..
Вечером Шакуров вышел из квартиры в сопровождении своих новых
охранников. Его ждал белый шлангообразный "Линкольн". На нем был длинный,
слегка отливающий серебром плащ, и руки его, без перчаток, нервно
сжимались и разжимались. Шакуров посмотрел на часы: было 10:36. Один из
охранников сел за руль "Линкольна", а другой вернулся в квартиру.
В 10:52 белый "Линкольн" выехал за кольцевую и помчался по пустынному
шоссе. За городом туман сгущался все больше и больше, придорожные фонари
сверкали, как нимбы святых на иконах, и водителю при свете приборной доски
было видно, как его седока трясет мелкая дрожь.
Когда они проехали Шилково, лицо Шакурова исказилось, он поспешно
нашарил в кармане платок и прижал его к губам.
- А вы нервный, - сказал водитель.
- Остановите машину, черт вас побери.
"Ща весь фрак заблюет", - подумал водитель. Семиметровый "Линкольн"
неторопливо остановился перед небольшим мостом через речку. Шакуров
выскочил и побежал по откосу вниз.
Водитель пожал плечами и закурил сигарету.
Прошло минут пять. Шакуров вышел из-под моста. Он взбирался по
насыпи, держа руки в карманах, и его серебрящийся плащ мягко поблескивал в
тумане.
- Наблевался? - спросил водитель.
Человек в белом плаще поднялся на обочину и вынул руки из карманов. В
руках у него был тяжелый пистолет с глушителем. Плащ на нем был тот же,
что на Шакурове, но это был не Шакуров, а Сазан. Водитель полез в карман.
Сазан нажал на курок, водитель булькнул и завалился назад.
На обочину поднялись еще несколько людей. С пяти вечера они лежали
вдоль всего двадцать девятого километра. Водителя выкинули в канаву, и
парень в камуфляже уселся на его место. Сазан сел рядом и завертелся,
осматриваясь: все ли в порядке?
Потом к машине подошел Шакуров. В одинаковых белых плащах они с
Сазаном казались почти близнецами, - только Шакуров был чуть ниже.
- Мне с тобой не надо? - сказал он.
- Нет, Сашенька. Там будут стрелять.
- Валерий, - сказал Шакуров. - Лейтенант Тихомиров уволен из органов.
- За что?
- Я тебе говорил, что этот человек не продается. По-моему, он стрелял
в Севченко. Не понимаю, почему Севченко жив.
- О, - согласился Сазан, - если он стрелял из своего пистолета, то он
вряд ли попал в Севченко.
Рядом притормозил "Рейнджровер". Сазан опять вылез из "Линкольна", и
его люди быстро перегрузили в машину два больших чемодана, принадлежавших
тому почтенному поколению переносных вместилищ, с которыми советские
офицеры возвращались из обильной трофеями Германии, а добровольцы ехали на
целину. Чемоданы были как чемоданы, только на одном из них была вырезана
дырочка, и в эту дырочку любопытно таращилась закрытая колпачком черная
кнопка. Из ручек чемоданов торчали два красных проводка, зачищенных на
концах. Чемоданы погрузили на заднее сиденье, Сазан взял проводки,
соединил их и замотал изоляцией.
- Это что такое? - спросил Шакуров.
- Езжай домой, Саша.
Машина уехала, а Шакуров остался стоять на дороге. К нему потихоньку
собирались люди. Подъехал "Рейнджровер" и забрал троих. Подъехал грузовик
и увез еще двух. Последней подъехал синий "БМВ" Шакурова с его старым
водителем. Шакуров сел в машину, та развернулась и помчалась обратно в
Москву.
"Рейнджровер" проследовал за Сазаном через первый переезд. Миновав
отстроенный Севченко мост, который вызвал в поселке столько
неодобрительных пересудов, "Рейнджровер" остановился. Мост был небольшой,
метров десять, и по случаю начинающейся весны вода в овраге, перемешанная
со льдом и сухостоем, билась в метре от его бетонных опор. Андрей
Городейский, недавний милиционер, вышел к середине моста, наклонился над
ворчащей водой и закрепил на опоре круглую и плоскую, как пицца,
противопехотную мину. На мгновение, в свете фонаря, ему бросилась надпись
на опоре, выцарапанная, наверно, зимой, когда ручей был весь во льду.
Надпись призывала бить буржуев.
Городейский и его напарник, заминировавший вторую половину моста,
вернулись в машину.
Меж тем грузовик, украденный четыре часа назад у мертвецки пьяного
водителя, проследовал по мосту к второму переезду.
Между грузовиком и "Рейнджровером" имелась радиосвязь, но люди сидели
молча и не переговаривались друг с другом. На заднем сиденье
"Рейнджровера" лежала радиостанция "Томагава", настроенная на милицейскую
волну, и время от времени какое-либо из сообщений "Томагавы" вызывало в
машине нервный смешок.
