Там его точно вычислят легавые. Картеру это не нравилось, но факт оставался фактом: он был в розыске. Юг Лондона был далеко от его обычных мест обитания, находившихся к северу от реки, и он решил, что, если уж скрываться, то юг ничем не хуже любого другого места. Он вспомнил всех тех, кого знал тут и, в конце концов, решил, что Майк Армилус – наиболее подходящий кандидат из всех тех, кто способен ему помочь.
Армилус жил в муниципальном доме в Кеннингтон Парк. От Брикстона это было недалеко, и найти несложно. Через двадцать минут после завтрака Ник уже барабанил в дверь Майкла.
– Что случилось? – крикнул Армилус, открывая дверь. – Боже ты мой, вот уж не ожидал увидеть национального героя!
Майк провел Ника в гостиную и потом нырнул на кухню, чтобы сделать чай. Через несколько минут Армилус дал Картеру чашку и сел напротив своего гостя.
– Я видел тебя на демонстрации и думал, что ты присоединился к оппозиции, – признался Майк и добавил. – То, что ты сделал просто охуительно гениально!
– Я ничего не сделал, – пролепетал Ник. – Меня нацисты подставили.
– Что? – взвизгнул Армилус. – Ты что, хочешь мне сказать, что ты не подкладывал бомбу?
– Совершенно верно, – ответил Картер, – понимаешь, я пытался проникнуть в разные нацистские группы. Перед тем, как позволить мне подслушать, что они планируют взрыв, они, по всей видимости, вычислили, кто я такой. Эти подонки знали, что в полицию я не пойду, а попытаюсь разобраться с бомбой сам. Они хотели, чтобы Классовую Справедливость обвинили в этом злодеянии, чтобы развернуть бы общественное мнение вправо. Я – мудозвон, попавшийся в ловушку. Как я понимаю, у полиции есть мое фото, на котором я роюсь среди венков, наваленных у кенотафа.
– Да, – подтвердил Майк. – В газетах эти фотографии были и по телевизору их показывали.
– Я так понимаю, что легавые меня пасут, – объяснил Ник. – И так как я не могу пойти домой, то я пришел спросить, не могу ли я у тебя некоторое время погостить.
– Без проблем, – заверил Армилус своего гостя, – но если ты здесь собираешься тормознуться, то я хочу привлечь тебя к работе в одном проекте. Я хочу организовать свою личную Классовую Справедливость. А ты будешь редактором газеты.
– Что? – Картер даже передернуло. – Это сумасшествие. Какого хуя ты перебегаешь дорогу Стиву Драммонду?
– Потому что, – ухмыльнулся Майк, – меня раздражает вся эта фигня, которую о нем пишут. Взяв на себя ответственность за взрыв кенотафа, Классовая Справедливость засветилась в СМИ. Членство должно резко пойти вверх. Мартин Смит сделал заявление о том, что он помогает полицейским в расследовании беспорядков на Хорз-Гардз-Парэйд. Этот пиздюк заявил, что найдет и выдаст полиции всех, кто связан с террактом. Рядовым членам Спартаковской Рабочей Группы это не понравится. Некоторые из них дезертируют. У них есть политическая подготовка, необходимая Классовой Справедливости, и я хочу, чтобы они попали в официальную Классовую Справедливость, а не в группу отщепенцев Драммонда.
– Секунду! – возразил Ник. – Драммонд контролирует официальную Классовую Справедливость.
– Отнюдь нет! – настаивал Армилус. – Ты организовал Классовую Справедливость, и ты сам сделал первый номер газеты. Средства массовой информации все еще говорят, что ты – лидер движения. Мы работаем вместе, и это означает, что мы и есть настоящая Классовая Справедливость, а Драммонд всего-навсего самозванец.
– Но я ушел из Классовой Справедливости несколько лет назад! – скулил Картер. – А после этого я не участвовал в организованной политической жизни, если не считать попыток проникнуть в невнятные фашистские группировки.
– Времена меняются, – Майк просто излучал убежденность, – и тебе, Ник, надо меняться вместе с ними. Сейчас ты в говне, мы должны тебя оттуда вытащить и дать тебе такую роль, в которой правительство тебя не посмеет тронуть. Революция – это лучший способ с честью выйти из сложной ситуации. Даже если нам не удастся свергнуть государство, то мы сможем неплохо заработать на продаже литературы и сборе пожертвований. Бог ты мой, этот терракт у кенотафа даст нам нескончаемую засветку в средствах массовой информации, люди засыплют нас деньгами и будут мечтать о том, как бы примкнуть к нашему движению. Как только у нас будет все на мази и достаточно бабок, ты поедешь за границу, и будешь редактировать газету оттуда, оставаясь в безопасности.
