Но как знать, доброе или
дурное?
Он понес медную проволоку в детскую.
А на корабле Тощий Лейн смеющимися глазами следил за Толстяком Уэлшем
- тому явно было не по себе, он пытался собраться с мыслями.
- Ну? - сказал Тощий. - Каков наш приятель? Пожалуй, не хуже людей,
а?
- Угу. Пускай даже лучше. Я на все согласен. Он не хуже меня... а
может, и получше. Хватит с тебя?
- Нет. - Тощий ковал железо, пока горячо. - Как насчет радиоактивных
материалов?
Толстяк подбавил двигателям мощности и ахнул: ракета рванулась вперед
с небывалой силой, его вдавило в кресло. Он осторожно перевел дух, немного
посидел, глядя в одну точку. Наконец, пожал плечами и обернулся к Тощему.
- Ладно, твоя взяла. Обезьяну никто не тронет, я буду держать язык за
зубами. Теперь ты доволен?
- Ага.
Тощий Лейн был не просто доволен. Он тоже в случившемся видел
предзнаменование, и, значит, идеалы не такая уж глупость. Быть может,
когда-нибудь черные крылья предрассудков и чванливого презрения ко всем
иным племенам и расам навсегда перестанут заслонять небо людям, как
перестали застилать глаза Толстяку. Вероятно, ему, Лейну, до этого не
дожить, но в конце концов так будет. И править миром станет не одна
какая-либо раса, но разум.
- Да, Толстяк, я очень доволен. И не горюй, ты не так уж много
потерял. На этой Линовой схеме сцепления мы с тобой разбогатеем; я уже
придумал, новый способ пригодится по крайней мере для десяти разных
механизмов. Что ты станешь делать со своей долей?
Толстяк расплылся в улыбке.
- Начну валять дурака. Помогу тебе снова-здорово взяться за твою
пропаганду, будем вместе летать по свету и целоваться с марсияшками да с
обезьянами. Любопытно, про что сейчас думает наша обезьянка.
А Лъин в эти минуты ни о чем не думал: он уже решил для себя загадку
противоречивых сил, действующих в уме Толстяка, и знал, какое тот примет
решение. Теперь он готовил медный купорос и уже провидел рассвет, идущий
на смену ночи. Рассвет всегда прекрасен, а этот - просто чудо!

1 2 3 4 5 6 7