Хочу, чтобы ты пришла. Будь готова к семи.
Алекс.
С минуту Маргарет тупо смотрела на четкий почерк и осмысляла не менее четкие команды, не имевшие ничего общего со страстью, и со злостью вспоминала мгновения, которые она пережила с этим мужчиной всего несколько часов назад.
Маргарет вздохнула и, откинув одеяло, вскочила с кровати. Какая же она дурища! А чего она ждала? Признания в любви до гроба? Она со всего маху стукнулась большим пальцем ноги о ножку туалетного столика, и из ее глаз брызнули слезы. Не от боли, а от холода на сердце.
Когда зазвонил телефон, она стояла под душем. Закрыв кран, она завернулась в полотенце и бегом вернулась в спальню.
– Маргарет? Это Дороти Маккинзи. Я вас не разбудила?
От неожиданности Маргарет чуть не выронила полотенце и, стараясь скрыть удивление, преувеличенно бодрым голосом ответила:
– Ну что вы! Рада вас слышать. Как поживаете, миссис Маккинзи? А я хотела к вам заглянуть, но подумала, что вы…
– Зовите меня Дороти, хорошо? Скажите, как у вас сегодня со временем? Найдете для меня часок?
– Разумеется. – Тут Маргарет вспомнила про записку и поспешно добавила: – То есть в восемь у меня ужин, а днем я свободна.
– Романтический ужин при свечах?
– Нет. Деловой, с партнерами мужа.
– Судя по вашему голосу, подобная перспектива вас не слишком воодушевляет! – заметила Дороти.
Маргарет замешкалась с ответом, и миссис Маккинзи продолжила:
– Так вы ко мне заглянете?
– С удовольствием! – не покривив душой, ответила Маргарет, представив длинный скучный день. – Я обязательно к вам загляну.
Дороти открыла дверь. В темно-синем брючном костюме, белой блузке с кокетливой булавкой у ворота, тщательно причесанная, с губами, слегка подведенными неброской помадой, она выглядела элегантно. Увидев букет цветов, она просияла улыбкой:
– Какая прелесть! – Она спрятала лицо, вдыхая тонкий аромат фрезий, а потом спохватилась: – Ну что же это я держу вас на пороге! Проходите и располагайтесь. Сейчас будем с вами пить чай.
Маргарет прошла в маленькую уютную гостиную окнами в сад.
– Как красиво! – восхитилась она, глядя на ухоженные цветники, сад камней, маленький водопадик, альпийскую горку. – Вы сами все придумали?
– Ну что вы! Приглашала ландшафтного дизайнера и регулярно плачу садовнику, чтобы он поддерживал всю эту красоту. – Дороти вздохнула. – Знаете, я могу часами сидеть у окна и любоваться этой картиной. Теперь, когда я живу отшельницей, других радостей у меня нет.
Маргарет перевела глаза на хозяйку дома и заметила, что сегодня миссис Маккинзи какая-то другая. Она не могла объяснить, в чем тут дело, но чувствовала в ней какую-то перемену.
– Отшельницей? – переспросила она и осеклась, не желая показаться чрезмерно любопытной.
– Да, детка, можно и так сказать. Нынче в ходу модное словцо «агорафоб», но это не про меня: я не боюсь открытого пространства. – Дороти вздохнула и протянула ей фарфоровую чашку с блюдцем. – Просто мне не нравится, когда люди смотрят на меня и думают, что с ней такое приключилось.
Маргарет опустила глаза и, глядя на тонкий узор на ободке блюдца, тихо спросила:
– У вас был инсульт?
– Нет, детка. У меня болезнь Паркинсона.
Маргарет подняла глаза и сочувственно улыбнулась:
– Вам, наверное, тяжко жить одной.
– Ничего, я привыкла, – улыбнулась Дороти. – Ну, хватит обо мне. Расскажите-ка лучше о себе. Вы работаете? Или теперь, раз у вас богатый муж, в этом нет необходимости?
– Раньше я писала книги.
– А теперь не пишете? Что так?
– Испортила отношения со своим литературным агентом, – нахмурившись, объяснила Маргарет. – Дело в том, что у меня возникли неприятности. Из-за последнего проекта.
– И какие, если не секрет?
Маргарет вздохнула.
– Я собралась писать биографию одной… одной знаменитости, но вмешался ее родственник. Короче, пришлось отказаться от книги.
– Вы расстроились?
Маргарет кивнула и, тяжко вздохнув, ответила:
– А что делать? Мне грозил судебный иск, а я и без того была вся в долгах… – Она опустила глаза. – Вот и пришлось пойти по линии наименьшего сопротивления.
– То есть?
Маргарет подняла голову и, глядя в глаза миссис Маккинзи, честно призналась:
– Заключила сделку.
– Выгодную?
– В определенном смысле, да.
– Детка, судя по вашему сумрачному личику, выгода вышла вам боком, – заметила Дороти. – Вы уж простите мне мою болтливость.
