Собрав партизан, предателю объявили приговор и очередью из автомата прикончили изменника посредине его собственного двора.
Тем временем связные из Красноармейского отряда доложили, что партизаны убили сторожей-гитлеровцев и возвратили отару, несколько дней назад угнанную фашистами.
Искали старосту - рьяного фашистского прислужника, но не нашли: он днем уехал в Бахчисарай. В доме его мы обнаружили и конфисковали десятки мешков муки, риса, бочки, залитые бараньим жиром, несколько десятков теплых фуфаек. Все это было награблено им из расхищенных немцами баз Бахчисарайского отряда.
Партизаны одевались на ходу.
Два пожара в разных концах Коуша осветили и без того освещенное луной село.
Прибежали связные с заслона.
- Гудят вражеские машины, в окрестных селах тревога!
- Передать командиру: снять заслон и самостоятельно отходить на базы!
Я дал общий сигнал отхода. Отходили мы по накатанной дороге, не оставляя следов.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Разведка все чаще и чаще приносила данные о том, что фашисты подтягивают войска к лесным районам, занятым партизанами. Даже из-под Севастополя, после провала ноябрьского штурма, враг перебросил часть войск поближе к нам. Стало ясно: противник готовит крупное наступление на лес.
Со стороны северо-западной части Заповедника доносился почти непрерывный шум боя. Под горой Чатыр-Даг и хребтом Абдуга отряды третьего партизанского района уже бились с наступающими карателями.
Более шести тысяч солдат бросили гитлеровцы против партизан. Это было первое крупное наступление на лес, от его исхода решалось многое. Вражеские газеты открыто писали, что славные гренадеры Гитлера и кавалеристы Антонеску за три дня уничтожат партизан.
И вот начался бой. Одними из первых натиску карателей подверглись партизаны третьего района. Судьба отрядов зависела от уменья маневрировать. Враг вызывал партизан на поединок. Командир третьего района Северский сделал вид, что принял вызов. В то время как Алуштинский отряд сдерживал румынские батальоны на подступах к Бабуган-яйле, партизаны во главе с Северским при двадцатипятиградусном морозе совершили переход через обледенелый Чатырдаг, вышли в тыл 1-й румынской бригады и ударили по ней.
Партизаны уничтожили штаб бригады, захватили трофеи, пленных, ценные документы. В этих боях особенно отличились моряки. Во время отхода наших частей на Севастополь большая группа матросов примкнула к партизанам. Это были боевые ребята, за их плечами был опыт одесских боев, они дрались с фашистами у Ишуньских позиций.
Моряк-лейтенант, двадцатитрехлетний Леонид Вихман со своей группой гнал румынскую роту чуть не до самого Симферополя. Вихман в деревне Тавель* взял в плен румынского капитана и так искусно, что целый румынский батальон спал спокойно, не подозревая о пропаже своего командира. Был случай, когда Вихман с тремя матросами в районе Курлюк-Су взорвал три автомашины. Гитлеровцы преследовали его, но кончилось тем, что Вихман в том же районе опять взорвал три машины и перестрелял из автомата двадцать пять фашистов.
_______________
* Теперь с. Краснолесье.
Каждая весточка о делах партизан-симферопольцев (среди партизан третьего района было много жителей Симферополя) волновала нас. Мы следили за ними с напряженным вниманием, присматривались к тактике, учились воевать. А поучиться было чему. Они не только отлично маневрировали (а маневрировать в наших краях было не так просто, - разве это маневр, если отряд должен кружиться на участке нескольких квадратных километров или бегать вдоль извилистой горной речушки, длина которой не больше трех километров), но и активно наступали на коммуникации врага. Часть партизан приняла на себя удар карателей, другая часть, основная, сама ударила по ним, а третья - подвижная, пробившись сквозь охрану, действовала на дорогах - помогала Севастополю. Например, командир группы Алуштинского отряда Ермаков в эти горячие боевые дни сумел на Кастельском перевале уничтожить восемь автомашин врага, взорвал мост и на сутки прекратил движение немецких войск на трассе Алушта - Ялта - Севастополь.
Наши отряды не отличались таким умением, мы жадно присматривались к боевым делам партизан третьего района, учились у них.
Эти бои освежающе действовали на нашего начальника. Бортников подробно расспрашивал связных, очевидцев, сам посылал разведчиков в район боев. Когда речь заходила о комиссаре третьего района Никанорове, Бортников искренне говорил:
- Комиссар во всех делах главную роль играет. Ведь он каждого партизана в отряде знает, с каждым поговорит, простым словом дойдет до каждой души. Я Василия Ивановича Никанорова еще парнишкой знал. Он комсомолом заворачивал. Тогда был, правда, горяч, а сейчас выдержку имеет. В делах он упорный и партийное слово знает.