- А этот, семнадцатый, - похоже, что они катаются по Минке, - сказал
человек по имени Гриша Гвоздь, который был в "Рейнджровере" за главного.
Прошло три минуты. Рация в руках Гвоздя вдруг сказала: "Привет. Мы
скоро приедем. Нам пришлось кое-кто подровнять".
Гвоздь отложил рацию и, поискав, взял с полу гранатомет. Отныне и до
конца операции рация была бесполезна.
Сазан, в "Линкольне", тоже слышал слова о скором приезде. Они
означали, что два джипа с людьми Сазана приехали к поселку с другой
стороны, через заброшенную бетонную дорогу, что дорога вполне проходима и
что бревенчатые ворота на ее конце аккуратно разобраны. Операция началась:
отныне ее можно было провалить, но отменить ее было нельзя.
Машина затормозила перед высокими черными воротами, и водитель
нетерпеливо помигал фарами. Ворота раскрылись. Машина медленно въехала в
темный, как китовое брюхо, гараж на первом этаже караульного домика.
"Линкольн" остановился. Ворота скользнули вниз.
В гараже было всего два охранника. Один подошел к Сазану и отворил
дверцу машины, а другой со скучающим видом сидел и слушал что-то в
наушниках.
Сазан, не торопясь, вылез, и с другой стороны, немного погодя, вышел
его водитель. Водителя звали Мишка Крот, и он обладал хваткой и мозгами
питбультерьера. Первый охранник стоял к водителю спиной, и его автомат
висел у него на шее между ним и дверцей, из которой высаживался Сазан. От
второго охранника Мишку Крота закрывала машина, дверца, и Сазан. Сам
охранник скользил глазами по потолку и предавался чарам металлической
Мельпомены.
Мишка Крот обошел капот машины. Охранник посторонился, видимо,
полагая, что водитель тоже спешит к важному пассажиру. Мишка Крот вытащил
большой десантный нож, - этот вид оружия был любим им за то, что с ним не
надо таскать глушитель, взял первого охранника за плечо и, пригнув его,
молча всадил нож поперек сонной артерии. Охранник стал падать. Второй
охранник наконец очнулся. Глаза его изумленно выпучились, а рука поехала к
кобуре и замерла на полдороге по уважительной причине:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Вечером Шакуров вышел из квартиры в сопровождении своих новых
охранников. Его ждал белый шлангообразный "Линкольн". На нем был длинный,
слегка отливающий серебром плащ, и руки его, без перчаток, нервно
сжимались и разжимались. Шакуров посмотрел на часы: было 10:36. Один из
охранников сел за руль "Линкольна", а другой вернулся в квартиру.
В 10:52 белый "Линкольн" выехал за кольцевую и помчался по пустынному
шоссе. За городом туман сгущался все больше и больше, придорожные фонари
сверкали, как нимбы святых на иконах, и водителю при свете приборной доски
было видно, как его седока трясет мелкая дрожь.
Когда они проехали Шилково, лицо Шакурова исказилось, он поспешно
нашарил в кармане платок и прижал его к губам.
- А вы нервный, - сказал водитель.
- Остановите машину, черт вас побери.
"Ща весь фрак заблюет", - подумал водитель. Семиметровый "Линкольн"
неторопливо остановился перед небольшим мостом через речку. Шакуров
выскочил и побежал по откосу вниз.
Водитель пожал плечами и закурил сигарету.
Прошло минут пять. Шакуров вышел из-под моста. Он взбирался по
насыпи, держа руки в карманах, и его серебрящийся плащ мягко поблескивал в
тумане.
- Наблевался? - спросил водитель.
Человек в белом плаще поднялся на обочину и вынул руки из карманов. В
руках у него был тяжелый пистолет с глушителем. Плащ на нем был тот же,
что на Шакурове, но это был не Шакуров, а Сазан. Водитель полез в карман.
Сазан нажал на курок, водитель булькнул и завалился назад.
На обочину поднялись еще несколько людей. С пяти вечера они лежали
вдоль всего двадцать девятого километра. Водителя выкинули в канаву, и
парень в камуфляже уселся на его место. Сазан сел рядом и завертелся,
осматриваясь: все ли в порядке?
Потом к машине подошел Шакуров. В одинаковых белых плащах они с
Сазаном казались почти близнецами, - только Шакуров был чуть ниже.
- Мне с тобой не надо? - сказал он.
- Нет, Сашенька. Там будут стрелять.
- Валерий, - сказал Шакуров. - Лейтенант Тихомиров уволен из органов.
- За что?
- Я тебе говорил, что этот человек не продается. По-моему, он стрелял
в Севченко. Не понимаю, почему Севченко жив.