– Вы попали в точку! – усмехнулась Маргарет. – Все так запуталось!.. Иногда я думаю, что он… что этот родственник прав. Наверное, нелегко быть публичным человеком. Хотя, с другой стороны, разве это правильно, когда публичные люди без всяческих объяснений покидают пьедестал, на который их возвела публика?
Дороти задумчиво помешивала чай серебряной ложечкой.
– Наверное, это нелегкий выбор, детка. А жизнь, как известно, это каждодневный выбор. И главное – поступать так, как считаешь должным, и не обманывать самого себя.
– Пожалуй, вы правы, – согласилась Маргарет. – Об одном я жалею. Что так и не познакомилась с ней лично.
– Кого вы имеете в виду?
– Тетку мужа.
– Детка, у вас еще все впереди! – заверила ее Дороти. – Со временем все станет на свои места, поверьте моему опыту.
– Хочется верить.
– У вас такие грустные глаза. Разве вы не счастливы в браке?
Маргарет поежилась под взглядом пронзительных голубых глаз и не сразу ответила:
– Счастье – это такая странная вещь. Оно все время ускользает.
– А вы любите мужа?
– Люблю.
Дороти одобрительно кивнула и передала ей вазочку с домашним печеньем.
– Маргарет, вы чем-то расстроены?
Она кивнула и, подняв на миссис Маккинзи глаза, открыла ей душу:
– По-моему, муж мне изменяет.
Дороти поставила чашку на блюдце и спросила:
– Почему вы так думаете?
– Мне так сказали.
– Детка, нельзя верить всему, что вам говорят. Лучше научитесь доверять мужу.
– Я не знаю, как мне быть! – призналась Маргарет. – Наверное, я не умею любить. Ведь с тех пор, как от нас ушел отец, меня никто не любил и я никого не любила. Нет, я на самом деле не знаю, что мне теперь делать!
Дороти взяла ее ладонь в свои руки и легонько погладила.
– А вы расскажите мужу о своих чувствах.
– Не могу! – выдохнула Маргарет, поднимая на нее печальные глаза. – Теперь он мне не поверит.
– Почему?
– Потому что он… – Она замолчала и снова опустила глаза на блюдце.
– Тогда будьте самой собой, – посоветовала ей Дороти после долгой паузы. – И тогда ваш муж просто не сможет вас не полюбить. Дайте ему возможность узнать, какая вы есть на самом деле.
Цветочный узор расплылся у Маргарет перед глазами, и она полезла в карман за бумажным носовым платком. Не обнаружив его там, она отрывисто вздохнула, и слезы потекли рекой.
Дороти протянула ей батистовый платочек с изящным кружевом и тихо сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Алекс.
С минуту Маргарет тупо смотрела на четкий почерк и осмысляла не менее четкие команды, не имевшие ничего общего со страстью, и со злостью вспоминала мгновения, которые она пережила с этим мужчиной всего несколько часов назад.
Маргарет вздохнула и, откинув одеяло, вскочила с кровати. Какая же она дурища! А чего она ждала? Признания в любви до гроба? Она со всего маху стукнулась большим пальцем ноги о ножку туалетного столика, и из ее глаз брызнули слезы. Не от боли, а от холода на сердце.
Когда зазвонил телефон, она стояла под душем. Закрыв кран, она завернулась в полотенце и бегом вернулась в спальню.
– Маргарет? Это Дороти Маккинзи. Я вас не разбудила?
От неожиданности Маргарет чуть не выронила полотенце и, стараясь скрыть удивление, преувеличенно бодрым голосом ответила:
– Ну что вы! Рада вас слышать. Как поживаете, миссис Маккинзи? А я хотела к вам заглянуть, но подумала, что вы…
– Зовите меня Дороти, хорошо? Скажите, как у вас сегодня со временем? Найдете для меня часок?
– Разумеется. – Тут Маргарет вспомнила про записку и поспешно добавила: – То есть в восемь у меня ужин, а днем я свободна.
– Романтический ужин при свечах?
– Нет. Деловой, с партнерами мужа.
– Судя по вашему голосу, подобная перспектива вас не слишком воодушевляет! – заметила Дороти.
Маргарет замешкалась с ответом, и миссис Маккинзи продолжила:
– Так вы ко мне заглянете?
– С удовольствием! – не покривив душой, ответила Маргарет, представив длинный скучный день. – Я обязательно к вам загляну.
Дороти открыла дверь. В темно-синем брючном костюме, белой блузке с кокетливой булавкой у ворота, тщательно причесанная, с губами, слегка подведенными неброской помадой, она выглядела элегантно. Увидев букет цветов, она просияла улыбкой:
– Какая прелесть! – Она спрятала лицо, вдыхая тонкий аромат фрезий, а потом спохватилась: – Ну что же это я держу вас на пороге! Проходите и располагайтесь. Сейчас будем с вами пить чай.
Маргарет прошла в маленькую уютную гостиную окнами в сад.
– Как красиво! – восхитилась она, глядя на ухоженные цветники, сад камней, маленький водопадик, альпийскую горку. – Вы сами все придумали?
