И вот — новая встреча. Голова Тоуда бессильно поникла: он понял, что рассчитывать на милосердие и снисходительность при этом составе суда ему не приходится.
— Так знакомы мы или нет? — не унимался судья.
— Знакомы, — безучастно прошептал Тоуд.
— Вы, если не ошибаюсь, мистер Тоуд из Тоуд-Холла? — Председательствующий, будучи уверен в том, что он-то уж точно не ошибается, приступил к исполнению всех процедурных формальностей.
— Да, это я, — кивнул Тоуд, понимая, что отпираться бессмысленно.
— Пресловутый Тоуд из Тоуд-Холла, лишенный гражданских прав и свобод за совершенные преступления?
— Боюсь, что так, — подтвердил Тоуд.
— Хорошенькое начало, — вступил в разговор другой судья. — С вашего позволения, он, значит, боится!
— Нет, нет. — Тоуд поспешил как можно вежливее исправить совершенную оплошность. — Это я, несомненно я.
— Ну-ну… — многозначительно протянул судья, и зал заседаний погрузился в молчание, не предвещавшее подсудимому ничего хорошего.
Вдруг безумная, почти самоубийственная в своей безрассудности мысль пришла в голову Тоуду.
— Ваша честь, господин председательствующий, уважаемые судьи, — завопил он, — а разве мне не полагается адвокат, который защищал бы здесь мои интересы?
Вслед за этим истошным воплем в тишине послышался семикратно повторенный вздох разочарования. Семь пар бровей удивленно приподнялись, скривились в презрительной гримасе семь пар губ.
И все это только предшествовало худшему: семеро судей расплылись в омерзительных, дьявольских улыбках, напомнив Тоуду семерых демонов или чертей, предлагающих заглянувшему на чаек гостю отравленное печенье и ядовитое масло.
Наконец один из них, до того молчавший, чуть наклонился вперед и с деланной заинтересованностью осведомился:
— Мистер Тоуд из Тоуд-Холла, а зачем вам вдруг понадобился адвокат, когда в полном вашем распоряжении есть мы?
За вопросом последовало долгое молчание, в свою очередь прерванное строгим требовательным голосом:
— Так зачем?
— Я… я должен отвечать? — растерялся Тоуд.
— Разумеется! И учтите, что многое, очень многое будет зависеть от того, насколько продуман и правилен будет ваш ответ. Итак, зачем это вам нужен…
— Нет, нет, не нужен, не нужен! — завопил Тоуд. — Ни адвокат, ни консультант, ни советник — никто мне не нужен! Я вполне доволен, я очень рад, я просто счастлив, что я — с вами, перед вами, под вашей юрисдикцией и в сфере ваших полномочий.
— Занести в протокол! — потребовал кто-то из судей трескучим голосом. — Диктую:
«Подсудимый самолично, собственной персоной, в здравом уме и твердой памяти заявил нижеследующее: я, нижеподписавшийся, отказываюсь от всех полагающихся мне прав, привилегий, прерогатив и презумпций в отношении представления моих интересов и защиты на суде кем-либо еще, кроме меня самого. Данным заявлением вышеуказанный (и нижеподписавшийся) подсудимый выражает свое согласие быть впоследствии опрошенным и допрошенным, судимым и осужденным без участия кого бы то ни было, кроме данного состава судебной коллегии, действующей в отношении вышеуказанного (и нижеподписавшегося) подсудимого без всякой снисходительности, доброжелательности, почтения и уважения, на основании особых, чрезвычайных, всеобъемлющих и неотъемлемых полномочных полномочий, всецело предоставленных нам лордом графства, их преосвященствами господами епископами графства, их превосходительствами комиссарами полиции графства в полном списочном составе, а именно 5 (пять) единиц, которые — полномочия! — предоставлены окончательно и бесповоротно таким образом, что на момент их оглашения никто, даже его величество правящий монарх, наследники и вся королевская рать, не обладает большими правами и не может (при всем желании — не успеет) лишить их нас».
— Вам все ясно, мистер Тоуд?
— Да, — обреченно кивнул Тоуд, который из всего «выше-нижесказанного» не понял ровным счетом ничего, но тем не менее был уверен в справедливости своего единственного вывода о том, что надежды нет, не было и не будет.
— Подсудимый согласен с текстом оглашенного заявления!
Тут, к удивлению Тоуда, все семь судей, сбросив на мгновение маски торжественной серьезности, вскочили с мест и наскоро обменялись друг с другом радостными рукопожатиями и довольными улыбками. Затем они столь же стремительно и суетливо расселись по стульям и вновь приняли чопорный, добропорядочный вид.
