К тому же из-за меня разразился целый скандал! Я до сих пор переживаю! Мадам стала меня защищать, и матери Месье это, естественно, не понравилось. Потому она и набросилась на малышку. Это ее обычная манера разговаривать, но в глубине души она очень любит внучку. Хотя… похоже, что она ее меньше любит с тех пор, как та почти совсем перестала разговаривать. Можно подумать, что она боится внучки. Еще одна семейная тайна! У меня на душе неспокойно… Кажется, я зашла слишком далеко… Особенно в этот раз… Мадам не должна была это затевать… Кто знает, к чему это приведет! Во всяком случае, я уже слишком стара для подобных секретов!
Вернувшись в свой кабинет на набережной Орфевр, Массон связывается с Центральным отделом по борьбе с компьютерной преступностью – они звонили ему в его отсутствие. Даниэль Гросман, начальник отдела, сообщает ему, что в соответствии с его просьбой один из следователей уже договорился о встрече с директором отделения «Лионского кредита», для того чтобы изучить файлы в компьютере Ксавье Бизо.
– Он поедет туда к половине шестого, к закрытию банка. Надо вам сказать, что Ребуа очень удивился нашей просьбе. Он настоятельно просил соблюдать конфиденциальность и все такое. В принципе, информация о содержании винчестера должна быть готова довольно быстро – сегодня к вечеру, самое позднее – к завтрашнему утру. Я буду держать вас в курсе дела.
– Спасибо, Гросман. Для нас это очень важно, потому что на данный момент все наши сведения – дырка от бублика. Так что, если обнаружится что-то более существенное, это даст нам хоть какую-нибудь зацепку.
Гросман фыркнул в трубку:
– Сделаем все возможное, Массон. Всего хорошего!
В тот же день, во вторник, в десять утра, Катрин Салерн вынимает из сейфа субботние чеки и заполняет приходные ордера на маленьком столике у себя в подсобке. Сердце чуть не выпрыгивает у нее из груди, когда она входит в здание «Лионского кредита». Она пытается идти своим обычным уверенным шагом и делает вид, что удивлена, увидев только одно открытое окошко вместо двух. Однако в банке все спокойно. Директор, месье Ребуа, здоровается с ней, проходя мимо. Катрин решает не снимать солнечные очки. Выйдя на улицу, она чувствует, как к горлу подступает тошнота. Она возвращается в магазин и зажигает ароматическую свечу с запахом корицы. Стоит мягкая теплая погода. Катрин думает об Оливье, не зная, что и предположить. В час дня она выходит купить сэндвич в ближайшей булочной, после чего запирается у себя в магазине. Она ждет, что Оливье позвонит ей, так как не хочет форсировать события. Но наступает вечер, а телефон так и не зазвонил, и Катрин чувствует себя несправедливо покинутой.
Закрыв магазин, она решает сама пойти к нему. Но Оливье нет дома. Катрин не может больше выносить его молчание и отсутствие. Она достает дубликат ключа, который всегда носит с собой в сумочке, открывает дверь и входит в квартиру. Занавески плотно задернуты, а кровать смята. Впервые за все время Катрин не будет разбирать ее вместе с Оливье. Она неожиданно представляет себе, как другая женщина лежала здесь на ее месте, и эта мысль доставляет ей острую боль. Катрин видит молоденькую студентку с матовой кожей и длинными черными волосами, которая глубоким, чуть хриплым голосом шепчет на ухо Оливье слова любви. Внезапно Катрин находит себя слишком старой, слишком светловолосой, а свой голос – слишком высоким… Удивительно, что он не бросил ее раньше…
Тут она слышит, как в замке поворачивается ключ, и ей становится страшно при мысли о том, что Оливье может войти сюда с другой женщиной. Ее сердце разрывается от боли и ревности, и она уже всей душой ненавидит эту девушку… Но Оливье один. Он по-прежнему небрит… Но, может, они занимались любовью не у него, а у нее?..
– Вы один?
– А с кем еще я должен быть? С полицейскими? И какого черта ты здесь делаешь? Убирайся, я больше не хочу тебя видеть!
– Вы нужны мне… Неужели мы расстанемся вот так, после всего, что мы сделали?
– Мы сделали?! Катрин, ты сумасшедшая! Впрочем, я всегда это знал… Я никогда не должен был приближаться к тебе! Никогда! Ты…
– Я так люблю вас! Мы с вами – одно целое… Я никогда не предам вас, поэтому зачем беспокоиться? Я… – Катрин нервно сглатывает. – Я… так благодарна вам за все, что вы для меня сделали.
