Он и есть зверь — загнанный в яму, в которой растет пища, но нет охотника, чтобы забить добычу. И нет никакой возможности выкарабкаться. Зверь, потерявший человеческий облик, замкнувшийся в себе, забывший человеческую речь!..
— Хватит!
Крик отскочил от стен просторного зала и Дорогваз вздрогнул от звука собственного голоса.
— Хватит!
Нашедшие приют под сводами зала летучие мыши выпорхнули вон.
— Хватит!
Даже цари паутинных стран затаили дыхание.
— Хватит!
Замельтешили бессловесные слуги, разумением своим равные обветшалому стулу, на который Дорогваз побрезговал сесть.
Бывший бог стремительным шагом направился к ряду огромных зеркал в дальнем конце зала. Там уже протирали стекла движимые инстинктивным страхом магические существа, смахивали пыль с покрывала, накинутого на богато убранное кресло. Его кресло.
Он сорвал покрывало, сел и понял, что тяжело дышит, стараясь унять волнение. Звук собственного голоса привел его в смятение. Да не забыл ли он человеческую речь? Не разучился ли он связно говорить? Ведь когда-то он мог, скрывшись под чужим обличьем, часами плести словесные узоры о любви очередной красотке, или произносить зажигательные речи перед жителями какого-нибудь города Махребо, призывая дать отпор врагу или построить новый храм в честь Намшелфа — так звали тогда Дорогваза, младшего из семи богов, управлявшего самым большим материком…
Дорогваз попытался вспомнить что-нибудь, подходящее моменту.
— Своими делами сам и будешь бит, — громко сказал он поговорку Итсевда, одного из государств Махребо. Скверный там был король, много проблем в свое время доставил Дорогвазу…
Язык слушался. Но присловье вышло слишком мрачным и безнадежным.
— Птаха от силка улетит, но от страха — никогда, — произнес он и устало вытер пот со лба.
Все не то. Мрачные мысли, казалось, навевал сам Замок Пятнистой Розы. Дорогваз почему-то подумал, что замок враждебен ему, что хочет свести его с ума. Что не Дорогваз повинен в нынешнем своем жалком состоянии, а…
— Живет лишь тот, кто хочет жить!
Да, это так. Он хочет жить. И он будет жить.
Дорогваз окинул взглядом восемь зеркал, расположенных полукругом, перед которыми на небольшом возвышении было установлено его кресло. Восемь окон из замка одиночества. Два зеркала не оживали никогда — зеркало Димоэта, загнавшего провинившихся богов в суровые замки, и Кресс — сестрицы, единственной из семи, сумевшей остаться наверху, виновницей заточения остальных.
Бессловесные твари давно стерли с зеркала Кресс многочисленные следы плевков Дорогваза. Бывший бог не хотел сейчас думать о ней, бередя, казалось бы давно зажившие раны. Димоэта и Кресс он не мог вызвать, не мог увидеть их по собственному желанию — лишь в их силах возжелать поговорить с поверженным богом. Дорогваз не мог представить себе обстоятельств, при которых это случилось бы.
Он унял наконец гулко бьющееся сердце и обвел взглядом ряд зеркал. Крайнее связывало его тюрьму с Замком Черного Скорпиона, обителью старшего брата, Гина Воната. Семь богов, в действительности не были братьями, но так принято считать… Хотя, первые Семь Богов, вставшие рядом с Димоэтом в начале времен, возможно, в действительности являлись шестью братьями и сестрой… Один Димоэт это знает точно, если не забыл за давностью лет. Димоэт бессмертен, он владеет Аддакаем, он пробил связующую нить с другими мирами. И в этих других мирах Димоэт проводит большую часть времени, отдав Аддакай Семи Богам. Димоэт бессмертен, но боги, по сравнению с обычными людьми кажущиеся почти бессмертными, имеют свой предел.
Смена Семи Богов в Аддакае, если верить летописям, происходила четырежды. И лишь в четвертый раз это произошло насильственным путем, когда молодые боги только начали входить в силу, понимать мир и строить собственный, в меру своего разумения. Они не могли взять в толк — почему Димоэт не дает развиваться человеческой мысли, почему сдерживает ее? И поплатились за это…
Дорогваз любил и одновременно побаивался гнева вечно мрачного и насупленного Гин Воната, бывшего повелителя холодного Гапполуха, почти половина земель которого была покрыта вечными льдами и не пригодна для жизни человека. Вонат мог так посмотреть на собеседника, что тому становилась стыдно даже тогда, когда он не считал себя хоть в чем-либо виноватым. Но мог и одним-двумя словами вывести из упаднического состояния души, когда все не просто плохо, а отвратительно. Гин мог вселить уверенность.
