Он полез в нору, а когда путь ему преградила плита, перелез через нее. По другую сторону оказалось что-то вроде святилища.
Он провел в тоннеле, по ту сторону захоронения, всю ночь, а на следующий день попытался сбежать в Арес, но его поймали и привели домой, где Даниэль Винсент выбил из него дурь.
Месяц спустя после пожара на шахте Винсент покинул Новый Марс и перевез семью на Вулкан Желчи. Там он стал исчезать, бросая жену и детей на произвол судьбы. Возвращался он всегда непредсказуемо, как приступ хронической болезни, чтобы приласкать Сэнда, а Джейсона проклясть и побить. Он продолжал время от времени поколачивать старшего сына, пока Джейсону не исполнилось пятнадцать, и он не сломал отцу нос, а заодно пару пальцев себе. После этого его больше никто не удерживал, и Джейс стал межпланетным бродягой, унаследовав от отца страсть к перемене мест. Сэнд остался, и отец продолжал нянчиться с ним. Однако своей неумеренной отцовской любовью Даниэль подавлял младшего сына точно так же, как угнетал побоями старшего. В результате представления Сэнда о добре и зле вышли размытыми. Позже, когда Даниэля не стало, младшего брата необъяснимым образом потянуло к старшему. И, что, пожалуй, еще более невероятно, Джейсон не оттолкнул его.
Джейс умолк, и картины, проходившие перед моим внутренним взором, погасли.
— Сэнд… — начала я.
— Нет, — оборвал он. — Спрашивай о тоннеле.
Я осеклась, поскольку, несмотря на растерянность и потрясение, понимала, что он просит не говорить больше о Сэнде и Даниэле.
— Ты проделал этот тоннель, — сказала я в конце концов.
— Я лишь снова пробил вход в него. Сам тоннель был и до меня.
— И ты не наткнулся там на мой камень? Но ведь это было за десять лет до того, как я…
— Мы еще не закончили здесь, — перебил он и снова запросил старые новости из архива.
Экран вновь засветился, на нем появились сводки за последний год. Этот бюллетень, в отличие от предыдущего, был оформлен витиеватым шрифтом и вычурными заголовками — еще одна дань моде на земную старину.
«В древнем захоронении обнаружен еще один скелет. Прошлой ночью строительные роботы, занимающиеся дальнейшей расчисткой тоннеля у каменоломни, где в прошлом году было обнаружено уникальное захоронение аборигенов Нового Марса, извлекли на свет еще одну загадочную находку — человеческие останки. По результатам исследований, кости, предположительно принадлежащие тринадцатилетнему мальчику, пролежали в глубине тоннеля, за собственно захоронением, не менее двадцати лет. Возможно, читатели помнят, как несколько месяцев назад мы сообщали о предыдущей находке. Тогда роботы извлекли из тоннеля останки девочки. Анализ зубных тканей позволил идентифицировать погибшую как местную уроженку, данных о смерти которой не поступало. В нынешнем же случае опознание — ни точное, ни ошибочное, — совершенно невозможно, поскольку покойный имел безупречные зубы и никогда не посещал стоматолога».
Экран погас. Я не могла пошевелиться. Мой парализованный мозг был таким же погасшим экраном.
— Органист рассказал бы тебе о втором скелете, если бы ты дослушала, — разорвал эту пустоту голос Джейсона. — Этот зануда любит излагать все по порядку.
Я по-прежнему не двигалась.
— Брось, Сабелла, — произнес Джейс. В его голосе был игривый упрек, но ни в коем случае не страх. — Мы с тобой завязли в этом дерьме вдвоем.
— Ты говоришь, мы оба… Ты и я… Да нет. Ты же ешь, пьешь вино и не боишься солнца.
— Сабелла, ты упустила главное.
Он вывел меня из архива и привел в бар на другой стороне улицы. Мы сели за столик: он — с высоким бокалом золотистого пива (наверное, такого же цвета, как его душа), я — со стаканом земляничного сока, какой любила пить здесь, в Восточном, в давние времена. Сок был нежно-розовый — таким становится мой камень, прежде чем совсем поблекнуть.
Со стороны мы казались обычной парой, блестящей и очень красивой. Со стороны не было видно, как трясутся мои руки, как трепещет мое сердце и мой разум.
Я не могла поверить ни Джейсону, ни сводке новостей, потому что он казался таким равнодушным и безучастным: «Ладно, я мертв. Дальше-то что?»
— Если ты сумел поверить в это, хотела бы я быть такой же, как ты, — выговорила я.
— Тебе не нужно быть, как я, — ответил он. — Меня одного хватит на нас двоих.
Джейс нежно взял мою руку и стал смотреть на нее, словно не хотел, чтобы его сбивало с мысли мое лицо, искаженная ужасом маска с безумными глазами.