– Ну что вы! Приглашала ландшафтного дизайнера и регулярно плачу садовнику, чтобы он поддерживал всю эту красоту. – Дороти вздохнула. – Знаете, я могу часами сидеть у окна и любоваться этой картиной. Теперь, когда я живу отшельницей, других радостей у меня нет.
Маргарет перевела глаза на хозяйку дома и заметила, что сегодня миссис Маккинзи какая-то другая. Она не могла объяснить, в чем тут дело, но чувствовала в ней какую-то перемену.
– Отшельницей? – переспросила она и осеклась, не желая показаться чрезмерно любопытной.
– Да, детка, можно и так сказать. Нынче в ходу модное словцо «агорафоб», но это не про меня: я не боюсь открытого пространства. – Дороти вздохнула и протянула ей фарфоровую чашку с блюдцем. – Просто мне не нравится, когда люди смотрят на меня и думают, что с ней такое приключилось.
Маргарет опустила глаза и, глядя на тонкий узор на ободке блюдца, тихо спросила:
– У вас был инсульт?
– Нет, детка. У меня болезнь Паркинсона.
Маргарет подняла глаза и сочувственно улыбнулась:
– Вам, наверное, тяжко жить одной.
– Ничего, я привыкла, – улыбнулась Дороти. – Ну, хватит обо мне. Расскажите-ка лучше о себе. Вы работаете? Или теперь, раз у вас богатый муж, в этом нет необходимости?
– Раньше я писала книги.
– А теперь не пишете? Что так?
– Испортила отношения со своим литературным агентом, – нахмурившись, объяснила Маргарет. – Дело в том, что у меня возникли неприятности. Из-за последнего проекта.
– И какие, если не секрет?
Маргарет вздохнула.
– Я собралась писать биографию одной… одной знаменитости, но вмешался ее родственник. Короче, пришлось отказаться от книги.
– Вы расстроились?
Маргарет кивнула и, тяжко вздохнув, ответила:
– А что делать? Мне грозил судебный иск, а я и без того была вся в долгах… – Она опустила глаза. – Вот и пришлось пойти по линии наименьшего сопротивления.
– То есть?
Маргарет подняла голову и, глядя в глаза миссис Маккинзи, честно призналась:
– Заключила сделку.
– Выгодную?
– В определенном смысле, да.
– Детка, судя по вашему сумрачному личику, выгода вышла вам боком, – заметила Дороти. – Вы уж простите мне мою болтливость.
– Вы попали в точку! – усмехнулась Маргарет. – Все так запуталось!.. Иногда я думаю, что он… что этот родственник прав. Наверное, нелегко быть публичным человеком. Хотя, с другой стороны, разве это правильно, когда публичные люди без всяческих объяснений покидают пьедестал, на который их возвела публика?
Дороти задумчиво помешивала чай серебряной ложечкой.
– Наверное, это нелегкий выбор, детка. А жизнь, как известно, это каждодневный выбор. И главное – поступать так, как считаешь должным, и не обманывать самого себя.
– Пожалуй, вы правы, – согласилась Маргарет. – Об одном я жалею. Что так и не познакомилась с ней лично.
– Кого вы имеете в виду?
– Тетку мужа.
– Детка, у вас еще все впереди! – заверила ее Дороти. – Со временем все станет на свои места, поверьте моему опыту.
– Хочется верить.
– У вас такие грустные глаза. Разве вы не счастливы в браке?
Маргарет поежилась под взглядом пронзительных голубых глаз и не сразу ответила:
– Счастье – это такая странная вещь. Оно все время ускользает.
– А вы любите мужа?
– Люблю.
Дороти одобрительно кивнула и передала ей вазочку с домашним печеньем.
– Маргарет, вы чем-то расстроены?
Она кивнула и, подняв на миссис Маккинзи глаза, открыла ей душу:
– По-моему, муж мне изменяет.
Дороти поставила чашку на блюдце и спросила:
– Почему вы так думаете?
– Мне так сказали.
– Детка, нельзя верить всему, что вам говорят. Лучше научитесь доверять мужу.
– Я не знаю, как мне быть! – призналась Маргарет. – Наверное, я не умею любить. Ведь с тех пор, как от нас ушел отец, меня никто не любил и я никого не любила. Нет, я на самом деле не знаю, что мне теперь делать!
Дороти взяла ее ладонь в свои руки и легонько погладила.
– А вы расскажите мужу о своих чувствах.
– Не могу! – выдохнула Маргарет, поднимая на нее печальные глаза. – Теперь он мне не поверит.
– Почему?
– Потому что он… – Она замолчала и снова опустила глаза на блюдце.
– Тогда будьте самой собой, – посоветовала ей Дороти после долгой паузы. – И тогда ваш муж просто не сможет вас не полюбить. Дайте ему возможность узнать, какая вы есть на самом деле.
Цветочный узор расплылся у Маргарет перед глазами, и она полезла в карман за бумажным носовым платком. Не обнаружив его там, она отрывисто вздохнула, и слезы потекли рекой.
Дороти протянула ей батистовый платочек с изящным кружевом и тихо сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37