Мы уже сидели в новой землянке из толстых бревен. Даже окно у нас было - стекло от вражеской машины.
Где-то послышались пулеметные очереди. Мы вышли и, стоя на пригорке, долго прислушивались. На северо-востоке, у горы Чатыр-Даг, поднялся столб черного дыма.
- Жарко там нашим, - после долгого молчания вздохнул Иван Максимович.
Над лесом поднимались высокие языки пламени. Горели лесные сторожки.
Враг подкрадывался и к нам.
Комиссар Бахчисарайского отряда Черный писал, что ходят упорные слухи о подготовке фашистами крупного наступления на Центральный штаб Мокроусова, находившийся на горе Черной, и на наш четвертый район. Более проверенные данные говорили, что фашисты собираются на рассвете тринадцатого декабря напасть на Ялтинский отряд.
Мы немедленно послали связных к ялтинцам, предложив командиру Мошкарину покинуть свою стоянку.
Македонский спокойно и заранее убрал все свои тылы в безопасное место и был начеку.
Наш штаб тоже подготовился. Ак-Шеихский отряд мы подтянули ближе к себе. Красноармейский - перебросили за Верхний Аппалах, весь запас продовольствия перепрятали.
Утро тринадцатого декабря началось автоматно-пулеметной стрельбой в районе пункта связи Центрального штаба и казармы Чучель. Стрельба то усиливалась, то на миг затихала, возобновляясь с еще большей силой. Через два часа над казармой Чучель показался черный дым.
Стрельба замолкла.
Вдруг тишину прорезал сильный гул. Началась канонада левее Чучели.
- Иван Максимович, как думаете, где это? - забеспокоился я.
- По-моему, на горе Черной. Да, да, там, у Мокроусова, в Центральном штабе.
Теперь шла уже двусторонняя артиллерийская стрельба. Лес наполнился шумом и визгом пролетающих снарядов. Горное эхо усиливало канонаду.
- Начштаба, скорее пошли туда разведку, может, надо Мокроусова выручать, - приказал мне Бортников.
Мы немедленно отобрали и послали в разведку лучших партизан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Тем временем связные из Красноармейского отряда доложили, что партизаны убили сторожей-гитлеровцев и возвратили отару, несколько дней назад угнанную фашистами.
Искали старосту - рьяного фашистского прислужника, но не нашли: он днем уехал в Бахчисарай. В доме его мы обнаружили и конфисковали десятки мешков муки, риса, бочки, залитые бараньим жиром, несколько десятков теплых фуфаек. Все это было награблено им из расхищенных немцами баз Бахчисарайского отряда.
Партизаны одевались на ходу.
Два пожара в разных концах Коуша осветили и без того освещенное луной село.
Прибежали связные с заслона.
- Гудят вражеские машины, в окрестных селах тревога!
- Передать командиру: снять заслон и самостоятельно отходить на базы!
Я дал общий сигнал отхода. Отходили мы по накатанной дороге, не оставляя следов.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Разведка все чаще и чаще приносила данные о том, что фашисты подтягивают войска к лесным районам, занятым партизанами. Даже из-под Севастополя, после провала ноябрьского штурма, враг перебросил часть войск поближе к нам. Стало ясно: противник готовит крупное наступление на лес.
Со стороны северо-западной части Заповедника доносился почти непрерывный шум боя. Под горой Чатыр-Даг и хребтом Абдуга отряды третьего партизанского района уже бились с наступающими карателями.
Более шести тысяч солдат бросили гитлеровцы против партизан. Это было первое крупное наступление на лес, от его исхода решалось многое. Вражеские газеты открыто писали, что славные гренадеры Гитлера и кавалеристы Антонеску за три дня уничтожат партизан.
И вот начался бой. Одними из первых натиску карателей подверглись партизаны третьего района. Судьба отрядов зависела от уменья маневрировать. Враг вызывал партизан на поединок. Командир третьего района Северский сделал вид, что принял вызов. В то время как Алуштинский отряд сдерживал румынские батальоны на подступах к Бабуган-яйле, партизаны во главе с Северским при двадцатипятиградусном морозе совершили переход через обледенелый Чатырдаг, вышли в тыл 1-й румынской бригады и ударили по ней.