Оливье растерянно смотрит на нее. Он ничего не понимает в ее речах. Бред сумасшедшей… Ему вдруг хочется, чтобы она оказалась как можно дальше от него, чтобы ее вообще никогда не существовало…
Не переставая говорить, Катрин стягивает трусики, задирает до пояса юбку и садится на кровать. Затем одним движением руки распускает свои длинные волосы и слегка раздвигает ноги.
– Иди ко мне… – шепчет она. – Скажи, что ты еще немножко хочешь меня…
– Катрин, умоляю, перестань!
Голос Оливье звучит хрипло, в нем смешались желание и боль. Он потрясен вызывающе эротичной позой Катрин и тем усилием, которое она сделала над собой, чтобы так поступить. Он продолжает стоять, не в силах оторвать взгляда от ее призывно раскинутых ног. Однако не двигается с места. Им обоим кажется, что время тянется бесконечно долго. Катрин, с полными слез глазами, сидит все в той же позе, ожидая хоть какого-нибудь жеста с его стороны. Но он никогда не хотел такой покорности. Эта женщина, по сути, была всего лишь ребенком, а он, сам того не желая, сделал из нее рабыню. Терзаемый угрызениями совести, он наконец приближается к ней и, опустившись на колени, начинает целовать ее бедра. Катрин зарывается пальцами в его волосы, притягивает его лицо к своему животу и шепчет: «Спасибо».
22
В ДЕСЯТЬ вечера Массон и его помощники прибывают на улицу Лондр, в Центральный отдел по борьбе с компьютерной преступностью. При виде их мрачных встревоженных физиономий Гросман не может удержаться от смеха – они напоминают ему ищеек, которые, как только их спускают с поводка, начинают бегать во все стороны, пытаясь взять след. Однако он предпочитает не объяснять Массону причину своего смеха, так как уверен, что тот вряд ли оценит подобный юмор.
– Господа, я думаю, мы хорошо потрудились. Хотя, если честно, это не составило особого труда, поскольку работа убитого заключалась в выполнении одних и тех же операций. Поэтому достаточно было найти то, что выбивалось бы из общего ряда.
– И вы нашли?
– Мы нашли целых две странности, причем совершенно разных. Во-первых, Бизо регулярно просматривал один и тот же банковский счет. Но не только для того, чтобы совершить с ним какую-либо операцию, как он это ежедневно делал, потому что это входило в его обязанности, но и чтобы просто проверить движение денег на этом счете. Как если бы он пристально следил за ним. К тому же происходило это в основном либо в часы закрытия банка, либо в обеденный перерыв, то есть с половины первого до двух часов дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Вернувшись в свой кабинет на набережной Орфевр, Массон связывается с Центральным отделом по борьбе с компьютерной преступностью – они звонили ему в его отсутствие. Даниэль Гросман, начальник отдела, сообщает ему, что в соответствии с его просьбой один из следователей уже договорился о встрече с директором отделения «Лионского кредита», для того чтобы изучить файлы в компьютере Ксавье Бизо.
– Он поедет туда к половине шестого, к закрытию банка. Надо вам сказать, что Ребуа очень удивился нашей просьбе. Он настоятельно просил соблюдать конфиденциальность и все такое. В принципе, информация о содержании винчестера должна быть готова довольно быстро – сегодня к вечеру, самое позднее – к завтрашнему утру. Я буду держать вас в курсе дела.
– Спасибо, Гросман. Для нас это очень важно, потому что на данный момент все наши сведения – дырка от бублика. Так что, если обнаружится что-то более существенное, это даст нам хоть какую-нибудь зацепку.
Гросман фыркнул в трубку:
– Сделаем все возможное, Массон. Всего хорошего!
В тот же день, во вторник, в десять утра, Катрин Салерн вынимает из сейфа субботние чеки и заполняет приходные ордера на маленьком столике у себя в подсобке. Сердце чуть не выпрыгивает у нее из груди, когда она входит в здание «Лионского кредита». Она пытается идти своим обычным уверенным шагом и делает вид, что удивлена, увидев только одно открытое окошко вместо двух. Однако в банке все спокойно. Директор, месье Ребуа, здоровается с ней, проходя мимо. Катрин решает не снимать солнечные очки. Выйдя на улицу, она чувствует, как к горлу подступает тошнота. Она возвращается в магазин и зажигает ароматическую свечу с запахом корицы. Стоит мягкая теплая погода. Катрин думает об Оливье, не зная, что и предположить. В час дня она выходит купить сэндвич в ближайшей булочной, после чего запирается у себя в магазине. Она ждет, что Оливье позвонит ей, так как не хочет форсировать события. Но наступает вечер, а телефон так и не зазвонил, и Катрин чувствует себя несправедливо покинутой.