– Право, не знаю, – пробормотал Ник.
– Да ладно! – Армилус был в восторге. – Ты должен думать о будущем. Это для тебя самый легкий способ сделать деньги, а деньги – это то, что тебе необходимо, если ты собираешься несколько лет пробыть в бегах. Взгляни на все следующим образом: ты позаботишься о себе и одновременно поможешь делу революции. Маркс всегда говорил, что, будучи первой индустриальной державой, Англия является наиболее вероятным местом для начала мировой революции.
– Не знаю, – вяло повторил Картер.
– Ты же сам знаешь, что все мною сказанное вполне логично, – настаивал Майк. – Лондон – это микрокосмос всего мира. Юг беден, Восток сильно индустриализован, а Запад богат.
– А как же получилось, что ты живешь на Юге, если он беден? – захотел знать Ник.
– Я здесь родился, – гордо заявил Армилус.
– Да ты, блядь, с ума сошел, – пробормотал Ник.
– А что? – вскипел Майк.
– Ничего, – ответил Картер.
– Ну, что скажешь на мое предложение? – настаивал Армилус. – Поведешь в бой возрожденную Классовую Справедливость?
– Ну, предположим, – согласился Ник.
Картеру было очевидно, что если он не позволит сделать себя противником Стива Драммонда, ему придется искать другое убежище. И, возможно, предложение Майка было не таким уж и плохим, потому что давало ему шанс отомстить Драммонду за развал остатков Классовой Справедливости. Картеру не улыбалась мысль, что его бывший подчиненный теперь извлекает выгоду из того, что Ника подставила кучка фашистов и сделала козлом отпущения.
Ник решил, что никогда не поздно изменить свое решение, а объединение с Армилусом, даст ему, по крайней мере, время, чтобы убедить кого-нибудь другого предоставить ему приют.
Два
Сортирный Рулон Бэйтс устал слушать ту брехню и бредятину, которую нес Сапог Хьютон. Бэйтса не волновали ужасы смешанных браков или то, что еврократы задумали извести под корень англосаксонскую расу. Любой слушатель в аудитории, не являвшийся преданным последователем нацистского культа, принял бы оратора за маньяка.
– Не в обычаях нашего движения, – завершил Сапог, – ставить под сомнение решения своего вождя. Нам неинтересны бесцельные дебаты, наша задача – это спасение Белой Расы. Тем не менее, я неформально поговорю кое с кем из вас, перед тем как покинуть этот зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Армилус жил в муниципальном доме в Кеннингтон Парк. От Брикстона это было недалеко, и найти несложно. Через двадцать минут после завтрака Ник уже барабанил в дверь Майкла.
– Что случилось? – крикнул Армилус, открывая дверь. – Боже ты мой, вот уж не ожидал увидеть национального героя!
Майк провел Ника в гостиную и потом нырнул на кухню, чтобы сделать чай. Через несколько минут Армилус дал Картеру чашку и сел напротив своего гостя.
– Я видел тебя на демонстрации и думал, что ты присоединился к оппозиции, – признался Майк и добавил. – То, что ты сделал просто охуительно гениально!
– Я ничего не сделал, – пролепетал Ник. – Меня нацисты подставили.
– Что? – взвизгнул Армилус. – Ты что, хочешь мне сказать, что ты не подкладывал бомбу?
– Совершенно верно, – ответил Картер, – понимаешь, я пытался проникнуть в разные нацистские группы. Перед тем, как позволить мне подслушать, что они планируют взрыв, они, по всей видимости, вычислили, кто я такой. Эти подонки знали, что в полицию я не пойду, а попытаюсь разобраться с бомбой сам. Они хотели, чтобы Классовую Справедливость обвинили в этом злодеянии, чтобы развернуть бы общественное мнение вправо. Я – мудозвон, попавшийся в ловушку. Как я понимаю, у полиции есть мое фото, на котором я роюсь среди венков, наваленных у кенотафа.
– Да, – подтвердил Майк. – В газетах эти фотографии были и по телевизору их показывали.
– Я так понимаю, что легавые меня пасут, – объяснил Ник. – И так как я не могу пойти домой, то я пришел спросить, не могу ли я у тебя некоторое время погостить.
– Без проблем, – заверил Армилус своего гостя, – но если ты здесь собираешься тормознуться, то я хочу привлечь тебя к работе в одном проекте. Я хочу организовать свою личную Классовую Справедливость. А ты будешь редактором газеты.
– Что? – Картер даже передернуло. – Это сумасшествие. Какого хуя ты перебегаешь дорогу Стиву Драммонду?