Партизаны уничтожили штаб бригады, захватили трофеи, пленных, ценные документы. В этих боях особенно отличились моряки. Во время отхода наших частей на Севастополь большая группа матросов примкнула к партизанам. Это были боевые ребята, за их плечами был опыт одесских боев, они дрались с фашистами у Ишуньских позиций.
Моряк-лейтенант, двадцатитрехлетний Леонид Вихман со своей группой гнал румынскую роту чуть не до самого Симферополя. Вихман в деревне Тавель* взял в плен румынского капитана и так искусно, что целый румынский батальон спал спокойно, не подозревая о пропаже своего командира. Был случай, когда Вихман с тремя матросами в районе Курлюк-Су взорвал три автомашины. Гитлеровцы преследовали его, но кончилось тем, что Вихман в том же районе опять взорвал три машины и перестрелял из автомата двадцать пять фашистов.
_______________
* Теперь с. Краснолесье.
Каждая весточка о делах партизан-симферопольцев (среди партизан третьего района было много жителей Симферополя) волновала нас. Мы следили за ними с напряженным вниманием, присматривались к тактике, учились воевать. А поучиться было чему. Они не только отлично маневрировали (а маневрировать в наших краях было не так просто, - разве это маневр, если отряд должен кружиться на участке нескольких квадратных километров или бегать вдоль извилистой горной речушки, длина которой не больше трех километров), но и активно наступали на коммуникации врага. Часть партизан приняла на себя удар карателей, другая часть, основная, сама ударила по ним, а третья - подвижная, пробившись сквозь охрану, действовала на дорогах - помогала Севастополю. Например, командир группы Алуштинского отряда Ермаков в эти горячие боевые дни сумел на Кастельском перевале уничтожить восемь автомашин врага, взорвал мост и на сутки прекратил движение немецких войск на трассе Алушта - Ялта - Севастополь.
Наши отряды не отличались таким умением, мы жадно присматривались к боевым делам партизан третьего района, учились у них.
Эти бои освежающе действовали на нашего начальника. Бортников подробно расспрашивал связных, очевидцев, сам посылал разведчиков в район боев. Когда речь заходила о комиссаре третьего района Никанорове, Бортников искренне говорил:
- Комиссар во всех делах главную роль играет. Ведь он каждого партизана в отряде знает, с каждым поговорит, простым словом дойдет до каждой души. Я Василия Ивановича Никанорова еще парнишкой знал. Он комсомолом заворачивал. Тогда был, правда, горяч, а сейчас выдержку имеет. В делах он упорный и партийное слово знает.
Мы уже сидели в новой землянке из толстых бревен. Даже окно у нас было - стекло от вражеской машины.
Где-то послышались пулеметные очереди. Мы вышли и, стоя на пригорке, долго прислушивались. На северо-востоке, у горы Чатыр-Даг, поднялся столб черного дыма.
- Жарко там нашим, - после долгого молчания вздохнул Иван Максимович.
Над лесом поднимались высокие языки пламени. Горели лесные сторожки.
Враг подкрадывался и к нам.
Комиссар Бахчисарайского отряда Черный писал, что ходят упорные слухи о подготовке фашистами крупного наступления на Центральный штаб Мокроусова, находившийся на горе Черной, и на наш четвертый район. Более проверенные данные говорили, что фашисты собираются на рассвете тринадцатого декабря напасть на Ялтинский отряд.
Мы немедленно послали связных к ялтинцам, предложив командиру Мошкарину покинуть свою стоянку.
Македонский спокойно и заранее убрал все свои тылы в безопасное место и был начеку.
Наш штаб тоже подготовился. Ак-Шеихский отряд мы подтянули ближе к себе. Красноармейский - перебросили за Верхний Аппалах, весь запас продовольствия перепрятали.
Утро тринадцатого декабря началось автоматно-пулеметной стрельбой в районе пункта связи Центрального штаба и казармы Чучель. Стрельба то усиливалась, то на миг затихала, возобновляясь с еще большей силой. Через два часа над казармой Чучель показался черный дым.
Стрельба замолкла.
Вдруг тишину прорезал сильный гул. Началась канонада левее Чучели.
- Иван Максимович, как думаете, где это? - забеспокоился я.
- По-моему, на горе Черной. Да, да, там, у Мокроусова, в Центральном штабе.
Теперь шла уже двусторонняя артиллерийская стрельба. Лес наполнился шумом и визгом пролетающих снарядов. Горное эхо усиливало канонаду.
- Начштаба, скорее пошли туда разведку, может, надо Мокроусова выручать, - приказал мне Бортников.
Мы немедленно отобрали и послали в разведку лучших партизан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76