— Ты боишься, поскольку думаешь, что умерла. Но ты мертва не больше, чем я. Мы вышли из тоннеля, но мы не входили в него. И никто из нас, ни ты, ни я, не убивал тех детей, что пролежали там все эти годы.
— Но ведь что-то же их убило?
— Может быть, и нет. Возможно, то, что от них осталось — просто ненужные детали, отброшенные за ненадобностью. А может быть, их убило потрясение, когда с них делали копии. Они оказались по ту сторону зеркального стекла, и отражение ожило. Я бы сказал, что сработал своего рода спусковой механизм на уровне тонкой психики.
Странно было услышать этот «уровень тонкой психики» из уст Джейса. Не было в нем никакой возвышенно-мрачной ауры, никаких духовных терзаний. Это и позволяло ему не терять почву под ногами. И мне — тоже.
— Ты хочешь сказать, это было нечто вроде росянки, веками поджидавшей, когда мимо пролетят две незадачливые мухи, — поправила я.
Он усмехнулся.
— Мы — живы, Сабелла. Даже ты жива. Нельзя тяготиться чувством вины за преступление, если даже не помнишь, как его совершил.
— Значит, мы марсиане? Но почему тогда мы ничего не помним о тех временах, когда здесь повсюду торчали чертовы лилейно-белые колонны и проклятые урны?
— Думаю, это работает как-то иначе. Скорее, с нас просто сняли копии, как с пары оловянных солдатиков.
Но я вспомнила розовых марсианских волков в холмах, их вой и то, как они бежали ко мне и моей добыче. Они, в отличие от меня, помнили, откуда я взялась и кто я такая.
Марсианка. Возрожденная и обновленная древняя марсианка. Я что, уже смеюсь?
— Перестань, — сказал Джейс. — Тебе придется жить с этим. Вампиры умеют воскресать, не так ли?
— Но ты ведь не… — я взяла его за руку.
— Брось, детка. Ты знаешь, для чего я предназначен.
Сама не сознавая того, я отдернула руку и привстала со стула, но Джейс удержал меня и усадил обратно. Меня трясло, как в лихорадке.
— Слишком много совпадений, — недоверчиво сказала я. — Так не бывает. Даже если Касси, наткнувшись в рекламе на имя Сэнда, вспомнила, что уже слышала сплетни о Винсентах в Восточном. Или придется признать, что совпадения не случайны. Новый Марс заставил своих выживших аборигенов встретиться вновь.
— Если бы мой ублюдочный папаша остался в Восточном, может быть, тебе бы не пришлось так уродовать свою жизнь все это время, — мрачно произнес Джейс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Он провел в тоннеле, по ту сторону захоронения, всю ночь, а на следующий день попытался сбежать в Арес, но его поймали и привели домой, где Даниэль Винсент выбил из него дурь.
Месяц спустя после пожара на шахте Винсент покинул Новый Марс и перевез семью на Вулкан Желчи. Там он стал исчезать, бросая жену и детей на произвол судьбы. Возвращался он всегда непредсказуемо, как приступ хронической болезни, чтобы приласкать Сэнда, а Джейсона проклясть и побить. Он продолжал время от времени поколачивать старшего сына, пока Джейсону не исполнилось пятнадцать, и он не сломал отцу нос, а заодно пару пальцев себе. После этого его больше никто не удерживал, и Джейс стал межпланетным бродягой, унаследовав от отца страсть к перемене мест. Сэнд остался, и отец продолжал нянчиться с ним. Однако своей неумеренной отцовской любовью Даниэль подавлял младшего сына точно так же, как угнетал побоями старшего. В результате представления Сэнда о добре и зле вышли размытыми. Позже, когда Даниэля не стало, младшего брата необъяснимым образом потянуло к старшему. И, что, пожалуй, еще более невероятно, Джейсон не оттолкнул его.
Джейс умолк, и картины, проходившие перед моим внутренним взором, погасли.
— Сэнд… — начала я.
— Нет, — оборвал он. — Спрашивай о тоннеле.
Я осеклась, поскольку, несмотря на растерянность и потрясение, понимала, что он просит не говорить больше о Сэнде и Даниэле.
— Ты проделал этот тоннель, — сказала я в конце концов.
— Я лишь снова пробил вход в него. Сам тоннель был и до меня.
— И ты не наткнулся там на мой камень? Но ведь это было за десять лет до того, как я…
— Мы еще не закончили здесь, — перебил он и снова запросил старые новости из архива.
Экран вновь засветился, на нем появились сводки за последний год. Этот бюллетень, в отличие от предыдущего, был оформлен витиеватым шрифтом и вычурными заголовками — еще одна дань моде на земную старину.
