М. Кожевникова. Он всегда доказывал нецелесообразность подчинения медицинской службы тылу ВВС, выдерживая упреки и нападки.
Большой неожиданностью и неприятностью в это же время явилось решение начальника ЦДСА превратить все дома отдыха Министерства обороны (в том числе и дома отдыха ВВС) в туристические базы. К сожалению, на эту точку зрения встал и заместитель начальника ЦВМУ генерал-лейтенант медицинской службы Г. П. Столяров. Мне пришлось приложить много усилий, чтобы доказать ему, как ошибочна такая постановка вопроса. Летчики после года напряженной учебно-боевой подготовки нуждаются в организованном отдыхе, их нельзя посылать в длительные туристические походы. Было принято решение обратиться с соответствующим письмом к заместителю Министра обороны Маршалу Советского Союза И. И. Якубовскому.
К нашему удовольствию, маршал И. И. Якубовский на представлении начальника ЦДСА наложил такую резолюцию: "Начальнику ЦДСА: 1. Вы не понимаете разницы между туризмом и домами отдыха. Эти два понятия смешивать нельзя. 2. Маршалу Советского Союза И. X. Баграмяну. Ликвидация домов отдыха и замена их туристскими базами в системе МО недопустима, прошу разобраться. 3. Дома отдыха ВВС из рассмотрения на повестке дня коллегии МО исключить". На состоявшейся вскоре коллегии Министерства обороны мнение И. И. Якубовского поддержал и Маршал Советского Союза А. А. Гречко.
Я постоянно был озабочен развитием сети оздоровительных учреждений ВВС и всегда уделял этой проблеме много внимания и сил. В описываемое время, например, был готов проект дома отдыха на 500 мест в Адлере, но строительство еще не началось, и местные организации пытались отобрать выделенный нам участок земли в 6,5 га. В Ленинграде делали попытку забрать у нас санаторий на Каменном острове. В Судаке, на Южном берегу Крыма, не хватало воды для высаженного у санатория ВВС парка... Снова и снова приходилось обращаться за помощью к К. А. Вершинину, генерал-лейтенанту В. Я. Клокову, курировавшему вопросы строительства наших санаториев, начальнику инженерно-аэродромного управления ВВС генерал-лейтенанту К. А. Строганову, заместителю начальника Тыла Советской Армии по строительству генерал-полковнику Н. М. Попову и другим товарищам. Должен отметить большую работу, которую вел полковник медицинской службы М. Ф. Шапка, ответственный за вопросы санаторно-курортного обеспечения в ВВС.
Мне позвонил командующий военно-транспортной авиацией маршал авиации Н. С. Скрипко и высказал пожелание создать для их летного состава центр активного отдыха. Я ответил, что не теряю надежды увидеть такие центры, организованные по примеру Польской Народной Республики, и буду рад, если первый появится благодаря его активной поддержке.
Штат моих помощников в Главном штабе ВВС был невелик. Попросту говоря, людей не хватало. Я попросил, чтобы меня принял заместитель начальника Генерального штаба генерал-полковник С. М. Штеменко.
Сергей Матвеевич был широко известен в войсках еще в годы Великой Отечественной войны. Как представитель Генштаба он приезжал на фронты накануне крупных операций. Был он у нас на Северном Кавказе и на 2-м Белорусском фронте. Таким же подтянутым, моложавым, с пышными усами увидел я его и теперь. Заместитель начальника Генштаба встретил меня приветливо, внимательно выслушал и тут же позвонил начальнику Главного штаба ВВС П. И. Брайко.
Поскольку словесного указания было недостаточно - требовалась официальная директива, - позднее, зайдя к К. А. Вершинину, я попросил главкома напомнить С. М. Штеменко о нашей просьбе. Константин Андреевич вскипел, сказал, что я отрываю его от накопившихся важных дел - он только что вернулся из командировки, - но позвонил С. М. Штеменко в моем присутствии. Вскоре директива о небольшом усилении медслужбы поступила.
На одном из служебных совещаний К. А. Вершинин вдруг почувствовал себя плохо. Пришлось отправить его домой. Нужна была консультация главного хирурга Советской Армии академика АМН генерал-полковника медицинской службы А. А. Вишневского, и я поехал в его клинику.
Я бывал в клинике А. А. Вишневского не раз и не переставал удивляться, как обставлен кабинет хозяина. Вдоль стен шкафы с книгами, но книги лежат и на стульях, на подоконниках. Развешаны картины, там и тут чучела редких птиц, а у окон клетки с живыми птицами. Два стола. У Вишневского часто бывали иностранные гости.
