, так-таки взяли и распечатали письмо, адресованное ей?.. Фи, мистер Уэстон, — с жеманным смехом, — я протестую! Вы создаете опасный прецедент. Заклинаю вас, не подавайте дурного примера вашим соседям. Так, значит, вот к чему я должна быть готова? Тогда нам, замужним женщинам, бесспорно, пора за себя постоять! Ах, мистер Уэстон, от вас я этого никак не ожидала!
— Правильно, миссис Элтон, — мы, мужчины, народ ужасный. И вы ни в коем случае не давайте себя в обиду. Да, так возвращаясь к письму… Письмо короткое, писано второпях — краткое уведомление, и только — там говорится, что они едут в ближайшее время в город, как того требует здоровье миссис Черчилл. Она хворала всю зиму и полагает, что в Энскуме чересчур холодный климат, — следственно, всем им вменяется сниматься с места и двигаться к югу.
— Вот как! Из самого Йоркшира — Энскум, кажется, в Йоркшире?
— Да, от них до Лондона миль сто девяносто. Путь порядочный.
— Еще бы — и очень! На шестьдесят пять миль дальше, чем от Кленовой Рощи. Но что значит расстояние, мистер Уэстон, для тех, кто очень богат? Знали бы вы, в какую даль порою, не задумываясь, летает мой братец мистер Саклинг! Вы не поверите — дважды за одну неделю ездил с мистером Брэггом на четверике в Лондон и обратно.
— Главное зло дальнего пути от Энскума, — сказал мистер Уэстон, — в том, что до сих пор, сколько нам известно, миссис Черчилл по целым неделям не в состоянии была подняться с кушетки. Она, как сказано в последнем письме от Фрэнка, жалуется, что не может от слабости одна дойти даже до своей оранжереи, и Фрэнк с дядюшкой с двух сторон поддерживают ее под руки. Это, знаете ли, свидетельствует о крайней слабости — и вдруг ей так не терпится попасть в Лондон, что она намерена останавливаться на ночлег в дороге всего два раза! Фрэнк так и пишет. Удивительным образом устроены бывают дамы с хрупким здоровьем. Согласитесь, миссис Элтон.
— И не подумаю согласиться! Я всегда на стороне тех, которые одного со мною пола. Так и знайте. Предупреждаю вас. Тут вы во мне найдете грозного противника. Каков бы ни был вопрос, я заступаюсь за женщин — и, верьте слову, когда б вы знали, как смотрит на ночлег в трактире Селина, то перестали бы удивляться тому, что миссис Черчилл, ценою неимоверных усилий, старается его избежать. Селина подумать не может о таком ночлеге без отвращения, и подозреваю, мне тоже отчасти передалась ее привередливость. Она всегда берет в дорогу собственное постельное белье — прекрасная мера предосторожности. Миссис Черчилл тоже так поступает?
— Будьте покойны, миссис Черчилл не упустит из виду ничего, что принято у важных дам. Миссис Черчилл не уступит ни одной важной даме в королевстве…
Миссис Элтон с горячностью перебила его:
— Ах, что вы, мистер Уэстон, вы не так меня поняли! Никакая Селина не важная дама, верьте слову. Пусть у вас не составится о ней превратное представление.
— Да? Ну, тогда она не указ такой, как миссис Черчилл, важной даме до мозга костей. Миссис Элтон поняла, что перестаралась. У нее и в мыслях не было серьезно разуверять кого-либо в том, что сестра ее важная дама, — ее горячность, пожалуй, отдавала притворством, и она теперь соображала, как бы половчей отступиться от своих слов, но мистер Уэстон уже продолжал:
— От вас, очевидно, не укрылось, что миссис Черчилл не пользуется у меня большим расположеньем, но это строго между нами. Она искренне любит Фрэнка, и потому мне не пристало отзываться об ней дурно. Притом же, она теперь не совсем здорова — хоть, впрочем, послушать ее, так получится, она весь век нездорова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134