Закрыв магазин, она решает сама пойти к нему. Но Оливье нет дома. Катрин не может больше выносить его молчание и отсутствие. Она достает дубликат ключа, который всегда носит с собой в сумочке, открывает дверь и входит в квартиру. Занавески плотно задернуты, а кровать смята. Впервые за все время Катрин не будет разбирать ее вместе с Оливье. Она неожиданно представляет себе, как другая женщина лежала здесь на ее месте, и эта мысль доставляет ей острую боль. Катрин видит молоденькую студентку с матовой кожей и длинными черными волосами, которая глубоким, чуть хриплым голосом шепчет на ухо Оливье слова любви. Внезапно Катрин находит себя слишком старой, слишком светловолосой, а свой голос – слишком высоким… Удивительно, что он не бросил ее раньше…
Тут она слышит, как в замке поворачивается ключ, и ей становится страшно при мысли о том, что Оливье может войти сюда с другой женщиной. Ее сердце разрывается от боли и ревности, и она уже всей душой ненавидит эту девушку… Но Оливье один. Он по-прежнему небрит… Но, может, они занимались любовью не у него, а у нее?..
– Вы один?
– А с кем еще я должен быть? С полицейскими? И какого черта ты здесь делаешь? Убирайся, я больше не хочу тебя видеть!
– Вы нужны мне… Неужели мы расстанемся вот так, после всего, что мы сделали?
– Мы сделали?! Катрин, ты сумасшедшая! Впрочем, я всегда это знал… Я никогда не должен был приближаться к тебе! Никогда! Ты…
– Я так люблю вас! Мы с вами – одно целое… Я никогда не предам вас, поэтому зачем беспокоиться? Я… – Катрин нервно сглатывает. – Я… так благодарна вам за все, что вы для меня сделали.
Оливье растерянно смотрит на нее. Он ничего не понимает в ее речах. Бред сумасшедшей… Ему вдруг хочется, чтобы она оказалась как можно дальше от него, чтобы ее вообще никогда не существовало…
Не переставая говорить, Катрин стягивает трусики, задирает до пояса юбку и садится на кровать. Затем одним движением руки распускает свои длинные волосы и слегка раздвигает ноги.
– Иди ко мне… – шепчет она. – Скажи, что ты еще немножко хочешь меня…
– Катрин, умоляю, перестань!
Голос Оливье звучит хрипло, в нем смешались желание и боль. Он потрясен вызывающе эротичной позой Катрин и тем усилием, которое она сделала над собой, чтобы так поступить. Он продолжает стоять, не в силах оторвать взгляда от ее призывно раскинутых ног. Однако не двигается с места. Им обоим кажется, что время тянется бесконечно долго. Катрин, с полными слез глазами, сидит все в той же позе, ожидая хоть какого-нибудь жеста с его стороны. Но он никогда не хотел такой покорности. Эта женщина, по сути, была всего лишь ребенком, а он, сам того не желая, сделал из нее рабыню. Терзаемый угрызениями совести, он наконец приближается к ней и, опустившись на колени, начинает целовать ее бедра. Катрин зарывается пальцами в его волосы, притягивает его лицо к своему животу и шепчет: «Спасибо».
22
В ДЕСЯТЬ вечера Массон и его помощники прибывают на улицу Лондр, в Центральный отдел по борьбе с компьютерной преступностью. При виде их мрачных встревоженных физиономий Гросман не может удержаться от смеха – они напоминают ему ищеек, которые, как только их спускают с поводка, начинают бегать во все стороны, пытаясь взять след. Однако он предпочитает не объяснять Массону причину своего смеха, так как уверен, что тот вряд ли оценит подобный юмор.
– Господа, я думаю, мы хорошо потрудились. Хотя, если честно, это не составило особого труда, поскольку работа убитого заключалась в выполнении одних и тех же операций. Поэтому достаточно было найти то, что выбивалось бы из общего ряда.
– И вы нашли?
– Мы нашли целых две странности, причем совершенно разных. Во-первых, Бизо регулярно просматривал один и тот же банковский счет. Но не только для того, чтобы совершить с ним какую-либо операцию, как он это ежедневно делал, потому что это входило в его обязанности, но и чтобы просто проверить движение денег на этом счете. Как если бы он пристально следил за ним. К тому же происходило это в основном либо в часы закрытия банка, либо в обеденный перерыв, то есть с половины первого до двух часов дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41