Он принимал их, накрывая часть большого стола скатертью и ставя кофе и коньяк.
Он как раз беседовал с французскими врачами. Пришлось ждать, когда академик освободится. О консультации договорились быстро. Через несколько дней выяснилось, что для серьезного беспокойства о состоянии здоровья Главного маршала авиации оснований нет.
Хотя ежедневно я был занят до предела - кроме служебных обязанностей выполнял партийные поручения, - заместитель начальника Политического управления ВВС генерал Ю. Н. Артамошин привлек меня для чтения лекций и включил в лекторскую группу. Я всегда с удовольствием выполнял его поручения. Юрий Николаевич очень много помогал лично мне и медицинской службе ВВС в проведении политико-воспитательной работы, участвовал в заседаниях экспертной комиссии ВАК и других комиссиях.
С генерал-лейтенантом медицинской службы профессором А. С. Георгиевским, моим научным консультантом, я договорился, что буду высылать ему диссертацию по главам. Высококвалифицированный педагог, специалист в области организации и тактики медицинской службы Советской Армии, он скрупулезно разбирал и правил мою рукопись. За это я был ему безмерно благодарен.
В академии имени Н. Е. Жуковского и в одном из учреждений у меня было два рабочих места, где я мог трудиться до 23 часов. Естественно, я не имел права брать различные документы домой.
27 марта днем мне сообщили трагическое известие: во время полета на учебно-тренировочном скоростном самолете погиб первый в мире космонавт Ю. А. Гагарин.
Я минута за минутой восстанавливал в памяти день 12 апреля 1961 года в Байконуре. Затем мысленно перебирал многие другие встречи с Юрием Алексеевичем. "Не может быть, - говорил себе, - самолет разбился, но Гагарин и Владимир Сергеевич Серегин, наверное, успели катапультироваться..."
В Звездном взглянул на окна шестого этажа дома, где жил Гагарин. Валентина Ивановна, жена Юрия Алексеевича, в это время находилась в больнице в Кунцево.
Когда прибыл в Звездный, уже было установлено место падения самолета: в лесу во Владимирской области.
29 марта тысячи людей проходили через Краснознаменный зал ЦДСА. В почетном карауле у урн с прахом двух Героев Советского Союза стоял и я. На следующий день после похорон на Красной площади состоялся траурный вечер, на котором выступали К.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Большой неожиданностью и неприятностью в это же время явилось решение начальника ЦДСА превратить все дома отдыха Министерства обороны (в том числе и дома отдыха ВВС) в туристические базы. К сожалению, на эту точку зрения встал и заместитель начальника ЦВМУ генерал-лейтенант медицинской службы Г. П. Столяров. Мне пришлось приложить много усилий, чтобы доказать ему, как ошибочна такая постановка вопроса. Летчики после года напряженной учебно-боевой подготовки нуждаются в организованном отдыхе, их нельзя посылать в длительные туристические походы. Было принято решение обратиться с соответствующим письмом к заместителю Министра обороны Маршалу Советского Союза И. И. Якубовскому.
К нашему удовольствию, маршал И. И. Якубовский на представлении начальника ЦДСА наложил такую резолюцию: "Начальнику ЦДСА: 1. Вы не понимаете разницы между туризмом и домами отдыха. Эти два понятия смешивать нельзя. 2. Маршалу Советского Союза И. X. Баграмяну. Ликвидация домов отдыха и замена их туристскими базами в системе МО недопустима, прошу разобраться. 3. Дома отдыха ВВС из рассмотрения на повестке дня коллегии МО исключить". На состоявшейся вскоре коллегии Министерства обороны мнение И. И. Якубовского поддержал и Маршал Советского Союза А. А. Гречко.
Я постоянно был озабочен развитием сети оздоровительных учреждений ВВС и всегда уделял этой проблеме много внимания и сил. В описываемое время, например, был готов проект дома отдыха на 500 мест в Адлере, но строительство еще не началось, и местные организации пытались отобрать выделенный нам участок земли в 6,5 га. В Ленинграде делали попытку забрать у нас санаторий на Каменном острове. В Судаке, на Южном берегу Крыма, не хватало воды для высаженного у санатория ВВС парка... Снова и снова приходилось обращаться за помощью к К. А. Вершинину, генерал-лейтенанту В. Я. Клокову, курировавшему вопросы строительства наших санаториев, начальнику инженерно-аэродромного управления ВВС генерал-лейтенанту К. А. Строганову, заместителю начальника Тыла Советской Армии по строительству генерал-полковнику Н. М. Попову и другим товарищам. Должен отметить большую работу, которую вел полковник медицинской службы М. Ф. Шапка, ответственный за вопросы санаторно-курортного обеспечения в ВВС.
