Приговором своеобразного военно-полевого суда над убийцей дело почти удалось уладить, однако его соплеменники, не удовлетворенные вынесенным решением, стали требовать применения закона пустыни - "кровь за кровь". Напрасно Лоуренс пытался их отговорить. Наконец, видя, что, если он будет упорствовать, они так или иначе отомстят и тем вызовут новые распри, Лоуренс застрелил убийцу собственноручно.
Сам не зная как, Лоуренс сумел перебороть свою слабость. 13 марта он добрался до лагеря Абдуллы. Передав приказ, он упал в обморок и проболел 10 дней. Будучи еще слишком слабым, чтобы встать на ноги, он имел для раздумья больше времени, чем когда бы то ни было с тех пор, как началось восстание. Но теперь он имел опыт, над которым следовало подумать. Затем Лоуренс перешел к анализу фактических условий той кампании, участником которой он являлся.
Глава VI. Воинственные размышления. Март 1917 г.
Теория Лоуренса явилась результатом его размышлений, когда он лежал прикованным к постели в лагере Абдуллы. Мысли его унеслись к тем книгам по военному делу, которые он читал еще в Оксфорде. Для человека, главный интерес которого сводился к изучению архитектуры и глиняной посуды, это был курс значительно больший, чем тот, который проходил почти любой кадровый офицер, в особенности в Англии. Когда Лоуренсу было еще 15 - 16 лет, он начал с того, что называется "обычной литературой школьников". Наряду с этим Лоуренс прочитал много технических трактатов по вопросам постройки замков и ведения осад. Несколько позднее он перешел к Клаузевицу и его школе, к Кемереру, Мольтке, Гольцу и некоторым из французских военных писателей, появившихся после 1870 г. Их произведения, в том числе и Клаузевица, показались ему "очень односторонними". Будучи неудовлетворенным ими, он добрался до Наполеона. Попутно он проглядел Жомини и Виллизена, причем у последнего он натолкнулся на определение стратегии, как "изучение сообщений", которое произвело на него сильное впечатление. Затем, когда он прочитал французские труды по итальянской кампании Наполеона, его заинтересовали некоторые мысли в переписке Наполеона.
Это возбудило в Лоуренсе желание ознакомиться с теми учебниками, по которым Наполеон изучал военное искусство. Таким образом он подошел к Гиберу и, сделав еще один шаг назад, к Бурсе и Морицу Саксонскому. Эти писатели понравились Лоуренсу потому, что у них он нашел "более широкие принципы". Особенно сильное впечатление произвел на него Мориц Саксонский. В дальнейшем, после того как Лоуренс сам участвовал в войне и приобрел практический опыт, он считал Морица Саксонского "величайшим мастером военного дела"; вначале же он чувствовал, что "интеллектуально Клаузевиц настолько превосходил их всех, что он стал верить ему вопреки своему желанию".
Помимо этого интеллектуального интереса к теории войны, Лоуренс изучил ряд мест сражений, главным образом в целях восстановления их на картах.
Однако эти исследования не предпринимались Лоуренсом с какой-либо сознательной целью подготовки себя для командования в будущем. Так же было и с чтением. "У меня был интерес только к чистой теории; я повсюду искал метафизическую сторону вопроса, философию войны, о которой и много думал в течение ряда лет". Теперь же по непредвиденным обстоятельствам он был втянут в войну и нашел себя "к счастью, стоящим во главе кампании в такой степени, в какой ему это было желательно".
Вынужденное, бездействие оказалось для Лоуренса чемто вроде спасательного круга. Хотя после своей первой поездки в октябре он изложил в докладе обоснованную оценку положения, представлявшую собой образцовое решение непосредственно стоявшей проблемы, у него не было возможности как следует обдумать пути дальнейших действий или же разработать теорию, исходя из которой он мог бы выбирать те или иные решения.
Мысленно он проследил ход военных действий в Геджасе, начиная с того момента, когда, казалось, Рабуг находился в неминуемой опасности. Военные специалисты рассматривали Рабуг как "ключ к Мекке" и настаивали на необходимости его удерживать. Далее, ни французы, ни англичане не придавали бедуинам никакого значения с точки зрения защиты ими этого города или какой-либо другой определенной позиции. Их взгляд был полностью оправдан ходом событий.
