Теперь осталась не менее трудная проблема – сообщить об этом домочадцам. Эсекьель пошел за ними, чтобы пригласить в кабинет. Виктория, войдя, сразу спросила, почему он не пришел обедать? Он, очевидно, хочет устроить с нами спиритический сеанс, – высказала предположение Камила. Но Макс не обращал внимания на реплики женщин. Стакан виски подействовал вовремя: он обрел желаемое спокойствие, вздохнул тяжело.
– Присядьте, пожалуйста… Хочу сообщить вам… Произошло несчастье… Самолет, на котором летел Антонио, разбился. Все погибли.
– Если это шутка, – не в состоянии осмыслить сказанное, засмеялась Камила, – то совсем неудачная.
– Не собирался шутить… Самолет взорвался, пока неизвестно, в воздухе или при падении на землю… Полиция прекратила поиски… потому что… не знаю… начало темнеть и… там все погибли…
Камила не помнила, как добралась до комнаты. Слезы лились из глаз, она не вытирала их: горе ее и в самом деле было неподдельным. Клаудио удивленно поднял глаза на рыдающую жену: он ни разу не видел ее слез.
– Клаудио, Антонио погиб… Макс только что сказал нам об этом… Мама в ужасном состоянии.
Вздохнув и помолчав секунду, он почти радостно воскликнул вдруг:
– А ты отдаешь себе отчет в том, что теперь все достанется нам… Нам с тобой!
– Но как ты можешь… в такую минуту? Ведь Антонио мой брат, родной брат!..
– Да, дорогая! – философски заметил Клаудио. – Но такова жизнь. Максимилиану ничего не светит… Он сын Виктории, а не твоего отца…
– Ты прав, прав, но… я этого не хотела, видит Бог!.. Виктория всегда умела держать себя в руках, не терять самообладания. Ее ошеломило сказанное Максом, она до сих пор не могла поверить в случившееся, но рыдания, помимо ее воли вырвавшиеся из груди в первую минуту, сменились безысходной тоской, легшей на душу тяжелым камнем. Эта тоска привела ее в кабинет Антонио, где неожиданно она застала сына за чтением каких-то бумаг.
– Ах, что за несчастье на нашу голову! – горестно сказала Виктория! – Он всегда, сколько я помню, предпочитал самолету машину, поезд… Только когда уже не было выхода, как в последний раз… Словно предчувствовал что-то.
– Да, я знаю, мама. Но успокойся, прошу тебя. Смотри, что я нашел, – вдруг оживился Макс.
– Что это, сынок? Брачное свидетельство?
– Да, Антонио. И женщины по имени Ракель Саманьего. Я нашел это в его комнате.
– Но этого не может быть! – в недоумении воскликнула Виктория. – И дата – вчерашний день! Но почему он нам ничего не сказал об этом? Кто эта женщина? Ты знаешь?
– Я не знаю, мама. Не знаю, но завтра газеты всей Мексики напишут о его гибели. Надо узнать, кто эта женщина. Я думаю, что нам лучше всего самим связаться с ней, пусть приедет сюда.
– Но как же он женился и не сказал нам ни слова?
– Позвони ей, мама! Позвони.
– Кому, Максимилиано?
– Этой женщине. Его жене. Она живет в Гвадалахаре. Я нашел ее телефон в бумагах Антонио.
– Значит… для этого он вчера летал в Гвадалахару? Чтобы жениться?..
– Да, очевидно.
– Послушай, сынок, но о чем мне с ней говорить? – в недоумении смотрела на сына Виктория.
– О том, что случилось. И пусть приезжает. Это необходимо. Возьми себя в руки и позвони. Ведь мы даже не знаем, что она за человек. Нужно познакомиться с ней раньше, чем ее разыщут газетчики.
– Наверное, Макс, ты прав…
– Ну, возьми же, возьми трубку!..
Виктория, беспрекословно подчиняясь сыну, подошла к телефону:
– Э… простите… дома сеньора… Ракель?..
Ну, наконец-то позвонил Антонио, наконец-то! – пока Ракель шла к телефону, волнение ее почему-то все увеличивалось. И когда она услышала в трубке незнакомый женский голос, сердце ее чуть не разорвалось.
– Алло! Кто говорит! Виктория Муран?.. Вдова Ломбардо? Вы родственница Антонио?.. Да?
И пока Ракель, застыв, слушала, что говорил незнакомый голос, ноги ее уже не слушались, она вынуждена была присесть на краешек кресла, и отец с Мартой увидели, как по щекам ее градом покатились слезы.
