– Я так не говорил, – возразил я.
– Еще бы, – сказал капитан, – да вы ее должны были люто возненавидеть. Признайтесь, пан Бичовский…
– Не возьму в толк, зачем к этому снова возвращаться, – ответил я неохотно. – Я рассказал вам все о наших с Зузаной взаимоотношениях. Все как было. Почему же сейчас…
– Эти два дня мы не сидели сложа руки, пан Бичовский.
– Знаю. И еще знаю, что вы посадили Колду. Почему же…
Капитан меня перебил.
– Вас кто-то разыграл, молодой человек… Пана Колду мы вовсе не посадили, как вы это называете. Наоборот!
– То есть как наоборот? – непонимающе пробормотал я.
– Допейте свой кофе, – сказал капитан, – время – чрезвычайно драгоценная вещь, а нас с вами ждет еще масса дел. Вам известно, что такое очная ставка?
Допив кофе, я почувствовал, как сжался мой желудок, и извлек из кармана сигарету.
– Не стоит, – остановил меня капитан. – Расплатимся. У меня в кабинете тоже есть пепельница.
18
Мы с Колдой сидели почти рядом на стульях, капитан – напротив, за столом, а у окна, возле низкого столика, склонился над машинкой верзила, который снимал с меня показания в ночь с субботы на воскресенье.
– Продолжайте, – произнес капитан, обращаясь к Колде.
На Богоуше не оказалось полосатой одежды, к которой не положен галстук. Он был хорошо выбрит, опрятен и одет с присущей ему продуманной элегантностью.
– Это, собственно, все, – сказал Колда и виновато поглядел на меня. Я снова увяз по самые уши. Колда показал, что после ухода Бонди он оставался у Черной примерно полчаса и около семи тоже ушел. И если бы только это…
– Ну, что скажете, пан Бичовский?
Что мне сказать! Кошмарнее всего то, что Зузана, по словам Колды, попросила его остаться. На весь вечер. Дожидаться моего появления. Якобы боялась быть со мною наедине. И это мог подтвердить Бонди. Она сказала это еще при нем. Как там вчера вечером говорил Гертнер? Женщины – темные лошадки.
– Но это же полнейшая бессмыслица, – возразил я беспомощно. – В субботу я вам выложил все начистоту.
– И только по рассеянности забыли упомянуть, что Черная вас боялась!
У Колды, по мнению капитана, было безупречное алиби. Начиная с семи и вплоть до полуночи. Три человека, на которых он сослался, допрошенные поодиночке, не преминули засвидетельствовать это. Потому Колду и задержали в понедельник допоздна. Проверяли его алиби.
– Я не мог у нее остаться, – понурясь, говорил Колда, – то есть если бы знал…
– Причем Черная, очевидно, имела какие-то основания для страха, – повернулся ко мне капитан. – Может быть, вы ей угрожали? Только больше не пытайтесь мне втолковать, – он постучал по папке, что лежала на столе, – будто собирались провести приятный вечерок, оживляя его игрой на скрипке, ладно?
– Но когда я пришел к Зузане, дверь была заперта, – сказал я невпопад.
– Это верно, – ответил капитан. – Кстати, других ключей, помимо ваших, в квартире не найдено.
– Вот видите, – отчаянно защищался я. – А у Зузаны ведь были свои! Где же они?! Я… слушайте, а что, если убийца… как-никак он должен был запереть за собой! Он их и взял. У меня была только моя связка.
– Пан Бичовский, – с состраданием сказал капитан, – это для вас слишком слабая зацепка. Другие ключи вы могли просто выбросить. Время на это у вас было.
– Я могу уйти? – спросил Колда.
Грешный кивнул.
– Можете, только скажите коллеге, – указал он на верзилу, – где вас можно найти. На случай, если понадобитесь нам.
– Значит, сегодня вечером я буду в «Букашке», – озадаченно начал вспоминать Колда, – утром…
– Да нет, – прервал его верзила, – нас интересует только, не выедете ли вы в ближайшие дни из Праги. Сможем ли мы застать вас по вашему адресу. – Он начал перебирать бумаги перед собой.
– То есть дома? – сообразил Колда. – Ну да. На этой неделе вся группа будет безвылазно в Праге.
– Этого вполне достаточно, – сказал верзила, и Богоушек Колда с облегчением поднялся со стула.
– До свидания, – попрощался он вежливо сначала с верзилой, а потом с капитаном. Меня он не удостоил вниманием.
– И что бы вам не признаться, – через какое-то время произнес капитан. – Вам не кажется, что это было бы самое разумное?
– Не знаю, – ответил я, – что вы тут усмотрели разумного, только в смерти Зузаны я не виноват.
– Не виновен, – машинально, скорее для порядка, поправил меня капитан.
– Да, не виновен, – повторил я.
– Но ведь ваше алиби… – Капитан невесело покачал головой.
– В другой раз буду внимательнее, – отрезал я, – и постараюсь запастись более надежным. Почем мне было знать…
– Перестаньте кричать, – сказал капитан, – этим ничего не добьетесь. Попробуем лучше, если вы не против, бросить свежий взгляд на все то, что нам известно.
Я кивнул, и капитан зашуршал бумагами в своей папке.
– Я буду строго следовать показаниям, – поднял он глаза от документов, – вашим и всех остальных. Если что-то напутаю, не откажите в любезности поправить меня.
– Хорошо.
– Так вот, все происходило приблизительно так. Суббота, вторая половина дня, точное время пока не имеет значения. Черная и Бонди беседуют с вами в Доме трудящихся. Вы договариваетесь с Черной, что встретитесь в восемь часов. Кстати, – капитан снова оторвался от бумаг, – пан Бонди это подтвердил. Дальше. Черная должна была записывать в «Беседе» программу для телевидения, но запись по техническим причинам, как объяснил пан Бонди, сорвалась. Поэтому она уехала домой вместе с Бонди. В квартире Черной они были, по словам Бонди, в полшестого. Бонди находился там примерно три четверти часа, пока не пришел Колда. Бонди подтвердил, что Черная просила Колду провести у нее весь вечер. Она объявила, что позвала вас, так как вы этого хотели, но боится вашей встречи. Колда отговорился тем, что у него на семь часов назначено важное свидание, и обещал ей позвонить.
– И что же, – прервал я капитана, – позвонил? Капитан покачал головой.
– Нет. При допросе он пояснил, что сказал это просто так, чтобы Черная не боялась. – Капитан грустно улыбнулся. – И вообще, он заявил – и это говорит в вашу пользу, пан Бичовский, – что считал опасения Черной несколько, гм, преувеличенными. По его мнению, она любила преувеличивать. Видите, я ничего от вас не скрываю. – Капитан вопрошающим взглядом посмотрел на меня.
– Я от вас тоже.
– Продолжим. Гуго Бонди ушел от Черной примерно в четверть седьмого. Богуслав Колда каких-нибудь полчаса спустя. А убийство, – капитан закрыл свою папку, – убийство было совершено, согласно медицинской экспертизе, между восемью и девятью.
Я молчал.
– Так что у нас возникает подозрение…
– Значит, подозреваете меня не только вы?
– Не надо придираться к формулировкам. Вы же понимаете, дело это нешуточное.
Я понимал. Черт возьми, я отлично понимал, что тут не до шуток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42