Лично же Лоуренс доносил, что "арабские племена при условии вооружения их легкими пулеметами и посылки к ним кадровых офицеров в качестве советников смогут удерживать турок, пока формируются арабские регулярные части". Как это ни казалось странным" но исход операций подтвердил правильность также и его взгляда. Хотя арабы при встрече с неприятелем всюду отступали, Рабуг все еще был цел.
Правда, это могло быть и просто счастливой случайностью, такой же, как и то, что турки сильно поколебали уверенность Лоуренса, прорвавшись через цепь холмов, которую он считал непроходимой. Все же высшая фаза наступления турок прошла. Правда, оно, несомненно, могло бы возобновиться и докатилось бы до Рабуга, если бы Фейсал не двинулся неожиданно на Ведж и не создал угрозы турецким сообщениям, что заставило турок беспорядочно отступить. Казалось, что эта неудачная попытка достигнуть Рабуга в начале их наступления могла быть в значительной степени объяснена тем огромным переходом, который им пришлось совершить, так как Рабуг отстоял от Медины на расстоянии 250 км. Во всяком случае, пока арабы имеют за собой пространство для отступления, их задерживающая сила может быть равной способности обороны, и они могут использовать преимущества неограниченного пространства. Последние преимущества оказались возможными у кочующих народов, что являлось еще одним доводом за перенесение операций к северу. Достоинства иррегулярных войск заключаются в глубине проникновения, а не в силе.
Однако просто задержать неприятеля и предотвратить возможность его победы являлось недостаточным. "Мы все находились под гипнозом решения Фоша, что этика современной войны заключается в том, чтобы сблизиться с неприятельской армией, обнаружить центр ее мощи и уничтожить ее посредством боя".
Такова была причина, которая заставила Лоуренса пройти весь путь от Веджа, чтобы убедить Абдуллу попытаться уничтожить гарнизон Медины. Но как это сделать? Под влиянием настойчивого призыва из Каира он выехал из Веджа для выполнения возложенного не него поручения без того, чтобы остановиться хоть на минуту и продумать все вытекавшие из доставлявшегося им сообщения последствия. Теперь же в своей палатке, поскольку лихорадка ослабевала, он мог обдумать стоявшую перед ним проблему на досуге.
Лоуренс стремился согласовать свои теоретические знания, приобретенные путем чтения военных книг, с теми практическими военными действиями, которые в то время происходили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Сам не зная как, Лоуренс сумел перебороть свою слабость. 13 марта он добрался до лагеря Абдуллы. Передав приказ, он упал в обморок и проболел 10 дней. Будучи еще слишком слабым, чтобы встать на ноги, он имел для раздумья больше времени, чем когда бы то ни было с тех пор, как началось восстание. Но теперь он имел опыт, над которым следовало подумать. Затем Лоуренс перешел к анализу фактических условий той кампании, участником которой он являлся.
Глава VI. Воинственные размышления. Март 1917 г.
Теория Лоуренса явилась результатом его размышлений, когда он лежал прикованным к постели в лагере Абдуллы. Мысли его унеслись к тем книгам по военному делу, которые он читал еще в Оксфорде. Для человека, главный интерес которого сводился к изучению архитектуры и глиняной посуды, это был курс значительно больший, чем тот, который проходил почти любой кадровый офицер, в особенности в Англии. Когда Лоуренсу было еще 15 - 16 лет, он начал с того, что называется "обычной литературой школьников". Наряду с этим Лоуренс прочитал много технических трактатов по вопросам постройки замков и ведения осад. Несколько позднее он перешел к Клаузевицу и его школе, к Кемереру, Мольтке, Гольцу и некоторым из французских военных писателей, появившихся после 1870 г. Их произведения, в том числе и Клаузевица, показались ему "очень односторонними". Будучи неудовлетворенным ими, он добрался до Наполеона. Попутно он проглядел Жомини и Виллизена, причем у последнего он натолкнулся на определение стратегии, как "изучение сообщений", которое произвело на него сильное впечатление. Затем, когда он прочитал французские труды по итальянской кампании Наполеона, его заинтересовали некоторые мысли в переписке Наполеона.