Положив трубку, она безнадежно смотрела в одну точку, а спустя некоторое время, чуть придя в себя, еле вымолвила:
– Произошло несчастье… Погиб Антонио. Звонила… вдова отца Антонио. Просила как можно скорее приехать в Акапулько… Антонио погиб… Не может быть… Это неправда… Неправда, Марта, папа!.. Как теперь жить? Эта сеньора сказала, что они ничего не знали о том, что Антонио вчера женился… Но этого не может быть… Он всегда говорил, что у него нет никого из близких. Еще она сказала, что Антонио вылетел на своем самолете и что самолет разбился… Его самолет? У него был свой самолет?.. Ах, если бы это оказалось ошибкой!.. Пусть кто-нибудь другой с таким же именем… Она настаивала, чтобы мы вылетели первым же рейсом. Адрес, Марта? Нет, я не спросила… Она сказала: дом сеньоров Ломбарде знают все в Акапулько. Да, Марта, придется ехать… нам с тобой. Одна я не смогу…
Виктория, повесив трубку, пыталась хоть что-то выяснить у Максимилиано, но на все свои вопросы она слышала односложный ответ: нет, Антонио никогда не говорил ему, что собирается жениться, ни на этой, на на какой-либо другой женщине…
– Господи, почему он сделал это втайне от всех, от меня?
Макс, усмехнувшись в сторону, заметил:
– Антонио не без странностей, и этот поступок – один из их проявлений.
– Но почему в Гвадалахаре? У фирмы там, насколько мне известно, нет никаких дел? Я никогда и не слышала, чтобы Антонио ездил туда.
Макс напомнил матери о найденном вчера на столе у Антонио билете на самолет… – Что теперь делать, когда эта женщина, его жена, приедет сюда? – Надо выяснить, из какой она семьи, что за человек. Господи, шуму теперь не оберешься, газетчики несомненно ухватятся за эту сенсацию, как за лакомый кусочек!.. А тут еще эти непристойные споры, нездоровый, неприличный интерес Клаудио к наследству. Но ведь никому не известно, оставил ли Антонио завещание. Как они могут все – и Клаудио, и Камила, и даже ее сын Максимилиано вести сейчас такие разговоры? Они вообще беспочвенны, ведь наследницей, по всей видимости, станет эта не известная никому жена Антонио, Ракель Саманьего из Гвадалахары.
Да, многое казалось ей непонятным, непостижимым в поступках покойного Антонио. Но не менее странно то, что Макс не желает ехать за останками брата. Говорит, позаботится Пабло Мартинес и полиция, там все равно невозможно разобраться кто есть кто… Какой ужас! Бедный Антонио!.. А Макс же летит в Гвадалахару – опять не странно ли, что его не будет на похоронах? Он надеется вовремя вернуться, через несколько часов, говорит, что сейчас самое главное – выяснить все, связанное с этой неизвестной женой Антонио. Ее же, Викторию, Макс убедил, чтобы она не делала удивленных глаз при виде Ракель – пусть все думают, что в семье Ломбарде знали и о ней, и о предстоящей свадьбе… Это надо сделать ради Антонио, вздохнул Макс, что окончательно убедило мать в искренности намерений сына…
Перед отъездом Ракель пришлось выдержать истерику Марты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
– Присядьте, пожалуйста… Хочу сообщить вам… Произошло несчастье… Самолет, на котором летел Антонио, разбился. Все погибли.
– Если это шутка, – не в состоянии осмыслить сказанное, засмеялась Камила, – то совсем неудачная.
– Не собирался шутить… Самолет взорвался, пока неизвестно, в воздухе или при падении на землю… Полиция прекратила поиски… потому что… не знаю… начало темнеть и… там все погибли…
Камила не помнила, как добралась до комнаты. Слезы лились из глаз, она не вытирала их: горе ее и в самом деле было неподдельным. Клаудио удивленно поднял глаза на рыдающую жену: он ни разу не видел ее слез.
– Клаудио, Антонио погиб… Макс только что сказал нам об этом… Мама в ужасном состоянии.
Вздохнув и помолчав секунду, он почти радостно воскликнул вдруг:
– А ты отдаешь себе отчет в том, что теперь все достанется нам… Нам с тобой!
– Но как ты можешь… в такую минуту? Ведь Антонио мой брат, родной брат!..
– Да, дорогая! – философски заметил Клаудио. – Но такова жизнь. Максимилиану ничего не светит… Он сын Виктории, а не твоего отца…
– Ты прав, прав, но… я этого не хотела, видит Бог!.. Виктория всегда умела держать себя в руках, не терять самообладания. Ее ошеломило сказанное Максом, она до сих пор не могла поверить в случившееся, но рыдания, помимо ее воли вырвавшиеся из груди в первую минуту, сменились безысходной тоской, легшей на душу тяжелым камнем. Эта тоска привела ее в кабинет Антонио, где неожиданно она застала сына за чтением каких-то бумаг.
– Ах, что за несчастье на нашу голову! – горестно сказала Виктория! – Он всегда, сколько я помню, предпочитал самолету машину, поезд… Только когда уже не было выхода, как в последний раз… Словно предчувствовал что-то.
– Да, я знаю, мама. Но успокойся, прошу тебя. Смотри, что я нашел, – вдруг оживился Макс.
– Что это, сынок? Брачное свидетельство?
– Да, Антонио. И женщины по имени Ракель Саманьего. Я нашел это в его комнате.
– Но этого не может быть! – в недоумении воскликнула Виктория. – И дата – вчерашний день! Но почему он нам ничего не сказал об этом? Кто эта женщина? Ты знаешь?