Дорогваз уже хотел было произнести слова, оживляющие зеркало Воната, чтобы услышать от того нечто, способное вернуть страсть к жизни. Но взгляд хозяина замка Пятнистой Розы остановился на зеркале в центре, единственном в ряду, которое отражало зал замка. И увидел существо, никаких чувств, кроме брезгливого презрения, не вызывающее. Даже у себя самого. Желания говорить с Вонатом или с кем-либо другим из братьев пропало. Грудь от волнения и злости вновь заходила ходуном.
Дорогваз резко встал, чтобы уйти из этого зала, где ему сейчас было столь тяжко находиться. Он хотел привести себя в порядок, вернуть прежний облик полного достоинства и уверенности в себе бога, повелителя самого большого материка в мире. Он жаждал прикоснуться к страницам, несущим слова, и узнать, сколько он просидел, взирая на недоступный Город Городов, и что в нем произошло за это время.
Дорогваз знал: сколь не кажется мир неизменным, он стремительно меняется в малом, и это малое исподволь трансформирует большое. Ему невероятно страстно захотелось просмотреть обращения реухалского короля к горожанам, обращения Храма Димоэта и восьми реухалских магических октаэдров к аддакайцам, чтобы сквозь пространные слова указов, сообщений о приговорах и объявлений граждан прочитать новые веяния, почувствовать изменения и услышать ритм новой эпохи, которая началась с воцарением Семи Богов, сменивших его с братьями.
В словохранилище замка Пятнистой Розы последнему обращению было невесть сколько лет. Но достать все это, хотя бы за последние несколько восьмидневий было не очень сложно. Даже за последние годы — за товар, который он может предложить, ему обойдут все словохранилища и поднесут все необходимое. Не только обращения властных октаэдров, но и сочинения ученых и словотворцев.
Меч Дорогваза — сокровище цены неимоверной.
При одной мысли о своей мастерской у Дорогваза сладко защемило в груди — как от предвкушения первого свидания. Скорее, даже от свидания с возлюбленной, которую не видел много-много лет, но которая не утратила ни красоты, ни свежести, ни очарования.
Он послал созданиям, отвечающим за мастерскую, мысленный приказ разводить огонь и готовить все к таинству создания меча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Хватит!
Крик отскочил от стен просторного зала и Дорогваз вздрогнул от звука собственного голоса.
— Хватит!
Нашедшие приют под сводами зала летучие мыши выпорхнули вон.
— Хватит!
Даже цари паутинных стран затаили дыхание.
— Хватит!
Замельтешили бессловесные слуги, разумением своим равные обветшалому стулу, на который Дорогваз побрезговал сесть.
Бывший бог стремительным шагом направился к ряду огромных зеркал в дальнем конце зала. Там уже протирали стекла движимые инстинктивным страхом магические существа, смахивали пыль с покрывала, накинутого на богато убранное кресло. Его кресло.
Он сорвал покрывало, сел и понял, что тяжело дышит, стараясь унять волнение. Звук собственного голоса привел его в смятение. Да не забыл ли он человеческую речь? Не разучился ли он связно говорить? Ведь когда-то он мог, скрывшись под чужим обличьем, часами плести словесные узоры о любви очередной красотке, или произносить зажигательные речи перед жителями какого-нибудь города Махребо, призывая дать отпор врагу или построить новый храм в честь Намшелфа — так звали тогда Дорогваза, младшего из семи богов, управлявшего самым большим материком…
Дорогваз попытался вспомнить что-нибудь, подходящее моменту.
— Своими делами сам и будешь бит, — громко сказал он поговорку Итсевда, одного из государств Махребо. Скверный там был король, много проблем в свое время доставил Дорогвазу…
Язык слушался. Но присловье вышло слишком мрачным и безнадежным.
— Птаха от силка улетит, но от страха — никогда, — произнес он и устало вытер пот со лба.
Все не то. Мрачные мысли, казалось, навевал сам Замок Пятнистой Розы. Дорогваз почему-то подумал, что замок враждебен ему, что хочет свести его с ума. Что не Дорогваз повинен в нынешнем своем жалком состоянии, а…
— Живет лишь тот, кто хочет жить!
Да, это так. Он хочет жить. И он будет жить.