– Потому что, – ухмыльнулся Майк, – меня раздражает вся эта фигня, которую о нем пишут. Взяв на себя ответственность за взрыв кенотафа, Классовая Справедливость засветилась в СМИ. Членство должно резко пойти вверх. Мартин Смит сделал заявление о том, что он помогает полицейским в расследовании беспорядков на Хорз-Гардз-Парэйд. Этот пиздюк заявил, что найдет и выдаст полиции всех, кто связан с террактом. Рядовым членам Спартаковской Рабочей Группы это не понравится. Некоторые из них дезертируют. У них есть политическая подготовка, необходимая Классовой Справедливости, и я хочу, чтобы они попали в официальную Классовую Справедливость, а не в группу отщепенцев Драммонда.
– Секунду! – возразил Ник. – Драммонд контролирует официальную Классовую Справедливость.
– Отнюдь нет! – настаивал Армилус. – Ты организовал Классовую Справедливость, и ты сам сделал первый номер газеты. Средства массовой информации все еще говорят, что ты – лидер движения. Мы работаем вместе, и это означает, что мы и есть настоящая Классовая Справедливость, а Драммонд всего-навсего самозванец.
– Но я ушел из Классовой Справедливости несколько лет назад! – скулил Картер. – А после этого я не участвовал в организованной политической жизни, если не считать попыток проникнуть в невнятные фашистские группировки.
– Времена меняются, – Майк просто излучал убежденность, – и тебе, Ник, надо меняться вместе с ними. Сейчас ты в говне, мы должны тебя оттуда вытащить и дать тебе такую роль, в которой правительство тебя не посмеет тронуть. Революция – это лучший способ с честью выйти из сложной ситуации. Даже если нам не удастся свергнуть государство, то мы сможем неплохо заработать на продаже литературы и сборе пожертвований. Бог ты мой, этот терракт у кенотафа даст нам нескончаемую засветку в средствах массовой информации, люди засыплют нас деньгами и будут мечтать о том, как бы примкнуть к нашему движению. Как только у нас будет все на мази и достаточно бабок, ты поедешь за границу, и будешь редактировать газету оттуда, оставаясь в безопасности.
– Право, не знаю, – пробормотал Ник.
– Да ладно! – Армилус был в восторге. – Ты должен думать о будущем. Это для тебя самый легкий способ сделать деньги, а деньги – это то, что тебе необходимо, если ты собираешься несколько лет пробыть в бегах. Взгляни на все следующим образом: ты позаботишься о себе и одновременно поможешь делу революции. Маркс всегда говорил, что, будучи первой индустриальной державой, Англия является наиболее вероятным местом для начала мировой революции.
– Не знаю, – вяло повторил Картер.
– Ты же сам знаешь, что все мною сказанное вполне логично, – настаивал Майк. – Лондон – это микрокосмос всего мира. Юг беден, Восток сильно индустриализован, а Запад богат.
– А как же получилось, что ты живешь на Юге, если он беден? – захотел знать Ник.
– Я здесь родился, – гордо заявил Армилус.
– Да ты, блядь, с ума сошел, – пробормотал Ник.
– А что? – вскипел Майк.
– Ничего, – ответил Картер.
– Ну, что скажешь на мое предложение? – настаивал Армилус. – Поведешь в бой возрожденную Классовую Справедливость?
– Ну, предположим, – согласился Ник.
Картеру было очевидно, что если он не позволит сделать себя противником Стива Драммонда, ему придется искать другое убежище. И, возможно, предложение Майка было не таким уж и плохим, потому что давало ему шанс отомстить Драммонду за развал остатков Классовой Справедливости. Картеру не улыбалась мысль, что его бывший подчиненный теперь извлекает выгоду из того, что Ника подставила кучка фашистов и сделала козлом отпущения.
Ник решил, что никогда не поздно изменить свое решение, а объединение с Армилусом, даст ему, по крайней мере, время, чтобы убедить кого-нибудь другого предоставить ему приют.
Два
Сортирный Рулон Бэйтс устал слушать ту брехню и бредятину, которую нес Сапог Хьютон. Бэйтса не волновали ужасы смешанных браков или то, что еврократы задумали извести под корень англосаксонскую расу. Любой слушатель в аудитории, не являвшийся преданным последователем нацистского культа, принял бы оратора за маньяка.
– Не в обычаях нашего движения, – завершил Сапог, – ставить под сомнение решения своего вождя. Нам неинтересны бесцельные дебаты, наша задача – это спасение Белой Расы. Тем не менее, я неформально поговорю кое с кем из вас, перед тем как покинуть этот зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66