– Я не знаю, мама. Не знаю, но завтра газеты всей Мексики напишут о его гибели. Надо узнать, кто эта женщина. Я думаю, что нам лучше всего самим связаться с ней, пусть приедет сюда.
– Но как же он женился и не сказал нам ни слова?
– Позвони ей, мама! Позвони.
– Кому, Максимилиано?
– Этой женщине. Его жене. Она живет в Гвадалахаре. Я нашел ее телефон в бумагах Антонио.
– Значит… для этого он вчера летал в Гвадалахару? Чтобы жениться?..
– Да, очевидно.
– Послушай, сынок, но о чем мне с ней говорить? – в недоумении смотрела на сына Виктория.
– О том, что случилось. И пусть приезжает. Это необходимо. Возьми себя в руки и позвони. Ведь мы даже не знаем, что она за человек. Нужно познакомиться с ней раньше, чем ее разыщут газетчики.
– Наверное, Макс, ты прав…
– Ну, возьми же, возьми трубку!..
Виктория, беспрекословно подчиняясь сыну, подошла к телефону:
– Э… простите… дома сеньора… Ракель?..
Ну, наконец-то позвонил Антонио, наконец-то! – пока Ракель шла к телефону, волнение ее почему-то все увеличивалось. И когда она услышала в трубке незнакомый женский голос, сердце ее чуть не разорвалось.
– Алло! Кто говорит! Виктория Муран?.. Вдова Ломбардо? Вы родственница Антонио?.. Да?
И пока Ракель, застыв, слушала, что говорил незнакомый голос, ноги ее уже не слушались, она вынуждена была присесть на краешек кресла, и отец с Мартой увидели, как по щекам ее градом покатились слезы.
Положив трубку, она безнадежно смотрела в одну точку, а спустя некоторое время, чуть придя в себя, еле вымолвила:
– Произошло несчастье… Погиб Антонио. Звонила… вдова отца Антонио. Просила как можно скорее приехать в Акапулько… Антонио погиб… Не может быть… Это неправда… Неправда, Марта, папа!.. Как теперь жить? Эта сеньора сказала, что они ничего не знали о том, что Антонио вчера женился… Но этого не может быть… Он всегда говорил, что у него нет никого из близких. Еще она сказала, что Антонио вылетел на своем самолете и что самолет разбился… Его самолет? У него был свой самолет?.. Ах, если бы это оказалось ошибкой!.. Пусть кто-нибудь другой с таким же именем… Она настаивала, чтобы мы вылетели первым же рейсом. Адрес, Марта? Нет, я не спросила… Она сказала: дом сеньоров Ломбарде знают все в Акапулько. Да, Марта, придется ехать… нам с тобой. Одна я не смогу…
Виктория, повесив трубку, пыталась хоть что-то выяснить у Максимилиано, но на все свои вопросы она слышала односложный ответ: нет, Антонио никогда не говорил ему, что собирается жениться, ни на этой, на на какой-либо другой женщине…
– Господи, почему он сделал это втайне от всех, от меня?
Макс, усмехнувшись в сторону, заметил:
– Антонио не без странностей, и этот поступок – один из их проявлений.
– Но почему в Гвадалахаре? У фирмы там, насколько мне известно, нет никаких дел? Я никогда и не слышала, чтобы Антонио ездил туда.
Макс напомнил матери о найденном вчера на столе у Антонио билете на самолет… – Что теперь делать, когда эта женщина, его жена, приедет сюда? – Надо выяснить, из какой она семьи, что за человек. Господи, шуму теперь не оберешься, газетчики несомненно ухватятся за эту сенсацию, как за лакомый кусочек!.. А тут еще эти непристойные споры, нездоровый, неприличный интерес Клаудио к наследству. Но ведь никому не известно, оставил ли Антонио завещание. Как они могут все – и Клаудио, и Камила, и даже ее сын Максимилиано вести сейчас такие разговоры? Они вообще беспочвенны, ведь наследницей, по всей видимости, станет эта не известная никому жена Антонио, Ракель Саманьего из Гвадалахары.
Да, многое казалось ей непонятным, непостижимым в поступках покойного Антонио. Но не менее странно то, что Макс не желает ехать за останками брата. Говорит, позаботится Пабло Мартинес и полиция, там все равно невозможно разобраться кто есть кто… Какой ужас! Бедный Антонио!.. А Макс же летит в Гвадалахару – опять не странно ли, что его не будет на похоронах? Он надеется вовремя вернуться, через несколько часов, говорит, что сейчас самое главное – выяснить все, связанное с этой неизвестной женой Антонио. Ее же, Викторию, Макс убедил, чтобы она не делала удивленных глаз при виде Ракель – пусть все думают, что в семье Ломбарде знали и о ней, и о предстоящей свадьбе… Это надо сделать ради Антонио, вздохнул Макс, что окончательно убедило мать в искренности намерений сына…
Перед отъездом Ракель пришлось выдержать истерику Марты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123