Это возбудило в Лоуренсе желание ознакомиться с теми учебниками, по которым Наполеон изучал военное искусство. Таким образом он подошел к Гиберу и, сделав еще один шаг назад, к Бурсе и Морицу Саксонскому. Эти писатели понравились Лоуренсу потому, что у них он нашел "более широкие принципы". Особенно сильное впечатление произвел на него Мориц Саксонский. В дальнейшем, после того как Лоуренс сам участвовал в войне и приобрел практический опыт, он считал Морица Саксонского "величайшим мастером военного дела"; вначале же он чувствовал, что "интеллектуально Клаузевиц настолько превосходил их всех, что он стал верить ему вопреки своему желанию".
Помимо этого интеллектуального интереса к теории войны, Лоуренс изучил ряд мест сражений, главным образом в целях восстановления их на картах.
Однако эти исследования не предпринимались Лоуренсом с какой-либо сознательной целью подготовки себя для командования в будущем. Так же было и с чтением. "У меня был интерес только к чистой теории; я повсюду искал метафизическую сторону вопроса, философию войны, о которой и много думал в течение ряда лет". Теперь же по непредвиденным обстоятельствам он был втянут в войну и нашел себя "к счастью, стоящим во главе кампании в такой степени, в какой ему это было желательно".
Вынужденное, бездействие оказалось для Лоуренса чемто вроде спасательного круга. Хотя после своей первой поездки в октябре он изложил в докладе обоснованную оценку положения, представлявшую собой образцовое решение непосредственно стоявшей проблемы, у него не было возможности как следует обдумать пути дальнейших действий или же разработать теорию, исходя из которой он мог бы выбирать те или иные решения.
Мысленно он проследил ход военных действий в Геджасе, начиная с того момента, когда, казалось, Рабуг находился в неминуемой опасности. Военные специалисты рассматривали Рабуг как "ключ к Мекке" и настаивали на необходимости его удерживать. Далее, ни французы, ни англичане не придавали бедуинам никакого значения с точки зрения защиты ими этого города или какой-либо другой определенной позиции. Их взгляд был полностью оправдан ходом событий.
Лично же Лоуренс доносил, что "арабские племена при условии вооружения их легкими пулеметами и посылки к ним кадровых офицеров в качестве советников смогут удерживать турок, пока формируются арабские регулярные части". Как это ни казалось странным" но исход операций подтвердил правильность также и его взгляда. Хотя арабы при встрече с неприятелем всюду отступали, Рабуг все еще был цел.
Правда, это могло быть и просто счастливой случайностью, такой же, как и то, что турки сильно поколебали уверенность Лоуренса, прорвавшись через цепь холмов, которую он считал непроходимой. Все же высшая фаза наступления турок прошла. Правда, оно, несомненно, могло бы возобновиться и докатилось бы до Рабуга, если бы Фейсал не двинулся неожиданно на Ведж и не создал угрозы турецким сообщениям, что заставило турок беспорядочно отступить. Казалось, что эта неудачная попытка достигнуть Рабуга в начале их наступления могла быть в значительной степени объяснена тем огромным переходом, который им пришлось совершить, так как Рабуг отстоял от Медины на расстоянии 250 км. Во всяком случае, пока арабы имеют за собой пространство для отступления, их задерживающая сила может быть равной способности обороны, и они могут использовать преимущества неограниченного пространства. Последние преимущества оказались возможными у кочующих народов, что являлось еще одним доводом за перенесение операций к северу. Достоинства иррегулярных войск заключаются в глубине проникновения, а не в силе.
Однако просто задержать неприятеля и предотвратить возможность его победы являлось недостаточным. "Мы все находились под гипнозом решения Фоша, что этика современной войны заключается в том, чтобы сблизиться с неприятельской армией, обнаружить центр ее мощи и уничтожить ее посредством боя".
Такова была причина, которая заставила Лоуренса пройти весь путь от Веджа, чтобы убедить Абдуллу попытаться уничтожить гарнизон Медины. Но как это сделать? Под влиянием настойчивого призыва из Каира он выехал из Веджа для выполнения возложенного не него поручения без того, чтобы остановиться хоть на минуту и продумать все вытекавшие из доставлявшегося им сообщения последствия. Теперь же в своей палатке, поскольку лихорадка ослабевала, он мог обдумать стоявшую перед ним проблему на досуге.
Лоуренс стремился согласовать свои теоретические знания, приобретенные путем чтения военных книг, с теми практическими военными действиями, которые в то время происходили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90