— Секретарь, внесите список обвинений, выдвигаемых против мистера Тоуда!
Откуда-то из-за спины обездвиженного Тоуда был извлечен и поднесен судьям тот самый список. Он был настолько внушителен, что представлял собой солидный том в кожаном переплете, между страницами которого было вложено несколько разноцветных закладок — для облегчения поиска нужного пункта и различных ссылок.
Один из судей — Тоуду никак не удавалось уследить за ними и сказать наверняка, кто именно собирался заговорить в следующий момент, а кто брал слово только что, — так вот, один из этих неуловимых открыл обвинительное заключение и, поразмыслив, зачитал:
— Мистер Тоуд из Тоуд-Холла, настоящим документом свидетельствуется, что вы восемнадцатого числа…
Жуткие, грохочущие, словно поезд, словно табун диких лошадей, слова обрушились на несчастного Тоуда, совершенно сломив и подавив не только его волю, но и способность что-либо соображать. Они все неслись и неслись, скакали и скакали, пока наконец, словно серый свет где-то далеко-далеко в узком темном тоннеле, не прозвучало:
— …Таким образом, вы, мистер Тоуд из Тоуд-Холла, обвиняетесь в воровстве, нарушении общественного порядка, преднамеренном нанесении ущерба национальной безопасности и расшатывании устройства государства, ереси и…
Притихшие было дикие мустанги снова налетели на Тоуда всем табуном и, втоптав его в землю, понеслись прочь. Растерзанный, измученный, оглушенный, услышав наконец обращенный к нему вопрос «Признаете ли вы себя виновным?», Тоуд сумел только кивнуть и промямлить:
— Да, ваша честь и все уважаемые судьи.
— Во всех ста шестнадцати инкриминируемых вам вышезачитанным обвинением преступлениях, включая…
Тоуд сглотнул.
— …включая, — повторил сбившийся судья, — попытку мошеннического похищения, соблазнения и присвоения вышеуказанной супруги трубочиста вкупе с ее пятью детьми; включая также значительный материальный ущерб, причиненный движимому и недвижимому имуществу лорда нашего графства…
— Да-да! — закричал Тоуд, которому становилось невыносимо пребывание в этом кошмарном зале.
— …не говоря уже, хотя и следовало бы сказать, о воровстве, упоминаемом во втором и третьем пунктах, покушении на убийство нескольких лиц — в четвертом…
— Это я, — убежденно закивал головой Тоуд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Так знакомы мы или нет? — не унимался судья.
— Знакомы, — безучастно прошептал Тоуд.
— Вы, если не ошибаюсь, мистер Тоуд из Тоуд-Холла? — Председательствующий, будучи уверен в том, что он-то уж точно не ошибается, приступил к исполнению всех процедурных формальностей.
— Да, это я, — кивнул Тоуд, понимая, что отпираться бессмысленно.
— Пресловутый Тоуд из Тоуд-Холла, лишенный гражданских прав и свобод за совершенные преступления?
— Боюсь, что так, — подтвердил Тоуд.
— Хорошенькое начало, — вступил в разговор другой судья. — С вашего позволения, он, значит, боится!
— Нет, нет. — Тоуд поспешил как можно вежливее исправить совершенную оплошность. — Это я, несомненно я.
— Ну-ну… — многозначительно протянул судья, и зал заседаний погрузился в молчание, не предвещавшее подсудимому ничего хорошего.
Вдруг безумная, почти самоубийственная в своей безрассудности мысль пришла в голову Тоуду.
— Ваша честь, господин председательствующий, уважаемые судьи, — завопил он, — а разве мне не полагается адвокат, который защищал бы здесь мои интересы?
Вслед за этим истошным воплем в тишине послышался семикратно повторенный вздох разочарования. Семь пар бровей удивленно приподнялись, скривились в презрительной гримасе семь пар губ.
И все это только предшествовало худшему: семеро судей расплылись в омерзительных, дьявольских улыбках, напомнив Тоуду семерых демонов или чертей, предлагающих заглянувшему на чаек гостю отравленное печенье и ядовитое масло.
Наконец один из них, до того молчавший, чуть наклонился вперед и с деланной заинтересованностью осведомился:
— Мистер Тоуд из Тоуд-Холла, а зачем вам вдруг понадобился адвокат, когда в полном вашем распоряжении есть мы?
За вопросом последовало долгое молчание, в свою очередь прерванное строгим требовательным голосом:
— Так зачем?
— Я… я должен отвечать? — растерялся Тоуд.