«В древнем захоронении обнаружен еще один скелет. Прошлой ночью строительные роботы, занимающиеся дальнейшей расчисткой тоннеля у каменоломни, где в прошлом году было обнаружено уникальное захоронение аборигенов Нового Марса, извлекли на свет еще одну загадочную находку — человеческие останки. По результатам исследований, кости, предположительно принадлежащие тринадцатилетнему мальчику, пролежали в глубине тоннеля, за собственно захоронением, не менее двадцати лет. Возможно, читатели помнят, как несколько месяцев назад мы сообщали о предыдущей находке. Тогда роботы извлекли из тоннеля останки девочки. Анализ зубных тканей позволил идентифицировать погибшую как местную уроженку, данных о смерти которой не поступало. В нынешнем же случае опознание — ни точное, ни ошибочное, — совершенно невозможно, поскольку покойный имел безупречные зубы и никогда не посещал стоматолога».
Экран погас. Я не могла пошевелиться. Мой парализованный мозг был таким же погасшим экраном.
— Органист рассказал бы тебе о втором скелете, если бы ты дослушала, — разорвал эту пустоту голос Джейсона. — Этот зануда любит излагать все по порядку.
Я по-прежнему не двигалась.
— Брось, Сабелла, — произнес Джейс. В его голосе был игривый упрек, но ни в коем случае не страх. — Мы с тобой завязли в этом дерьме вдвоем.
— Ты говоришь, мы оба… Ты и я… Да нет. Ты же ешь, пьешь вино и не боишься солнца.
— Сабелла, ты упустила главное.
Он вывел меня из архива и привел в бар на другой стороне улицы. Мы сели за столик: он — с высоким бокалом золотистого пива (наверное, такого же цвета, как его душа), я — со стаканом земляничного сока, какой любила пить здесь, в Восточном, в давние времена. Сок был нежно-розовый — таким становится мой камень, прежде чем совсем поблекнуть.
Со стороны мы казались обычной парой, блестящей и очень красивой. Со стороны не было видно, как трясутся мои руки, как трепещет мое сердце и мой разум.
Я не могла поверить ни Джейсону, ни сводке новостей, потому что он казался таким равнодушным и безучастным: «Ладно, я мертв. Дальше-то что?»
— Если ты сумел поверить в это, хотела бы я быть такой же, как ты, — выговорила я.
— Тебе не нужно быть, как я, — ответил он. — Меня одного хватит на нас двоих.
Джейс нежно взял мою руку и стал смотреть на нее, словно не хотел, чтобы его сбивало с мысли мое лицо, искаженная ужасом маска с безумными глазами.
— Ты боишься, поскольку думаешь, что умерла. Но ты мертва не больше, чем я. Мы вышли из тоннеля, но мы не входили в него. И никто из нас, ни ты, ни я, не убивал тех детей, что пролежали там все эти годы.
— Но ведь что-то же их убило?
— Может быть, и нет. Возможно, то, что от них осталось — просто ненужные детали, отброшенные за ненадобностью. А может быть, их убило потрясение, когда с них делали копии. Они оказались по ту сторону зеркального стекла, и отражение ожило. Я бы сказал, что сработал своего рода спусковой механизм на уровне тонкой психики.
Странно было услышать этот «уровень тонкой психики» из уст Джейса. Не было в нем никакой возвышенно-мрачной ауры, никаких духовных терзаний. Это и позволяло ему не терять почву под ногами. И мне — тоже.
— Ты хочешь сказать, это было нечто вроде росянки, веками поджидавшей, когда мимо пролетят две незадачливые мухи, — поправила я.
Он усмехнулся.
— Мы — живы, Сабелла. Даже ты жива. Нельзя тяготиться чувством вины за преступление, если даже не помнишь, как его совершил.
— Значит, мы марсиане? Но почему тогда мы ничего не помним о тех временах, когда здесь повсюду торчали чертовы лилейно-белые колонны и проклятые урны?
— Думаю, это работает как-то иначе. Скорее, с нас просто сняли копии, как с пары оловянных солдатиков.
Но я вспомнила розовых марсианских волков в холмах, их вой и то, как они бежали ко мне и моей добыче. Они, в отличие от меня, помнили, откуда я взялась и кто я такая.
Марсианка. Возрожденная и обновленная древняя марсианка. Я что, уже смеюсь?
— Перестань, — сказал Джейс. — Тебе придется жить с этим. Вампиры умеют воскресать, не так ли?
— Но ты ведь не… — я взяла его за руку.
— Брось, детка. Ты знаешь, для чего я предназначен.
Сама не сознавая того, я отдернула руку и привстала со стула, но Джейс удержал меня и усадил обратно. Меня трясло, как в лихорадке.
— Слишком много совпадений, — недоверчиво сказала я. — Так не бывает. Даже если Касси, наткнувшись в рекламе на имя Сэнда, вспомнила, что уже слышала сплетни о Винсентах в Восточном. Или придется признать, что совпадения не случайны. Новый Марс заставил своих выживших аборигенов встретиться вновь.
— Если бы мой ублюдочный папаша остался в Восточном, может быть, тебе бы не пришлось так уродовать свою жизнь все это время, — мрачно произнес Джейс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41