Видит Бог, дом, как и штат прислуги, достаточно велик. Кроме того, если они с тобой знакомы, я не сомневаюсь, что они будут в восторге. Правда, Джейни, я действительно в тебе нуждаюсь. Они будут для меня как совершенно незнакомые люди, я не буду знать, о чем с ними говорить, а с тобой мне легко и спокойно, так что ты будешь своего рода… катализатором перемен. Тебе со мной легко?
– Да. Да, Адам. Но сначала я должна сходить к вашим родителям и предупредить их. Я сегодня же сообщу им, что нашла вас, что вы ослепли, но я постараюсь сделать это так осторожно, как могу, а потом я скажу, что вы к ним вернетесь.
– При условии, что ты будешь со мной.
– Хорошо. Надеюсь, что никаких трудностей с этим не будет. Когда вы пойдете, Адам?
Он помолчал, по-видимому, собираясь с духом.
– Не будем затягивать. Завтра утром ты за мной зайдешь?
– Да.
Внезапно я почувствовала, что совершенно обессилела, что могла бы положить голову на руки и тут же уснуть.
– Ты устала, Джейни? – спросил Адам.
– Угу. Прошу прощения.
Он рассмеялся и встал.
– Меня это не удивляет. Я пройдусь с тобой и с мистером Бэйли до Тауэра. Пошли.
– О, но кто же проводит вас обратно?
– Мне не нужно провожатого, я прохожу один целые мили.
– Я помою посуду, которую мистер Бэйли должен вернуть перед тем, как мы уйдем.
– Хорошо. Там, на полке, есть сода.
Я справилась быстро. Уложив все в две маленькие корзинки, я подошла к треснутому зеркалу, чтобы приколоть шляпу. Это зеркало Молли, с болью поняла я. Адам в зеркале не нуждается.
Не успела я это подумать, как отворилась дверь и в комнату вошла девушка. Я бы дала ей года двадцать два – двадцать три. Она была выше меня ростом, с пышной грудью, широкими плечами и тонкой талией. У нее было некрасивое, красное лицо, но великолепные глаза. Мышиного цвета волосы убраны в пучок на затылке, а на лоб надвинута старая шляпка с довольно жалкой имитацией виноградных гроздьев и вишен. На ней было коричневое платье, явно крашенное. Белые кружева на корсаже, воротнике и рукавах были чистые и отглаженные. Адам, прислонившийся к стене около окна, сказал:
– Ах, значит, ты меня простила, Молли. Когда я чувствую запах лаванды, то понимаю, Джейни, что прощен. Позволь тебе представить Молли, Джейни. Молли… Джейни.
Она захлопнула за собой дверь и стояла, глядя на меня, уперев руки в бедра и выставив вперед большие пальцы. Широко поставленные глаза излучали сначала подозрительность и хитрость, уступившие затем место печали и сожалению.
– Сестра, значит? – она тряхнула головой. – Если ты его сестра, то я – папа Римский. – Молли опять тряхнула головой и продолжала меня разглядывать. – Значит, ты и есть она.
– Дорогая моя Молли, а нельзя ли без ирландских загадок? Какая такая "она"? – произнес Адам.
Молли бросила на него взгляд, выражающий одновременно презрение и жалость.
– Пусть ты и образованный, Бафф, но такой же дурак, как все мужчины. – Она подошла вплотную ко мне. – Ты пришла, чтобы его отобрать, так?
– Он возвращается домой, к семье, его отец умирает, – ответила я.
Она пожала плечами.
– Это ждет каждого, ну и что?
– А то, Молли, что там его ждут и любят.
На ее глазах выступили слезы, и она яростно вытерла их кулаками.
– Мы были вместе целый год и даже больше. Этого у меня никто не отберет. Но я рада, что он возвращается к своим. Когда ты его заберешь?
– Я приду завтра утром, около десяти.
– Ладно, я соберу его вещички. Все будет чистеньким к починенным.
– Спасибо, Молли.
– Я буду признателен, если вы перестанете разговаривать так, будто меня здесь нет, – вставил Адам.
Молли рассмеялась и подошла к нему.
– Знаешь что, Бафф? Хочу тебе кое-что сказать. Я выхожу замуж за Сида, он все время меня об этом просит, да и ты говорил, чтобы я за него пошла, – она подняла руки и крепко обняла его за шею. – Но ты останешься для меня единственным, Бафф, единственным, черт тебя подери.
Молли наклонила его голову и крепко поцеловала в губы, а потом резко развернулась и вышла из комнаты с гордо поднятой головой. Адам провел пальцами по своим густым черным волосам. Я опять повернулась к зеркалу и занялась шляпой, размышляя о Молли, о том, что моя жизнь могла сложиться так же, как у нее – собирала бы старые вещи, радуясь собственной тележке и ослику, не выпади мне великое счастье повстречать шесть лет назад в лесу мистера Грэхема Лэмберта из "Приюта кречета".