- О, - согласился Сазан, - если он стрелял из своего пистолета, то он
вряд ли попал в Севченко.
Рядом притормозил "Рейнджровер". Сазан опять вылез из "Линкольна", и
его люди быстро перегрузили в машину два больших чемодана, принадлежавших
тому почтенному поколению переносных вместилищ, с которыми советские
офицеры возвращались из обильной трофеями Германии, а добровольцы ехали на
целину. Чемоданы были как чемоданы, только на одном из них была вырезана
дырочка, и в эту дырочку любопытно таращилась закрытая колпачком черная
кнопка. Из ручек чемоданов торчали два красных проводка, зачищенных на
концах. Чемоданы погрузили на заднее сиденье, Сазан взял проводки,
соединил их и замотал изоляцией.
- Это что такое? - спросил Шакуров.
- Езжай домой, Саша.
Машина уехала, а Шакуров остался стоять на дороге. К нему потихоньку
собирались люди. Подъехал "Рейнджровер" и забрал троих. Подъехал грузовик
и увез еще двух. Последней подъехал синий "БМВ" Шакурова с его старым
водителем. Шакуров сел в машину, та развернулась и помчалась обратно в
Москву.
"Рейнджровер" проследовал за Сазаном через первый переезд. Миновав
отстроенный Севченко мост, который вызвал в поселке столько
неодобрительных пересудов, "Рейнджровер" остановился. Мост был небольшой,
метров десять, и по случаю начинающейся весны вода в овраге, перемешанная
со льдом и сухостоем, билась в метре от его бетонных опор. Андрей
Городейский, недавний милиционер, вышел к середине моста, наклонился над
ворчащей водой и закрепил на опоре круглую и плоскую, как пицца,
противопехотную мину. На мгновение, в свете фонаря, ему бросилась надпись
на опоре, выцарапанная, наверно, зимой, когда ручей был весь во льду.
Надпись призывала бить буржуев.
Городейский и его напарник, заминировавший вторую половину моста,
вернулись в машину.
Меж тем грузовик, украденный четыре часа назад у мертвецки пьяного
водителя, проследовал по мосту к второму переезду.
Между грузовиком и "Рейнджровером" имелась радиосвязь, но люди сидели
молча и не переговаривались друг с другом. На заднем сиденье
"Рейнджровера" лежала радиостанция "Томагава", настроенная на милицейскую
волну, и время от времени какое-либо из сообщений "Томагавы" вызывало в
машине нервный смешок.
- А этот, семнадцатый, - похоже, что они катаются по Минке, - сказал
человек по имени Гриша Гвоздь, который был в "Рейнджровере" за главного.
Прошло три минуты. Рация в руках Гвоздя вдруг сказала: "Привет. Мы
скоро приедем. Нам пришлось кое-кто подровнять".
Гвоздь отложил рацию и, поискав, взял с полу гранатомет. Отныне и до
конца операции рация была бесполезна.
Сазан, в "Линкольне", тоже слышал слова о скором приезде. Они
означали, что два джипа с людьми Сазана приехали к поселку с другой
стороны, через заброшенную бетонную дорогу, что дорога вполне проходима и
что бревенчатые ворота на ее конце аккуратно разобраны. Операция началась:
отныне ее можно было провалить, но отменить ее было нельзя.
Машина затормозила перед высокими черными воротами, и водитель
нетерпеливо помигал фарами. Ворота раскрылись. Машина медленно въехала в
темный, как китовое брюхо, гараж на первом этаже караульного домика.
"Линкольн" остановился. Ворота скользнули вниз.
В гараже было всего два охранника. Один подошел к Сазану и отворил
дверцу машины, а другой со скучающим видом сидел и слушал что-то в
наушниках.
Сазан, не торопясь, вылез, и с другой стороны, немного погодя, вышел
его водитель. Водителя звали Мишка Крот, и он обладал хваткой и мозгами
питбультерьера. Первый охранник стоял к водителю спиной, и его автомат
висел у него на шее между ним и дверцей, из которой высаживался Сазан. От
второго охранника Мишку Крота закрывала машина, дверца, и Сазан. Сам
охранник скользил глазами по потолку и предавался чарам металлической
Мельпомены.
Мишка Крот обошел капот машины. Охранник посторонился, видимо,
полагая, что водитель тоже спешит к важному пассажиру. Мишка Крот вытащил
большой десантный нож, - этот вид оружия был любим им за то, что с ним не
надо таскать глушитель, взял первого охранника за плечо и, пригнув его,
молча всадил нож поперек сонной артерии. Охранник стал падать. Второй
охранник наконец очнулся. Глаза его изумленно выпучились, а рука поехала к
кобуре и замерла на полдороге по уважительной причине:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57