- Как же! Обязательно следует наказывать... Но нельзя ли устроить, чтобы ваши партизаны могли видеться со своими родными и близкими, так сказать, в организованном порядке? Подумайте об этом.
Хорошее впечатление произвели польские командиры Александр Фудалей, Станислав Матыс, Владислав Скупинский, Адам Козинога. Видно было, что они уже по-настоящему болеют за бригаду, всеми силами стараются поднять боевую выучку своих подчиненных.
На небольшом совещании с командным составом, которое мы провели, я отметил, что дела в бригаде заметно наладились. Побольше настойчивости, терпения, и скоро все окажется в полном порядке.
- Как по-польски "солдат"? - спросил я у присутствующих.
- Жолнеж! По-польски будет - жолнеж! - раздалось несколько голосов.
- Надеюсь, товарищи, что скоро все новобранцы станут хорошими партизанскими жолнежами! И тогда - в Польшу, за Буг!..
- Нех жие Польска вольна! - негромко, но торжественно провозгласил Станислав Шелест.
- Нех жие! Нех жие! - взволнованно повторили собравшиеся в штабной землянке.
Кременипкий решил немного нас проводить и тоже сел на коня. Когда мы отъехали от лагеря, Рванов вдруг спохватился:
- Алексей Федорович! Да ведь мы так и не видели ксендза, ставшего партизаном! Того, молодого, что из Любешова пришел... Помните?
- Видели! Антонина Малышицкого вы видели, - сказал, рассмеявшись, Виктор. - Ты же сам, Дмитрий Иванович, его за быструю сборку автомата похвалил!.. Во второй землянке... Худощавый такой, блондинистый...
- Так это и был любешовский ксендз? - спросил я недоверчиво.
- Он самый!
- Орел! Прямо орел! Не знаю, какого о нем мнения папа римский как о священнослужителе, но фашистам от Малышицкого достанется крепко... Вообще, Виктор, ноешь ты больше, чем следует! Дела идут неплохо.
- Эх, да разве так выглядит хотя бы наш первый батальон! До сих пор душа по нему плачет.
- Нашел с чем сравнивать, - отозвался Рванов. - Первому батальону третий год... Да и не пойдешь ты обратно в первый, если бы тебе и разрешили. Не пойдешь! Многое уже и в бригаду вложил.
- Это верно, - задумчиво подтвердил Кременипкий. - Но трудно, товарищи, трудно! О всех трудностях и не расскажешь. Они на каждом шагу...
- Поэтому тебя сюда и послали, что здесь трудно, - сказал я. - Тяните и дальше Марнана. У вас есть кому тянуть! Станислав за Мариана, Виктор за Станислава, Адам за Виктора... Вот и вытянете! Так, что ли?
- Так... Вытянем, конечно.
Мы попрощались с Кременицким на полпути к нашему лагерю.
В Лесограде прямо с коня направился я к Дружинину рассказать ему о польской бригаде. У комиссара сидел Шандор Ногради. Оба они склонились над небольшой картой Венгрии.
- Вот зовет нас к себе в Будапешт! - сказал Владимир Николаевич, кивнув в сторону гостя.
- Нет-нет... Не сразу в Будапешт! - запротестовал тот, рассмеявшись. - Сначала приглашаю к нам в лес, в горы. Венгерский партизан, советский партизан - вместе фашистов бить. Потом - победа, потом - Будапешт. Вы поняль, товарищ генераль?
- Как не понять! - ответил я. - Мы бы с удовольствием... Только далековато пока до Венгрии!
Смуглый, крепко сложенный, довольно еще молодой Шандор Ногради возглавлял прибывшую к нам по "коридору" группу венгерских антифашистов. В ней было двенадцать человек. Разными путями попали они в Советский Союз. Коммунисту Ногради, например, пришлось эмигрировать из хортистской Венгрии еще в довоенное время. Беспартийные офицеры Уста Дьюла и Пал Корныш перешли на советскую сторону, как только попали на фронт. Часть венгров мы взяли в плен, и уже в плену они поняли, что должны служить не Гитлеру и не Хорти, а своему народу. Все двенадцать венгров были людьми очень разными, но все двенадцать мечтали увидеть свою родину независимой, свободной и горели желанием помочь ей в трудную годину.
Венгерские товарищи прибыли к нам, так сказать, на практику. Они готовились стать в Венгрии организаторами партизанских отрядов.
"Практикантам" мы создали условия, позволяющие получше изучить советский опыт. Часть венгров временно зачислили в разведывательную роту, часть - в кавалерийский эскадрон, Ногради прикрепили к штабу. Венгры жили вместе с нашими бойцами, вместе с ними выполняли задания командования. Отношения между советскими и будущими венгерскими партизанами сложились превосходные, чисто дружеские. Пала Корныша, у которого и отец носил имя Пал, все вскоре стали называть Пал Палычем, а Шандора Ногради - дядей Сашей.
Венгры многим интересовались, ко многому внимательно присматривались, но заняты они были не только своей "практикой". Солдаты и офицеры венгерских оккупационных войск, расквартированных поблизости от нас, все чаще подбирали антифашистские листовки на родном языке. Те, что отпечатаны типографским способом, привез с собой Ногради, но были и рукописные листовки, составленные нашими "практикантами" по свежим, нередко местным материалам. Уверен, что многим подневольным союзникам немцев страстное убеждающее слово венгерских патриотов помогло выйти на правильный путь.
Разумеется, Шандор Ногради только шутил, приглашая нас перебазироваться всем соединением в леса и горы Венгрии. Он отлично понимал, что сейчас это невозможно. Однако время, когда сам Ногради и его товарищи смогут попасть на родную землю, несомненно, приближалось. Там они передадут соотечественникам многое из нашего опыта. А вот бригада имени Василевской двинется в Польшу, и совсем скоро.
Мы по-прежнему поддерживали связь с Армией людовой, а через нее и с Польской рабочей партией. Нас поторапливали, просили выслать бригаду побыстрее. И сами польские партизаны рвались за Буг. Но нам не хотелось, чтобы туда ушли люди, недостаточно подготовленные. Ведь на них будут смотреть как на воспитанников советской партизанской школы, они будут представлять за рубежом наше соединение. Это ко многому обязывало.
С конца января все учебные занятия у поляков шли в обстановке, максимально приближенной к боевой. После проведенных бригадой больших двусторонних маневров в штаб приехали Шелест и Кременицкий. Конечно, комиссара встретили обычными вопросами относительно успехов и самочувствия Мариана.
- Ого! С Марианом прошу теперь не шутить, - весело ответил Виктор. Не далее чем вчера ему объявили благодарность перед строем. Захватил и привез "языка"!
- Постой... Откуда? Какого "языка"? Почему мы об этом не знаем? нахмурился Рванов.
- Успокойся, Дмитрий Иванович! Пока что Фалькевич захватил лишь условного "языка", на маневрах, но и это кое-что значит!..
Нет, первое поощрение, полученное Марианом Фалькевичем, значило гораздо больше, чем кое-что. Если уж и его ставят в пример, значит, многого мы добились, значит, близки к поставленной цели.
После тщательных проверок бригады было решено, что она выступит за Буг во второй половине февраля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110