Дорогваз окинул взглядом восемь зеркал, расположенных полукругом, перед которыми на небольшом возвышении было установлено его кресло. Восемь окон из замка одиночества. Два зеркала не оживали никогда — зеркало Димоэта, загнавшего провинившихся богов в суровые замки, и Кресс — сестрицы, единственной из семи, сумевшей остаться наверху, виновницей заточения остальных.
Бессловесные твари давно стерли с зеркала Кресс многочисленные следы плевков Дорогваза. Бывший бог не хотел сейчас думать о ней, бередя, казалось бы давно зажившие раны. Димоэта и Кресс он не мог вызвать, не мог увидеть их по собственному желанию — лишь в их силах возжелать поговорить с поверженным богом. Дорогваз не мог представить себе обстоятельств, при которых это случилось бы.
Он унял наконец гулко бьющееся сердце и обвел взглядом ряд зеркал. Крайнее связывало его тюрьму с Замком Черного Скорпиона, обителью старшего брата, Гина Воната. Семь богов, в действительности не были братьями, но так принято считать… Хотя, первые Семь Богов, вставшие рядом с Димоэтом в начале времен, возможно, в действительности являлись шестью братьями и сестрой… Один Димоэт это знает точно, если не забыл за давностью лет. Димоэт бессмертен, он владеет Аддакаем, он пробил связующую нить с другими мирами. И в этих других мирах Димоэт проводит большую часть времени, отдав Аддакай Семи Богам. Димоэт бессмертен, но боги, по сравнению с обычными людьми кажущиеся почти бессмертными, имеют свой предел.
Смена Семи Богов в Аддакае, если верить летописям, происходила четырежды. И лишь в четвертый раз это произошло насильственным путем, когда молодые боги только начали входить в силу, понимать мир и строить собственный, в меру своего разумения. Они не могли взять в толк — почему Димоэт не дает развиваться человеческой мысли, почему сдерживает ее? И поплатились за это…
Дорогваз любил и одновременно побаивался гнева вечно мрачного и насупленного Гин Воната, бывшего повелителя холодного Гапполуха, почти половина земель которого была покрыта вечными льдами и не пригодна для жизни человека. Вонат мог так посмотреть на собеседника, что тому становилась стыдно даже тогда, когда он не считал себя хоть в чем-либо виноватым. Но мог и одним-двумя словами вывести из упаднического состояния души, когда все не просто плохо, а отвратительно. Гин мог вселить уверенность.
Дорогваз уже хотел было произнести слова, оживляющие зеркало Воната, чтобы услышать от того нечто, способное вернуть страсть к жизни. Но взгляд хозяина замка Пятнистой Розы остановился на зеркале в центре, единственном в ряду, которое отражало зал замка. И увидел существо, никаких чувств, кроме брезгливого презрения, не вызывающее. Даже у себя самого. Желания говорить с Вонатом или с кем-либо другим из братьев пропало. Грудь от волнения и злости вновь заходила ходуном.
Дорогваз резко встал, чтобы уйти из этого зала, где ему сейчас было столь тяжко находиться. Он хотел привести себя в порядок, вернуть прежний облик полного достоинства и уверенности в себе бога, повелителя самого большого материка в мире. Он жаждал прикоснуться к страницам, несущим слова, и узнать, сколько он просидел, взирая на недоступный Город Городов, и что в нем произошло за это время.
Дорогваз знал: сколь не кажется мир неизменным, он стремительно меняется в малом, и это малое исподволь трансформирует большое. Ему невероятно страстно захотелось просмотреть обращения реухалского короля к горожанам, обращения Храма Димоэта и восьми реухалских магических октаэдров к аддакайцам, чтобы сквозь пространные слова указов, сообщений о приговорах и объявлений граждан прочитать новые веяния, почувствовать изменения и услышать ритм новой эпохи, которая началась с воцарением Семи Богов, сменивших его с братьями.
В словохранилище замка Пятнистой Розы последнему обращению было невесть сколько лет. Но достать все это, хотя бы за последние несколько восьмидневий было не очень сложно. Даже за последние годы — за товар, который он может предложить, ему обойдут все словохранилища и поднесут все необходимое. Не только обращения властных октаэдров, но и сочинения ученых и словотворцев.
Меч Дорогваза — сокровище цены неимоверной.
При одной мысли о своей мастерской у Дорогваза сладко защемило в груди — как от предвкушения первого свидания. Скорее, даже от свидания с возлюбленной, которую не видел много-много лет, но которая не утратила ни красоты, ни свежести, ни очарования.
Он послал созданиям, отвечающим за мастерскую, мысленный приказ разводить огонь и готовить все к таинству создания меча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96