Адам надел потертую куртку. Застегнув ее, он открыл передо мной дверь. И тут мне снова пришел на ум вопрос, занимавший меня уже давно.
– Адам, почему они называют вас Бафф? Он немного поразмыслил и улыбнулся.
– Ты знаешь, я почти забыл. Конечно, это пошло от детей. Они так окрестили меня в честь своей игры – "ударь слепого".
* * *
Тремя часами позже в очаровательной гостиной дома, выходившего на Риджент-парк, побледневшая леди Гэскуин говорила:
– Но почему мне нельзя пойти к нему, Джейни? Почему мне нельзя сейчас же пойти к нему и привести домой?
Пережитое эмоциональное напряжение оставило меня совершенно опустошенной, и, с трудом подбирая слова, я устало ответила:
– Пожалуйста, не надо, леди Гэскуин. Ему будет трудно, и я уверена, что будет куда лучше, если он придет сюда сам.
Стоя у окна и глядя в парк, сэр Чарлз сказал:
– Прислушайся, пожалуйста, к ней, Мэри. Она нашла его, она с ним говорила. Она лучше знает.
– Но Чарлз… он слеп! И живет в таком ужасном месте!
– Час назад ты была бы благодарна Богу, что Джейни вообще его нашла, не имеет значения, в каком состоянии. Главное, что он жив. Возьми себя в руки, моя милая.
– Да, извините, Джейни, я такая неблагодарная.
– Нет-нет, леди Гэскуин, я понимаю, какое это потрясение – и от хорошего, и от плохого сразу. – Бросив взгляд на сэра Чарлза в поисках поддержки, я продолжила: – Пожалуйста, не сочтите мои слова неуместными или дерзкими, но если вы хотите, чтобы Адаму здесь было хорошо, думаю, вам нужно относиться ко всему как можно спокойнее. Он не захочет… ну, он не хочет, чтобы ему сочувствовали… или как-то вокруг него суетились.
Сэр Чарлз подошел к низкой кушетке, на которой сидели мы с его женой.
– Ясно, – вздохнул он. – Мэри – жена дипломата, и, обещаю вам, она сумеет проявить необходимую сдержанность, – он с беспокойством посмотрел на меня. – Мы можем рассчитывать на то, что вы поживете с нами?
Я потерла пальцами лоб, стараясь избавиться от досаждавшей мне головной боли.
– Да, немного, если вы позволите, сэр Чарлз. Не могу сказать точно как долго.
– Конечно, конечно, мы не должны связывать вас какими-либо обещаниями. Однако могу ли я предложить сейчас свою коляску, чтобы довезти вас и мистера Бэйли, проявляющего столь замечательное терпение, до Грейс-Инн-роуд? Не могли бы вы сегодня сюда вернуться со своими вещами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Да. Да, Адам. Но сначала я должна сходить к вашим родителям и предупредить их. Я сегодня же сообщу им, что нашла вас, что вы ослепли, но я постараюсь сделать это так осторожно, как могу, а потом я скажу, что вы к ним вернетесь.
– При условии, что ты будешь со мной.
– Хорошо. Надеюсь, что никаких трудностей с этим не будет. Когда вы пойдете, Адам?
Он помолчал, по-видимому, собираясь с духом.
– Не будем затягивать. Завтра утром ты за мной зайдешь?
– Да.
Внезапно я почувствовала, что совершенно обессилела, что могла бы положить голову на руки и тут же уснуть.
– Ты устала, Джейни? – спросил Адам.
– Угу. Прошу прощения.
Он рассмеялся и встал.
– Меня это не удивляет. Я пройдусь с тобой и с мистером Бэйли до Тауэра. Пошли.
– О, но кто же проводит вас обратно?
– Мне не нужно провожатого, я прохожу один целые мили.
– Я помою посуду, которую мистер Бэйли должен вернуть перед тем, как мы уйдем.
– Хорошо. Там, на полке, есть сода.
Я справилась быстро. Уложив все в две маленькие корзинки, я подошла к треснутому зеркалу, чтобы приколоть шляпу. Это зеркало Молли, с болью поняла я. Адам в зеркале не нуждается.
Не успела я это подумать, как отворилась дверь и в комнату вошла девушка. Я бы дала ей года двадцать два – двадцать три. Она была выше меня ростом, с пышной грудью, широкими плечами и тонкой талией. У нее было некрасивое, красное лицо, но великолепные глаза. Мышиного цвета волосы убраны в пучок на затылке, а на лоб надвинута старая шляпка с довольно жалкой имитацией виноградных гроздьев и вишен. На ней было коричневое платье, явно крашенное. Белые кружева на корсаже, воротнике и рукавах были чистые и отглаженные. Адам, прислонившийся к стене около окна, сказал:
– Ах, значит, ты меня простила, Молли. Когда я чувствую запах лаванды, то понимаю, Джейни, что прощен. Позволь тебе представить Молли, Джейни. Молли… Джейни.