— Разумеется! И учтите, что многое, очень многое будет зависеть от того, насколько продуман и правилен будет ваш ответ. Итак, зачем это вам нужен…
— Нет, нет, не нужен, не нужен! — завопил Тоуд. — Ни адвокат, ни консультант, ни советник — никто мне не нужен! Я вполне доволен, я очень рад, я просто счастлив, что я — с вами, перед вами, под вашей юрисдикцией и в сфере ваших полномочий.
— Занести в протокол! — потребовал кто-то из судей трескучим голосом. — Диктую:
«Подсудимый самолично, собственной персоной, в здравом уме и твердой памяти заявил нижеследующее: я, нижеподписавшийся, отказываюсь от всех полагающихся мне прав, привилегий, прерогатив и презумпций в отношении представления моих интересов и защиты на суде кем-либо еще, кроме меня самого. Данным заявлением вышеуказанный (и нижеподписавшийся) подсудимый выражает свое согласие быть впоследствии опрошенным и допрошенным, судимым и осужденным без участия кого бы то ни было, кроме данного состава судебной коллегии, действующей в отношении вышеуказанного (и нижеподписавшегося) подсудимого без всякой снисходительности, доброжелательности, почтения и уважения, на основании особых, чрезвычайных, всеобъемлющих и неотъемлемых полномочных полномочий, всецело предоставленных нам лордом графства, их преосвященствами господами епископами графства, их превосходительствами комиссарами полиции графства в полном списочном составе, а именно 5 (пять) единиц, которые — полномочия! — предоставлены окончательно и бесповоротно таким образом, что на момент их оглашения никто, даже его величество правящий монарх, наследники и вся королевская рать, не обладает большими правами и не может (при всем желании — не успеет) лишить их нас».
— Вам все ясно, мистер Тоуд?
— Да, — обреченно кивнул Тоуд, который из всего «выше-нижесказанного» не понял ровным счетом ничего, но тем не менее был уверен в справедливости своего единственного вывода о том, что надежды нет, не было и не будет.
— Подсудимый согласен с текстом оглашенного заявления!
Тут, к удивлению Тоуда, все семь судей, сбросив на мгновение маски торжественной серьезности, вскочили с мест и наскоро обменялись друг с другом радостными рукопожатиями и довольными улыбками. Затем они столь же стремительно и суетливо расселись по стульям и вновь приняли чопорный, добропорядочный вид.
— Секретарь, внесите список обвинений, выдвигаемых против мистера Тоуда!
Откуда-то из-за спины обездвиженного Тоуда был извлечен и поднесен судьям тот самый список. Он был настолько внушителен, что представлял собой солидный том в кожаном переплете, между страницами которого было вложено несколько разноцветных закладок — для облегчения поиска нужного пункта и различных ссылок.
Один из судей — Тоуду никак не удавалось уследить за ними и сказать наверняка, кто именно собирался заговорить в следующий момент, а кто брал слово только что, — так вот, один из этих неуловимых открыл обвинительное заключение и, поразмыслив, зачитал:
— Мистер Тоуд из Тоуд-Холла, настоящим документом свидетельствуется, что вы восемнадцатого числа…
Жуткие, грохочущие, словно поезд, словно табун диких лошадей, слова обрушились на несчастного Тоуда, совершенно сломив и подавив не только его волю, но и способность что-либо соображать. Они все неслись и неслись, скакали и скакали, пока наконец, словно серый свет где-то далеко-далеко в узком темном тоннеле, не прозвучало:
— …Таким образом, вы, мистер Тоуд из Тоуд-Холла, обвиняетесь в воровстве, нарушении общественного порядка, преднамеренном нанесении ущерба национальной безопасности и расшатывании устройства государства, ереси и…
Притихшие было дикие мустанги снова налетели на Тоуда всем табуном и, втоптав его в землю, понеслись прочь. Растерзанный, измученный, оглушенный, услышав наконец обращенный к нему вопрос «Признаете ли вы себя виновным?», Тоуд сумел только кивнуть и промямлить:
— Да, ваша честь и все уважаемые судьи.
— Во всех ста шестнадцати инкриминируемых вам вышезачитанным обвинением преступлениях, включая…
Тоуд сглотнул.
— …включая, — повторил сбившийся судья, — попытку мошеннического похищения, соблазнения и присвоения вышеуказанной супруги трубочиста вкупе с ее пятью детьми; включая также значительный материальный ущерб, причиненный движимому и недвижимому имуществу лорда нашего графства…
— Да-да! — закричал Тоуд, которому становилось невыносимо пребывание в этом кошмарном зале.
— …не говоря уже, хотя и следовало бы сказать, о воровстве, упоминаемом во втором и третьем пунктах, покушении на убийство нескольких лиц — в четвертом…
— Это я, — убежденно закивал головой Тоуд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67