Мне позвонил командующий военно-транспортной авиацией маршал авиации Н. С. Скрипко и высказал пожелание создать для их летного состава центр активного отдыха. Я ответил, что не теряю надежды увидеть такие центры, организованные по примеру Польской Народной Республики, и буду рад, если первый появится благодаря его активной поддержке.
Штат моих помощников в Главном штабе ВВС был невелик. Попросту говоря, людей не хватало. Я попросил, чтобы меня принял заместитель начальника Генерального штаба генерал-полковник С. М. Штеменко.
Сергей Матвеевич был широко известен в войсках еще в годы Великой Отечественной войны. Как представитель Генштаба он приезжал на фронты накануне крупных операций. Был он у нас на Северном Кавказе и на 2-м Белорусском фронте. Таким же подтянутым, моложавым, с пышными усами увидел я его и теперь. Заместитель начальника Генштаба встретил меня приветливо, внимательно выслушал и тут же позвонил начальнику Главного штаба ВВС П. И. Брайко.
Поскольку словесного указания было недостаточно - требовалась официальная директива, - позднее, зайдя к К. А. Вершинину, я попросил главкома напомнить С. М. Штеменко о нашей просьбе. Константин Андреевич вскипел, сказал, что я отрываю его от накопившихся важных дел - он только что вернулся из командировки, - но позвонил С. М. Штеменко в моем присутствии. Вскоре директива о небольшом усилении медслужбы поступила.
На одном из служебных совещаний К. А. Вершинин вдруг почувствовал себя плохо. Пришлось отправить его домой. Нужна была консультация главного хирурга Советской Армии академика АМН генерал-полковника медицинской службы А. А. Вишневского, и я поехал в его клинику.
Я бывал в клинике А. А. Вишневского не раз и не переставал удивляться, как обставлен кабинет хозяина. Вдоль стен шкафы с книгами, но книги лежат и на стульях, на подоконниках. Развешаны картины, там и тут чучела редких птиц, а у окон клетки с живыми птицами. Два стола. У Вишневского часто бывали иностранные гости.
Он принимал их, накрывая часть большого стола скатертью и ставя кофе и коньяк.
Он как раз беседовал с французскими врачами. Пришлось ждать, когда академик освободится. О консультации договорились быстро. Через несколько дней выяснилось, что для серьезного беспокойства о состоянии здоровья Главного маршала авиации оснований нет.
Хотя ежедневно я был занят до предела - кроме служебных обязанностей выполнял партийные поручения, - заместитель начальника Политического управления ВВС генерал Ю. Н. Артамошин привлек меня для чтения лекций и включил в лекторскую группу. Я всегда с удовольствием выполнял его поручения. Юрий Николаевич очень много помогал лично мне и медицинской службе ВВС в проведении политико-воспитательной работы, участвовал в заседаниях экспертной комиссии ВАК и других комиссиях.
С генерал-лейтенантом медицинской службы профессором А. С. Георгиевским, моим научным консультантом, я договорился, что буду высылать ему диссертацию по главам. Высококвалифицированный педагог, специалист в области организации и тактики медицинской службы Советской Армии, он скрупулезно разбирал и правил мою рукопись. За это я был ему безмерно благодарен.
В академии имени Н. Е. Жуковского и в одном из учреждений у меня было два рабочих места, где я мог трудиться до 23 часов. Естественно, я не имел права брать различные документы домой.
27 марта днем мне сообщили трагическое известие: во время полета на учебно-тренировочном скоростном самолете погиб первый в мире космонавт Ю. А. Гагарин.
Я минута за минутой восстанавливал в памяти день 12 апреля 1961 года в Байконуре. Затем мысленно перебирал многие другие встречи с Юрием Алексеевичем. "Не может быть, - говорил себе, - самолет разбился, но Гагарин и Владимир Сергеевич Серегин, наверное, успели катапультироваться..."
В Звездном взглянул на окна шестого этажа дома, где жил Гагарин. Валентина Ивановна, жена Юрия Алексеевича, в это время находилась в больнице в Кунцево.
Когда прибыл в Звездный, уже было установлено место падения самолета: в лесу во Владимирской области.
29 марта тысячи людей проходили через Краснознаменный зал ЦДСА. В почетном карауле у урн с прахом двух Героев Советского Союза стоял и я. На следующий день после похорон на Красной площади состоялся траурный вечер, на котором выступали К.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81