Она захлопнула за собой дверь и стояла, глядя на меня, уперев руки в бедра и выставив вперед большие пальцы. Широко поставленные глаза излучали сначала подозрительность и хитрость, уступившие затем место печали и сожалению.
– Сестра, значит? – она тряхнула головой. – Если ты его сестра, то я – папа Римский. – Молли опять тряхнула головой и продолжала меня разглядывать. – Значит, ты и есть она.
– Дорогая моя Молли, а нельзя ли без ирландских загадок? Какая такая "она"? – произнес Адам.
Молли бросила на него взгляд, выражающий одновременно презрение и жалость.
– Пусть ты и образованный, Бафф, но такой же дурак, как все мужчины. – Она подошла вплотную ко мне. – Ты пришла, чтобы его отобрать, так?
– Он возвращается домой, к семье, его отец умирает, – ответила я.
Она пожала плечами.
– Это ждет каждого, ну и что?
– А то, Молли, что там его ждут и любят.
На ее глазах выступили слезы, и она яростно вытерла их кулаками.
– Мы были вместе целый год и даже больше. Этого у меня никто не отберет. Но я рада, что он возвращается к своим. Когда ты его заберешь?
– Я приду завтра утром, около десяти.
– Ладно, я соберу его вещички. Все будет чистеньким к починенным.
– Спасибо, Молли.
– Я буду признателен, если вы перестанете разговаривать так, будто меня здесь нет, – вставил Адам.
Молли рассмеялась и подошла к нему.
– Знаешь что, Бафф? Хочу тебе кое-что сказать. Я выхожу замуж за Сида, он все время меня об этом просит, да и ты говорил, чтобы я за него пошла, – она подняла руки и крепко обняла его за шею. – Но ты останешься для меня единственным, Бафф, единственным, черт тебя подери.
Молли наклонила его голову и крепко поцеловала в губы, а потом резко развернулась и вышла из комнаты с гордо поднятой головой. Адам провел пальцами по своим густым черным волосам. Я опять повернулась к зеркалу и занялась шляпой, размышляя о Молли, о том, что моя жизнь могла сложиться так же, как у нее – собирала бы старые вещи, радуясь собственной тележке и ослику, не выпади мне великое счастье повстречать шесть лет назад в лесу мистера Грэхема Лэмберта из "Приюта кречета".
Адам надел потертую куртку. Застегнув ее, он открыл передо мной дверь. И тут мне снова пришел на ум вопрос, занимавший меня уже давно.
– Адам, почему они называют вас Бафф? Он немного поразмыслил и улыбнулся.
– Ты знаешь, я почти забыл. Конечно, это пошло от детей. Они так окрестили меня в честь своей игры – "ударь слепого".
* * *
Тремя часами позже в очаровательной гостиной дома, выходившего на Риджент-парк, побледневшая леди Гэскуин говорила:
– Но почему мне нельзя пойти к нему, Джейни? Почему мне нельзя сейчас же пойти к нему и привести домой?
Пережитое эмоциональное напряжение оставило меня совершенно опустошенной, и, с трудом подбирая слова, я устало ответила:
– Пожалуйста, не надо, леди Гэскуин. Ему будет трудно, и я уверена, что будет куда лучше, если он придет сюда сам.
Стоя у окна и глядя в парк, сэр Чарлз сказал:
– Прислушайся, пожалуйста, к ней, Мэри. Она нашла его, она с ним говорила. Она лучше знает.
– Но Чарлз… он слеп! И живет в таком ужасном месте!
– Час назад ты была бы благодарна Богу, что Джейни вообще его нашла, не имеет значения, в каком состоянии. Главное, что он жив. Возьми себя в руки, моя милая.
– Да, извините, Джейни, я такая неблагодарная.
– Нет-нет, леди Гэскуин, я понимаю, какое это потрясение – и от хорошего, и от плохого сразу. – Бросив взгляд на сэра Чарлза в поисках поддержки, я продолжила: – Пожалуйста, не сочтите мои слова неуместными или дерзкими, но если вы хотите, чтобы Адаму здесь было хорошо, думаю, вам нужно относиться ко всему как можно спокойнее. Он не захочет… ну, он не хочет, чтобы ему сочувствовали… или как-то вокруг него суетились.
Сэр Чарлз подошел к низкой кушетке, на которой сидели мы с его женой.
– Ясно, – вздохнул он. – Мэри – жена дипломата, и, обещаю вам, она сумеет проявить необходимую сдержанность, – он с беспокойством посмотрел на меня. – Мы можем рассчитывать на то, что вы поживете с нами?
Я потерла пальцами лоб, стараясь избавиться от досаждавшей мне головной боли.
– Да, немного, если вы позволите, сэр Чарлз. Не могу сказать точно как долго.
– Конечно, конечно, мы не должны связывать вас какими-либо обещаниями. Однако могу ли я предложить сейчас свою коляску, чтобы довезти вас и мистера Бэйли, проявляющего столь замечательное терпение, до Грейс-Инн-роуд? Не могли бы вы сегодня сюда вернуться со своими вещами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102